Реквием по гетману

Череда знаменательных столетних юбилеев, сопровождавших 2018 год, подошла к концу. 14 декабря Украина отметила последний из них – вековую годовщину свержения гетмана Скоропадского.

Если на исходе 1918-го глава Украинской державы был исключительно непопулярен, то спустя сто лет все изменилось. По числу симпатиков Скоропадский даст фору любому деятелю УНР.

Консервативного правителя в стильной черкеске можно увидеть и на столичном мурале, и на страницах украинского стимпанк-комикса.

С особенным удовольствием его вспоминают любители исторических параллелей, рассуждающие о государстве, о стабильности и о разрушительном популизме.

Что ж, рецепт посмертного успеха, выпавшего на долю гетмана и гетманата, довольно прост.

Фактически Павел Скоропадский занял в украинском патриотическом сознании ту же нишу, которую в России с 1990-х занимает Николай II Романов.

Подобно последнему императору, гетман олицетворяет тоску по чему-то красивому, аристократически утонченному, буржуазно-респектабельному, но, увы, погубленному и утраченному.

Независимая держава во главе с титулованным правителем из бывших кавалергардов, родовитые министры, элегантные офицеры, чистая публика на улицах Киева, Харькова и Одессы – все это "Украина, которую мы потеряли".

Наш собственный "хруст французской булки". Те же "балы, красавицы, лакеи, юнкера", но под знаком украинской государственности.

Заманчивая альтернативная реальность, уничтоженная грубыми, невежественными и безответственными народными массами.

Парадокс в том, что современные украинцы, сопереживающие гетманату, – по большей части потомки крестьян, ненавидевших гетманат из-за возвращения помещиков, государственной хлебной монополии и продовольственных реквизиций.

Впрочем, с культом Николая II в РФ дело обстоит точно так же: среди ностальгирующих по французской булке и дореволюционному аристократическому лоску всегда преобладали правнуки "взбунтовавшейся черни".

Как известно, последний император играет важную роль в российской охранительной пропаганде.

Ностальгия по Николаю II соседствует с агрессивной критикой любых протестов, смут, революций и майданов, от которых-де всем становится только хуже.

И коль скоро в Украине формируется свой собственный охранительный дискурс, гетман Скоропадский оказался востребован в той же роли.

Украинская история столетней давности – отличный пример того, как безрассудный народ, ослепленный ненавистью к власти, готов разрушить само государство.

На фоне приближающихся выборов эта картинка из прошлого пришлась весьма кстати.

О какой бы стране и эпохе ни шла речь, логика охранителей остается неизменной.

Претензии предъявляются не к узкому кругу власть имущих, а к миллионам недовольных и сотням тысяч протестующих.

Проблема не в Николае II, цеплявшемся за архаичные принципы самодержавия, – проблема в негодном народе, скинувшем царя-батюшку.

Проблема не в Скоропадском, так и не нашедшем подхода к широким массам, – проблема в крестьянах, с готовностью примкнувших к антигетманскому восстанию.

Проблема не в Януковиче, поправшем неписаный общественный договор, – проблема в украинцах, вышедших на Майдан.

И если к концу каденции антирейтинг нынешнего украинского гаранта зашкаливает, то проблема не в Петре Алексеевиче, – проблема в несознательном и неправильном населении, не способном оценить Томос и другие свершения правящей команды.  

Типичный герой охранителей – хороший царь, гетман или президент, не понятый современниками и ставший жертвой демагогов, подстрекателей и вражеских агентов. Но, к сожалению, тут кроется принципиальное логическое противоречие.

Современники могут не понять талантливого живописца, литератора или ученого. А хороший политик и государственный деятель, не нашедший общего языка с современниками, – это уже оксюморон.

Ибо таланты правящей элиты заключаются именно в том, чтобы отталкиваться от действительного, а не желаемого. Работать с реальным, а не с идеальным обществом.

Учитывать недостатки, предрассудки, слабые стороны современников и соотносить их с проводимой политикой. Не замыкаться в собственных представлениях об окружающем мире и постоянно коммуницировать с массами.

Даже если действующий лидер может претендовать лишь на скромную роль меньшего зла, ему придется убедить в этом миллионы людей. В противном случае он будет в равной мере ответственен за приход большего зла.

Описывая риски, которыми чревата смена непопулярной власти, охранители часто оказываются правы. Но агрессивная охранительная риторика нисколько не уменьшает эти риски.

Она не способна разрешить объективные общественные противоречия, не способна предотвратить назревший социальный взрыв, не способна уберечь страну от радикальных сценариев и популистского разворота.

Единственное, чего можно добиться с помощью охранительных филиппик, – это перекладывание ответственности за происходящее с верхов на низы.

С условного царя, гетмана или президента – на условный народ, условный Майдан, условный электорат. И легче от этого не становится никому.

Критика правящего истеблишмента дает небольшую, но все же надежду.

Всегда есть шанс, что конкретные лица, принимающие конкретные решения, прислушаются к озвученной критике. Вовремя выберутся из теплой информационной ванны, вовремя образумятся, вовремя скорректируют свою политику.

А критика миллионов соотечественников не даст ничего, кроме лайков в соцсетях.

Это красивая и эффектная позиция, это хороший способ покрасоваться перед единомышленниками, это прелюдия к будущему "Я же говорил! Я же предупреждал!", но это не путь к разрешению насущных проблем.

В своей массе общество может быть невежественным. Оно может быть инфантильным, наивным, заблуждающимся.

Но общество никогда не бывает желаемым – а только действительным. И в 2018 году неприятие этой действительности столь же контрпродуктивно, как и сто лет назад.

В конце концов, опыт гетмана Скоропадского продемонстрировал, что жалобы на неправильных сограждан полезны лишь в одном случае: если вы уже проиграли и приступаете к работе над собственными "Воспоминаниями".  

Михаил Дубинянский