Монастырь усиленного режима. Что ждет усыпальницу Скоропадских под Шосткой
Иконостас для варки самогона. Надгробные плиты вместо подставок для станков. В соборе 18 века – ПТУ и мастерские. В монашеских кельях – бараки для зеков.
В 1962 году на месте Гамалеевского Харлампиева женского монастыря под Шосткой обустроили колонию строгого режима для убийц, насильников и грабителей. Она продолжила работать и при независимой Украине.
Где покоится отец последнего гетмана, что осталось от гробниц семьи Скоропадских после разграбления, как удалось сохранить уникальные фрески, и есть ли шансы на возрождение трехсотлетней святыни – в репортаже "Украинской правды".
В 2017 году в Украине опустели 13 исправительных заведений. То, что со стороны выглядит как закрытие тюрем и колоний, в Минюсте называют более аккуратным словом – "оптимизация".
– Мы готовы их [снова] открыть, если возникнет необходимость, – поясняет УП замминистра юстиции Денис Чернышов.
Среди попавших под "консервацию" заведений пенитенциарной системы особое место занимает Шосткинская исправительная колония (ШИК) №66. Она возникла на месте усыпальницы гетманского рода Скоропадских, Харлампиевской церкви и собора Рождества Богородицы начала-середины 18 века.
ШИК-66 появилась в 1962 году после того, как в декабре 1961-го решением Сумского облисполкома СССР территорию всего Гамалеевского монастыря передали МВД УССР. Так продолжилась история упадка святыни, которая получила неожиданный шанс на возрождение – 2 апреля 2018 года ворота ШИК покинул последний заключенный.
Товарно-материальный храм
– Здесь отбывали наказание больше 1000 осужденных (в "пиковые" годы – до 2500 – УП), – говорит начальник ШИК-66 Игорь Палирус, делая в слове "осужденный" характерное ударение на "у".
По его словам, основную часть этапировали в Сумскую и Харьковскую области. Остальных освободили условно-досрочно.
– В колонии работали 300 человек персонала, аттестованного и вольнонаемного, – делится информацией Палирус посреди пустых бараков, где в 18-19 веках были монашеские кельи. – В мае 2018-го личный состав сократили. По новому штатному расписанию остались 28 человек.
Палирус в Гамалеевке – человек новый. Под Шостку его откомандировали из Харьковской области в марте 2018-го.
Миссия нового начальника ШИК-66 – охранять от мародеров территорию опустевшей зоны. На казенном языке это звучит так: "Поддерживать сохранность ТМЦ".
Среди "товарно-материальных ценностей" – именно так расшифровывается ТМЦ – оказался и Собор Рождества Богородицы. Поддержать его полную сохранность в советские годы не смогли. Да и не хотели.
Храм начали строить в 1719 году на территории Гамалеевской обители по поручению Ивана Скоропадского, а освятили в 1735-м, через 13 лет после смерти гетмана.
В рукописях 19 века сохранились сведения о том, сколько стоило Скоропадскому это строительство: пять тысяч "золотых", огромные объемы муки, гречки, гороха, конопляных семян, горилки, вяленой рыбы, шесть бочек соли, 60 пудов сала, 30 баранов и 10 коров.
Все это гетман пообещал Данилу Мойсеевичу, строителю, взявшемуся за дело.
В 60-х годах 20 века собор переделали под профтехучилище. Внутреннее пространство перегородили – получилось три этажа, на которых разместили учебные классы и мастерские.
– Зеки получали специальности – токарей, слесарей, сварщиков, – рассказывает Сергей Кузьменко, бывший директор предприятия при ШИК-66. – Заключенные делали огнетушители, занимались деревообработкой, изготавливали нарды, сувениры, кухонные наборы.
Была и швейная мастерская, в которой шили перчатки, постельное белье.
На вопрос, жаль ли ему, что колония опустела, после задумчивой паузы Кузьменко отвечает:
"Чувства двоякие. С одной стороны, плохо, что люди потеряли рабочие места. Но с другой-то – по слухам, это место может отойти Министерству культуры. Значит, есть шанс на возрождение всего комплекса монастыря".
Артефакты, склепы и "первоапрельская шутка"
Изумрудно-зеленые глаза, тихий, тягучий, как мед, голос, густые черные брови и длинная борода: отец Феодосий – воплощение настоящего церковника. Он появился в Гамалеевской обители три года назад.
Вначале монах Софрониевской пустыни в селе новая Слобода Сумской области, а затем и благочинный, Феодосий приехал в Гамалеевку, как ему казалось, совсем ненадолго.
– Направили сюда 1 апреля, сказали, что на три месяца, – улыбается отец Феодосий. – И вот я уже третий год тут. Такая вот первоапрельская шутка.
Сейчас нас в монастыре семь душ. Самой старшей матушке 90 лет.
Сегодня Гамалеевский женский монастырь представляет собой отреставрированную Харлампиевскую церковь начала 18 века с сестринским корпусом. Раньше тут размещались производственные помещения и сельский клуб, в котором пели, танцевали и показывали кинофильмы строителям коммунизма.
В 2011 году в Минюсте согласились "вынести" Харлампиевскую церковь за пределы колонии и передать УПЦ (МП). Но ее и пока что заброшенный собор Рождества Богородицы, где располагалось ПТУ, по-прежнему разделяет колючая проволока реформированной зоны.
– В Харлампиевской церкви, под нашими ногами, находятся склепы с захоронением Скоропадских, – показывает три сохранившиеся надгробные плиты отец Феодосий. – Первым, в 1722 году, тут нашел покой гетман Иоан Ильич. Затем, в 1730-м, его жена Анастасия, а в 1733-м – их дочка Ульяна.
В 1885-м здесь похоронили Петра Скоропадского – отца Павла Петровича, гетмана Украинской Державы. А также мать Павла Петровича Марию Андреевну, сестру Елизавету Петровну и брата Михаила Петровича.
Монастырские артефакты, пережившие десятилетия атеизма и советскую разруху, отец Феодосий бережет как зеницу ока.
– Вот два осколка от колокола, их нашли, когда расчищали церковь от мусора, – показывает он. – Вот древние кованные гвозди. А это – церковные ноты.
Еще сохранились три небольших колокола. Они сейчас на новой звоннице. Звучат хорошо. Не то, что новые. Те звенят, как кастрюля.
Основательное опустошение обители началось с 20-30-х годов прошлого столетия.
– Из собора Рождества Богородицы вынесли иконостас, – рассказывает отец Феодосий. – Его разрубали для топки печей. Кто-то делал столы, кто-то – двери. Еще "дрова" использовали для выгонки самогона на месте старой монастырской винокурни.
Несмотря на политику партии, местным жителям во времена СССР удалось сохранить некоторые иконы. Сейчас они постепенно возвращаются в обитель.
– Раньше в Харлампиевской церкви все стены были расписаны, но сохранились всего несколько фресок, – говорит священнослужитель, показывая рукой. – Когда сюда пришла тюрьма, зеков заставляли сбивать росписи – до кирпича. Затем стены штукатурили.
Думаю, что нашлись среди заключенных ленивые работники, которые просто побелили известью то, что оставалось. Так эти фрески и дошли до нас.
"Лицо рассыпалось, как горящая бумага"
В возрождающейся Харлампиевской церкви хранят письменные свидетельства уже покойного Алексея Борисенко – жителя Гамалеевки, работника колонии, свидетеля вскрытия склепов больше полувека назад.
По его словам, МВД УССР выбрало для спецконтингента монастырь, потому что силовиков привлекла уже существующая ограда и кельи для жизни зеков. А церковь Святого Харлампия и собор Рождества Богородицы были почти готовыми "производственными помещениями".
Борисенко делится воспоминаниями своего дяди Митрофана: усыпальницу Ивана Скоропадского вскрыли еще в 1928 году, когда по решению правительства изымали ценности из церквей. Но ничего ценного в могиле якобы не нашли.
В 1962-м, перед открытием колонии, организовали спецгруппу, в которую вошел Борисенко. Главной целью было обследовать всю территорию монастыря, чтобы найти подземные ходы и пустоты, которые могли быть использованы заключенными для побега.
– Исследование начали с церкви Святого Харлампия, – писал Алексей Борисенко. – Когда сняли деревянные полы, нашли цинковый гроб с останками Ивана Ильича Скоропадского.
Хорошо просматривались кости ноги, сапоги со шпорами и череп.
При вскрытии присутствовали два человека духовного сана. Их спросили, будут ли они перезахоранивать останки с церковным ритуалом. Те ответили: "Нет, потому что никто из Скоропадских не зачислен в лик святых".
Обследование пустот и склепов продолжилось.
Читайте также
– По указанию комиссии зимой 1962 года мне лично пришлось опускаться в один из них, – рассказывал Борисенко. – Он был засыпан речным песком. Его вычерпывали ведрами. В открывшуюся амбразуру ничто нельзя было рассмотреть.
Взяв фонарь, спустился вниз. Там стоял гроб из орехового дерева, покрытый лаком. Ручки гроба – серебряные. Возле них – серебряные пластины с изображением ангелов, порхающих у виноградных лоз.
– Мне предложили снять крышку с гроба, – продолжает участник спецгруппы. – Снял ее с большим трудом. Очень трудно сейчас описать ощущение, охватившее меня в ту минуту.
Луч фонаря осветил женское лицо, прекрасно сохранившееся. Я увидел еще один цинковый гроб со стеклянным окошком. В него я рассмотрел другую усопшую. Все, что видел, передавал словами наверх.
Даже сейчас помню пышные каштановые волосы, желтое платье, шитое бисером. Я поднял ломиком стекло саркофага. Как только туда попал свет и воздух, лицо начало рассыпаться, как сгораемая бумага.
С 20-х по 60-е прошлого века на территории монастыря вскрыли множество захоронений.
– Кроме Скоропадских, покой здесь находили монахини и священнослужители, – рассказывает отец Феодосий. – Думаю, что могилы и склепы разграбили еще в 20-30-х годах. Особенно те места, где покоились священники. Там можно было "поживиться" золотыми и серебряными крестами.
Все захоронения в итоге постигла одна участь – их засыпали щебнем и залили бетоном, чтобы зеки не нашли под землей неожиданный путь на свободу.
"Убить Дух они не смогли"
65-летний Владимир Михайленко – один из свидетелей уничтожения святыни. Его детство прошло на территории монастыря, где до появления колонии устроили колхозное общежитие и склады удобрений с ядохимикатами.
– В 50-х с нами под одной крышей еще жили монахини, – рассказывает он УП. – Помню, как начиналась колония. В 1962 году приехали люди и первым делом начали огораживать территорию колючей проволокой.
Помню, как уничтожили колокольню. Мне со двора было видно, как зеки ее по кирпичику разбирали – тюк-тюк-тюк киркой! Потихонечку башня оседала, пока от нее ничего не осталось.
Помню, как сбрасывали кресты с куполов храма, – продолжает Михайленко. – Рабочие залезали наверх со страховочными веревками. Кресты падали с грохотом на землю.
А один раз с тех куполов вниз спрыгнул зек. В карты проигрался и залез туда, прячась, чтобы его не пырнули ножом. Пятеро зеков его нашли, полезли за ним на крышу. А он ласточкой вниз ушел – разбился!
С 2004-го по 2012 год Владимиру Михайленко довелось поработать учителем в том самом ПТУ для заключенных в соборе Рождества Богородицы. Но особой ностальгии по тем временам он не испытывает.
– Конечно, я рад, что тут больше нет зеков, – оглядывается он по сторонам, словно убеждаясь в реальности сказанного. – Бога надо приветствовать, богу надо молиться! Надеюсь, монастырь возродится.
Эпопея со спасением Гамалеевской обители началась в 2010 году. Тогдашний президент Виктор Ющенко подписал указ об освобождении территории монастыря от исправительной колонии.
Но спасти от тюремных оков пока удалось только Харлампиевскую церковь с усыпальницами Скоропадских и сестринским корпусом.
Как рассказывает УП мэр Шостки Николай Нога, в 2017 году при помощи НИИ истории архитектуры и градостроительства разработали документ с обоснованием создания историко-культурного заповедника "Государственники Северщины".
В заповедник предлагают включить исторические объекты Гамалеевки и достопримечательности Шостки, связанные с легендарным пороховым заводом.
По расчетам, сделанным в 2017-м, возродить Гамалеевскую обитель можно примерно за 115 миллионов гривен.
– Но мы не хотим сейчас говорить о деньгах, – поясняет Нога. – Главное, чтобы приняли принципиальное решение на высшем уровне о статусе этого места. Оно – уникально. Нужно его передавать в руки Минкульта. В Украине больше нет захоронений сразу нескольких членов гетманского рода.
12 ноября на Совете регионального развития у меня был разговор по этому поводу с президентом Петром Порошенко. Он пообещал разобраться. К делу подключился и Степан Кубив (первый вице-премьер, министр экономического развития и торговли – УП).
Будем надеяться, что колония №66 окончательно переедет.
В Минюсте отдавать 9 га своих земель не спешат.
– По учреждениям, на территории которых находятся здания религиозных конфессий, мы готовы рассматривать ходатайства. Это же касается и Минкульта, – сообщил УП замминистра юстиции Денис Чернышов.
Пока в верхах процесс возрождения гетманской обители поставили на паузу, в самом монастыре продолжают свое служение несколько монахинь.
За стеной с колючей проволокой все еще служат и те 28 человек в военной униформе, присматривающие за опустевшей колонией. Их, в общем-то, малополезная работа выглядит последней тонкой нитью, на которой отчаянно держится 56-летняя история ШИК-66.
– Знаете, Дух Святой дышит, где хочешь, – говорит своим мягким голосом отец Феодосий. – Его в банку не закроешь. Да, тяжелые времена тут были. Мат на мате. Курили, в туалет ходили, пили, гуляли… Простите, дальше не буду продолжать этот список.
Он простодушно прищуривает глаза и добавляет: "Колония всего полвека была, а монастырь больше 300 лет. Несмотря на черную энергетику, которую сюда занесли, благодать осталась. Убить Дух они не смогли".
