Азовское "золото", или Откуда берутся бычки в томате
Самое плодовитое в мире – таким Азовское море запомнится на страницах старых энциклопедий. Сегодня в Приазовье еще можно услышать рассказы о том, как столы ломились от осетровых и креветок, а черную икру ели ложками. Но эти воспоминания старожилов все больше похожи на былинный эпос.
Теперь на Азове промышляют преимущественно тремя видами рыбы: бычком, хамсой и тюлькой. За последние десятилетия объемы вылова пеленгаса, судака и камбалы-калкан уменьшились в разы.
По официальным данным Госрыбагентства, промышленный вылов в Азовском море с 2012 по 2016 годы пошел в рост. В 2015-м рыбаки поймали 30 161 тонну (на 60,5% больше, чем в 2014-м), а в 2016-м уже 35 715. Но за полгода 2018-го промысел в Азовском море упал почти вдвое по сравнению с 2017-м.
Падение объемов связано не с напряженной ситуацией в акватории Азовского моря, как это могло бы показаться из столицы. Как говорят местные, большинство кораблей выходит на лов на расстояние пять-двадцать километров от украинского берега. Поэтому контакты с российскими военными, пограничниками и фсбшниками пока сведены до минимума.
У тех, кто натыкается в море на силовиков из РФ, проверяют документы и разрешение на лов рыбы. Если все в порядке, рыбаков не задерживают.
Сегодняшние объемы пойманной рыбы, которые фиксирует Госстат, вызывают снисходительную усмешку у матерых рыболовов. Они помнят времена, когда только одна артель вытягивала за весенний сезон сотни тонн пеленгаса, промышленный лов которого сегодня запрещен.
Несмотря на сложности, украинские рыбаки сохраняют бодрость духа и неистовое жизнелюбие. Эти мужчины никогда не унывают и не перестают улыбаться после изнурительной работы.
Почему у рыбаков не бывает депрессии, где находится "роддом" Азовского моря, как бычок оказывается в томате, и почему от простого экскаваторщика Сергея зависит судьба популяции пеленгаса – в репортаже "Украинской правды" из Кирилловки (Запорожская область).
Старик и море
Стрижка "под единичку", вечный румянец на щеках, бежевая рубаха с орнаментом, тельняшка и морская фуражка с надписью "Captain". 85-летний Николай Горлов – живая легенда Кирилловки.
Спросите у местных, кто такой Горлов, и вам ответят: "Лучший тралмастер. Возможно, на всем Азовском побережье. Знает все орудия и способы лова, как свои пять пальцев".
Старик Горлов – человек рациональный. Сказывается большой жизненный опыт. Он столько повидал на своем веку, что в русалок, морского дьявола и чертовщину не верит.
– Нє, видумки всьо то! – машет он рукой. – Русалки, мєдьви (ведьмы – УП). Як би були, то ми їх забили б.
На его руках следы морской волны и ветра. Под слоем времени, соли и загара сложно разглядеть татуировки, похожие на детские каракули: мотылек, сердце, гадюка и солнце.
– Коли я починав в 1953-му, все робили вручну – і тягли сітки, і гребли руками, – вспоминает рыбак. – Моторів не було на баркасах. Ми були в рибколхозі. Заставляли план робити – руки сильно пухли. От такі мозоляки!
Зараз в море не хожу. Останній раз це год сім назад було. Я так на баркасі доробився, що мене на нього вже вносили та виносили.
Буває, син піде з вудочкою, мене візьме, біля нього сяду. П’ять-шість маленьких піленгасиків зловимо. Пожаримо. Юшку зваримо.
Николай Горлов родился в 33-м, когда в Украине умирали от голода. Его семью спасла рыба. Поэтому вопрос, что значат море и рыбалка, в доме Горловых звучит, в общем-то, нелепо.
– Коли народився, була велика голодовка, – рассказывает он. – Нас п’ятеро дітей у батьків, у землянці. Я цицьку сосав. А сім’ю врятувало море – у той рік було багато калкана та чабака (камбалы и плотвы – УП).
З 53-го року рєзіна, рєзіна, рєзіна (имеет в виду рыболовецкий костюм – УП). От так моє життя пройшло. Жду тепер ящика. Ноги болять, руки.
Взимку вбуться не було. Скотинку виріжуть, мати шкурку принесе. Я постолики круглі зроблю (постолы, самодельная кожаная обувь у славян – УП): виріжу дірки, шнурок вставлю, соломи напхаю та йду штрикать (ловить, накалывать прутами камбалу – УП).
Николай Горлов – один их немногих свидетелей былого изобилия. Сколько рыбы он поймал, точно не сосчитать. Селява, тарань, рыбец, чехонь, судак, чабак, калкан, креветки, устрицы. Десятки, сотни тонн.
История его жизни – наглядное свидетельство того, каким было Азовское море всего полвека назад.
– Був час, коли піленгаса багато було,– говорит он. – Поставив сітку – тонну, дві за раз здаєш. А то і дві-три тонни калкана за день.
Але сама вкусна риба – осятрик (осетр – УП). Такий, кілограм на тридцять. Жирний та ікри багато. Ми її ложками їли.
Читать научился в 82 года
В прошлом Николая Горлова, как у каждого матерого рыбака, найдется глава, достойная пера Хемингуэя. Его рекорд – 900-килограммовая (!) белуга, попавшаяся однажды в сеть. Рыбину вытаскивали при помощи лебедки, заводя канаты за жабры.
Читайте также
Еще на счету Горлова белуга поменьше, на 115 килограмм. Ее он поймал буквально руками.
– Заліз у воду – почав її гладити, – делится байкой рыболов. – Вона не обращає вніманія. Засунув я, дурак, їй руку у пасть, от так – по лікоть. Веду її, значить, до берега. Як торкнулася вона піску, як почала зі мною туди-сюди!
Я кричу: "Шурка, давай! Зараз втопе мене!". Шурка її за хвіст тягне – витягли. Додому привезли, пілкою попиляли на великі бруски. От.
Кто такой Хемингуэй, Николай Горлов не знает. В школу не ходил из-за проблем со здоровьем – в младенчестве его уронила сестра, повредив брату руку и позвоночник. Читать старик научился в 82 года.
– Зараз трошки нагавкався (научился – УП), – улыбается он. – Брав у жінки церковну книжечку та потрохи почав по складах читати. Але писати так і не навчився. Газету погано читаю, а церковну книгу – добре.
В свои 85 Горлов старается быть полезным для других и делать то, что умеет лучше всех в округе. Продолжает плести "драчки", драги – сети для ловли бычка. За всю жизнь он сделал их несколько сотен длиной в десятки километров.
О том, что будет после смерти Николая Горлова, кирилловские рыбаки стараются не думать. Замены мастеру здесь пока так и не нашли.
– Я всім у селі драчок понадєлав, так поки вони їх порвуть, мене вже не буде, – смеется старик.
Момент истины
На пляже небольшого рыбацкого поселка Степок, в десяти километрах от Кирилловки, к концу дня заметное оживление. После 12-ти часов тяжелой работы к берегу Федотовой косы один за другим пришвартовываются баркасы. Они уплыли в море рано утром, когда солнце еще нежилось за багровеющим горизонтом.
– В море ходят, а не плавают! – поправляют нас бывалые. – Плавает г**но в проруби, а мы ходим в море!
В сентябре на Азове – разгар сезона лова бычка, который начался 15 августа и закончится 15 декабря. В Кирилловке и окрестностях промыслом занимаются четыре частных предприятия, в арсенале которых с десяток баркасов.
Сегодня рыбакам повезло – погода позволила закинуть сети.
"Ветер дует – долг растет" – в этой емкой пословице рыболовов из Кирилловки содержится главный экономический закон Азовья. От силы ветра зависит, сколько рабочих дней выпадет на сезон, и каким будет заработок.
О доходах тут предпочитают не говорить. При удачных раскладах и профессионализме за один месяц можно заработать до 10 тысяч гривен.
Большую часть времени в году рыбаки занимаются домашним хозяйством или подрабатывают в других местах. Кто-то бросает нестабильную профессию, а молодежь идет в море неохотно. Поэтому тут так много мужчин под 50 и старше.
Каждое возвращение добытчиков на берег – всегда момент истины. Главная интрига – сколько рыбы удалось поймать. Хороший улов по нынешним меркам – тонна-полторы за рабочий день.
Баркасы из воды на берег по песку тянут грузовики. Слышен рев двигателей, скрип лебедок, лай собак, крики людей. Пляж накрывает облаком выхлопных газов.
Происходящее вокруг напоминает большой муравейник или фабрику, где каждый знает свое место.
Пойманной рыбой при помощи лопат наполняют зеленые пластиковые ящики, взвешивают улов и отправляют в хранилище с холодильниками. Потом ее покупают производители знаменитых консервов "бычок в томате". А еще вялят или продают в свежемороженом виде – для жарки или домашних котов.
Море спасает от боли
После изматывающего рабочего дня рыболовы не выглядят уставшими. Физический труд они воспринимают как должное.
– Нам заработок позволяет витамины покупать, – отшучиваются мужики.
Они выходят на берег с расправленными плечами и широкими улыбками. Отпускают шутки и рассказывают скабрезные анекдоты. В каждом рыбаке, вне зависимости от комплекции, чувствуется первобытная сила, взращенная степью и морем.
– Леон, ты до микрофона, как до стакана дорвался! – кричат с баркаса.
Леон – Виктор Леонтьев, загорелый, крепкий весельчак. В рыболовы подался в начале 90-х, когда другой работы в приазовской степи не было.
Вопреки расхожему мнению, рыбакам некогда прикладываться к бутылке. Ежедневный подъем в 4 утра предполагает строгую дисциплину.
– Я от промысла получаю удовольствие, деньги на втором месте, – утверждает Виктор. – Выхожу в море – отдыхаю, понимаешь? Моральный и физический отдых – две большие разницы.
В этот день Леонтьев с напарником поймал немного – 700-800 килограмм бычка.
– Лет десять назад его было дохрена. Сейчас за один заход можешь 300-500 килограмм поймать. А можешь весь день сетку закидывать, вытащишь 10-20 килограмм, у-ха-ха-ха! – гогочет на весь пляж Виктор Леонтьев.
На вопрос, почему такой счастливый, Виктор отвечает не задумываясь: "У меня один жизненный принцип: лучше смеяться, чем плакать!".
– Море нельзя бояться, – добавляет он. – Его нужно уважать. Главное, чтобы на воде не было паники. Если ты паникер, делать на баркасе нечего.
54-летнему Павлу Петько вместе с напарником улыбнулась удача. Сегодня они поймали около трех с половиной тонн бычка.
– За день было семь забросов. Три с половиной тонны сегодня редкость, – говорит Павел, который рыбачит уже 30 лет.
Для хорошего лова местные соблюдают три странных приметы: на берегу нельзя свистеть, вслух говорить о священнике и вспоминать о кроликах.
– Рыбалка для меня – работа и хобби одновременно, – рассказывает Павел. – Когда выхожу в море, отдыхаю. Там усталости не чувствуешь. Усталость появляется, когда домой приходишь. Все тело болит. Но в море боль проходит.
– Когда я начинал в 89-м, ловили камбалу, – продолжает Петько. – Сейчас камбалы нет. Осетрины нет. Судака не стало.
Ситуацию спасает бычок. Тут он сродни золоту на приисках.
– Он никогда не надоедает, – отмечает 50-летний Николай Матвиенко. – Недаром говорят "бычок-кормилец".
Самая большая рыба, которую поймал Матвиенко, – дела давно минувших дней.
– Это был осетр на 50 килограмм. Сейчас такого не встретишь. Ему некуда на нерест идти. Пресноводные реки перекрыли дамбами, – поясняет опытный рыбак.
На дне
Lada Niva мчит по бордовым и фиолетовым россыпям солероса – плотному растению, похожему на кораллы.
За рулем – Николай Шевчук, главный госинспектор отдела рыбоохранного патруля №1.
– Если бы мне лет двадцать назад сказали, что буду тут ездить – никогда не поверил, – говорит инспектор.
Понять удивление Николая можно. Он мчит по дну Молочного лимана, длина которого 32 км, а максимальная ширина 8 километров. Последние пару десятилетий залив постепенно высыхает и превращается в пустынные солончаки. Вместе с ним погибает уникальная экосистема. Закрываются детские оздоровительные лагеря.
– Вот тут Бакланий остров был, где бакланы гнездились, – показывает Шевчук, давя на педаль газа. – Там был Камышовый, а здесь – Белый остров.
Глубина в этом месте небольшая была, по пояс. Рыба хорошо нерестилась. На огромном пространстве терлась друг о друга, только плавники и торчали. А вода вся шевелилась, как живая.
Молочный лиман называют "роддомом" Азовского моря. От его состояния зависит популяция пеленгаса и других видов рыб, которые заходили сюда для нереста.
Мальков дальневосточной кефали (пеленгаса) завезла горстка ученых-энтузиастов из Японского моря в конце 70-х. Итог акклиматизации превзошел все ожидания. К 1989 году рыба-пришелец размножилась до миллиардов особей.
– Они нашли тут идеальную среду обитания с точки зрения кормовой базы, солености воды и температуры, – рассказывает Николай Шевчук. – Сегодня промышленный лов пеленгаса запрещен. Он нерестится и в других местах, но максимальная эффективность была именно здесь.
Проблемы начались в 90-х, когда от ила и песка перестали чистить промоину – небольшой канал, соединяющий Молочный лиман с Азовским морем. Сейчас его длина примерно два километра.
За последние 20 лет было несколько попыток расчистить стратегически важный объект. Осваивались бюджетные деньги, но ни разу работы не были выполнены должным образом.
Из-за халатности подрядчиков осенью прошлого года в лимане погибло около 40 тысяч особей пеленгаса: рыба зашла в узкую промоину, а выйти обратно в море уже не смогла. Власти подсчитали ущерб – около 65 миллионов гривен.
– На самом деле настоящий ущерб в цифрах не выразишь, – уверен инспектор Шевчук. – Ничего хорошего сейчас в лимане нет. Соленость воды со стороны Мелитополя превышает 70 промилле. Это уже рапа (высококонцентрированный раствор солей – УП). В таких условиях живые организмы погибают.
Из-за проблем с промоиной ситуация критическая. Если ее расчистку не доведут, наконец, до ума – получим настоящую катастрофу в Азовском море.
По словам Николая Шевчука, выгоды от возрождения лимана очевидны: расчистка промоины вернет идеальное место для нереста, Азовское море заживет новой жизнью, будут созданы дополнительные рабочие места, а Украина сможет больше обеспечивать себя собственной рыбой.
– Сложно объяснить, почему эту проблему не могут решить 20 лет, – пожимает плечами инспектор Шевчук. – С точки зрения государства, тут нужны мизерные вложения. Было бы желание и понимание на самом высоком уровне. Мы постоянно докладываем о ситуации в облгосадминистрацию, в Киев, в Минэкологии...
В конце этого лета стартовала новая попытка расчистки промоины. Тендер выиграла одесская фирма.
В реальности процесс спасения Молочного лимана умещается в минималистичную картину: вдоль промоины по 10 часов в день работает экскаватор Hitachi. Ковшом расчищает от ила дно канала.
Всего одна единица техники и экскаваторщик Сергей Фастов родом из Донецкой области – именно от них причудливым образом зависит судьба популяции пеленгаса и в целом ситуация в Азовском море.
Сергей – крупный, коротко стриженный мужчина, похожий на боксера-тяжеловеса – за месяц сделал примерно 20% задуманного. Вряд ли он в полной мере понимает, что стоит на кону и насколько важно то, чем он сейчас занят.
– Тут такая глубина была, что утка не могла нырнуть. Сейчас уровень воды поднимается потихоньку, – делится наблюдениями экскаваторщик.
Пока Сергей в одиночку занят своей монотонной работой, в 20 километрах отсюда к Федотовой косе с шумом причаливают баркасы. Для рыбаков Кирилловки заканчивается очередной рабочий день.
Загоревшее лицо рыболова Владимира Райтаровского расплывается в улыбке и лучах осеннего солнца. Он поймал всего 450 килограмм бычка и тем не менее доволен.
– У меня фамилия такая, что в рай попаду, – смеется он. – Почему я такой счастливый? Да я всегда такой. Жизнь – прекрасна!
Правда, не без подводных камней. На Владимире его рыбацкая династия, скорее всего, и закончится. Сын уехал из Кирилловки и выучился на программиста.
– Рыбаком не захотел. Да, наверное, ему и не надо идти в море. Ну что здесь? Вы же сами видите – один бычок и того мало. Какой тут заработок?! – машет рукой Райтаровский.
Несмотря на проблемы, в глазах Владимира и остальных старателей читается неискоренимая надежда.
На то, что завтра не будет сильного ветра.
На то, что проснутся в четыре утра и снова пойдут на баркасах навстречу рассвету.
На то, что вернутся c достойным уловом и первым делом позвонят женам: "Солнышко, все хорошо! Мы уже вышли на берег".
