Все переплетено, или Как война с Россией повлияла на украинскую "столицу лозоплетения"

Еще 5-7 лет назад в каждом дворе закарпатского села Иза делали предметы из лозы, которые известны во всей Украине и даже в Европе. После оккупации Крыма и начала войны на Донбассе украинская "столица лозоплетения" переживает не самые лучшие времена, потеряв большой рынок сбыта. Некоторые мастера вынуждены бросать многовековой промысел и ехать за границу на заработки. Но те, кто остается, ищут новые рынки продаж.

"Украинская правда" побывала в легендарном селе, где, несмотря ни на что, берегут традиции древнего промысла и не теряют оптимизма.

Сельский бизнес-кластер

Иза, в которой числятся около 6 тысяч жителей, расположена всего в пяти километрах от закарпатского городка Хуст. Особенности написания села по-украински, которое впервые упоминается в 1387 году, родили топонимический каламбур.

— Некоторые туристы, особенно русскоязычные, увидев знак на въезде, спрашивают: "Что это за название — "Тринадцать А" (ІЗА — УП)? — рассказывает директор местного дома культуры Вера Вучкан.

Никто в Изе и не вспомнит точно, когда тут появились первые мастера.

Бесхитростная легенда гласит: местный житель Иван Кашков пошел на речку, нарубил черную неочищенную лозу. Сплел большую корзину с двумя ручками — такую, в которой носят сено или дрова. Пришел домой, научил своих сыновей. С тех пор все начали делать корзины.

Более реалистичной выглядит другая версия: на этих землях, принадлежащих когда-то Венгрии, открыли цех, где работали селяне. Затем, научившись ремеслу, они стали зарабатывать самостоятельно.

Вера Вучкан тоже плетет, хотя сама не местная, родом из Тячевского района.

— Тот, кто оседает в Изе, должен обязательно уметь это делать. Иначе он в Изе не уживется, — улыбается она.

По словам Вучкан, техника мастеров постоянно усовершенствовалась. Сейчас в селе около полутора тысяч видов плетения. Из лозы делают сувениры, корзины для грибов, фруктов, для котов и собак, цветочники, хлебницы, кресла-качалки, вешалки, диваны, столы, кухонную мебель и даже садовые беседки.

Вучкан рассказывает: процесс подготовки лозы долгий и непростой. Есть лоза весенняя, ранняя, белого цвета, с нее снимается "шкурка", и ее не нужно варить. Есть летняя — желтоватого цвета. Есть зимняя — ее вываривают в котлах до трех часов, и она становится розовой.

Лозоплетение — едва не единственный способ заработка не только в Изе, но и во всей округе. Благодаря умению местных мастеров возник своеобразный бизнес-кластер: в Изе плетут, а в соседних селах специально выращивают лозу. Деловые связи простираются и дальше: заготовленный материал привозят из соседнего, Тячевского района, и даже из Ивано-Франковской и Тернопольской областей.

— Сажают лозу прямо в поле, — говорит Вучкан. — Первый год нужно хотя бы 5-6 раз обкопать. Сначала будут маленькие прутики, на второй год потолще. Потом еще толще. На третий-четвертый год она вырастает высотой в несколько метров и толщиной в два пальца. Лоза с одной плантации стоит примерно 2-3 тысячи гривен.  

Та лоза, из которой делают мебель, растет не меньше двух-трех лет. Та, что можно на речке собрать, это обыкновенная верба — для производства мебели не годится. Только для маленьких корзинок, хлебниц.

Плетеный мотоцикл и Россия на замке

Татьяна Исак начала плести с 13-ти лет. Чтобы сделать небольшую хлебницу, ей нужно около 20 минут. За нее она выручит 50 гривен.

Руки Татьяны —  в мозолях и мелких порезах. Как у всех, кто занят этим ремеслом.

На вопрос, хватает ли ей заработанных денег, женщина отвечает: "Категорически нет!".

— Знаете, какой это труд?! — восклицает она. — Руки болят. Когда красим лозу, руки разъедает. Муж и сын вынуждены работать в Европе. Уехали, чтобы мы пожили более-менее. У нас не ценится наш промысел. Все думают, что лозоплетение — это просто, поэтому не готовы платить адекватные деньги.

Несмотря на непростую реальность, Татьяна Исак не перестает улыбаться.

— Нужно с хорошим настроением браться за работу, — поясняет она. — Если настроение хорошее, то и корзина получается отличная. Если покупатель доволен – довольна и я. Если вы у меня купите некачественную корзину, вы больше ко мне не придете, правильно?

О чем думаю, когда плету? О семье, жизни, о том, как больше сделать, чтобы заработать.

Сельский голова Василий Томищ сложившимся порядком вещей в Изе по большей части доволен. В селе около 200 жителей работают как частные предприниматели, выплачивая налоги в местный бюджет.

— Здесь пересекаются туристические пути – дорога на Рахов, Хуст, Межигорье, Синевир, Мукачево, Ужгород. Когда туристы проезжают мимо, всегда останавливаются, покупают корзины. Нашу продукцию можете встретить в Венгрии, Румынии, Польше, Чехии, — хвалится он.

— Несколько лет назад лозу плели практически в каждом дворе, — утверждает Томищ. — У каждого был свой индивидуальный продукт. После 2014 года прикрылась граница. Раньше много продавали в Крым и Россию. Это еще со времен Союза повелось.

Василий Томищ вспоминает, как сам плел и возил изделия в груженной машине в бывший Ленинград, Москву и Сочи.

—  Этот рынок сейчас фактически пропал, — сожалеет он. — Поэтому многим пришлось искать работу в Чехии, Польше, Венгрии. Думаю, что примерно две трети дворов в Изе уже забросили лозоплетение. Но все равно наша Иза остается селом-брендом, селом-рынком.

По словам Василия Томища, местные мастера быстро подстраиваются под новые веяния. Плетут мебель под заказ — в рестораны, магазины. Воплощают любую прихоть клиентов. Ищут заказчиков через интернет и пересылают свои работы по почте.

— Вот, к примеру, полномасштабная модель мотоцикла, — показывает Томищ фото на смартфоне. — У нас говорят: "Сплетем все, кроме гробов".

Стратегический запас

Когда-то Алена Щербан, пенсионер из Изы, 35 лет работала учителем младших классов. Местному искусству она научилась уже в пенсионном возрасте.

— Ходила я по всему Советскому Союзу, — говорит она не без гордости. — Корзины продавала. Речной вокзал в Москве был мой. Еще был Ленинград, Сухуми, Адлер, Евпатория. Сейчас уже — всё. Кругом одни бандиты, гребут миллионы, а нам жить не дают.

Назойливых камер туристов и журналистов старушка не любит.

— Вы ж только смотрите, покупать ничего не будете, — объясняет она. — Вам хорошо, сфотографировали — и пошли. А вы знаете, как это тяжело — плести?!

Осень придет, листья падают — идем рубать лозу. Все село рубает, в снопы вяжем. Кладем в котлы — варим два с половиной часа. Тогда очищаем лозу. Сушим — кладем на чердак или в хате возле печки. Если не высушить, все прутики станут черными —  пропадут.

Самая большая торговая точка в Изе — у Василины Штец и ее семьи. У нее можно купить все — от маленьких предметов за 100-120 гривен до "королевского" набора мебели из стола, двух кресел и дивана. Стоит он 7000 гривен, хотя такая работа заслуживает большего.

— Нам хорошо, что люди и так берут. Покупают по такой цене — и то хорошо. Раньше было лучше. Сейчас слабенько идет. Люди жалуются, что нет денег. Уже стараемся цены не поднимать, — говорит она.

Василина начала плести с 12 лет. Ее стаж — 46 лет. Теперь у нее настоящий семейный подряд из десяти родственников. Их продукцию можно встретить даже в Италии и Объединенных Арабских Эмиратах, куда контейнерами через Одессу перекупщики отправляют мебель.

— Умение плести передается из поколения в поколение, — рассказывает Василина. — Никого не заставляем. Все происходит само собой. Детки просто наблюдают за взрослыми и сами учатся.

Кругом села тоже пытаются плести из лозы, но у них так, как в Изе, не получается. Да и нигде так не получится.

Татьяна Чохняй, еще один продавец, когда-то была учителем математики. Теперь плетет и продает.

— Лозоплетение — сложная процедура, куда сложнее, чем в институте на математика учиться, — отмечает она.

Сегодня, по словам Чохняй, не самые лучшие времена для промысла. Но выход предприимчивые жители Изы все равно находят. Бывает, что отправляют товар даже в Австралию, где он популярен среди ностальгирующей украинской диаспоры.

Война на Донбассе и оккупация Крыма изменила рынки сбыта. Те, кто раньше ездил в Крым, Москву, Санкт-Петербург и Сочи, теперь больше устремляются в Запорожскую, Одесскую, Херсонскую область — на отечественные морские курорты.

Хуже, когда местные мастера вынуждены ехать за рубеж, на стройки, заводы. Туда же направляется и молодежь, которая не хочет выживать за счет плетения корзин.

Впрочем, проблемы Татьяну Чохняй не пугают. Она уверена, что древний промысел в Изе не исчезнет.

— Такого не может быть! — восклицает она. — Вот просто не может! В каждой хате Изы, на чердаке, большой запас лозы. Она поможет выжить в трудные времена.

Євген Руденко, фото, відео: Ельдар Сарахман, УП