Виртуальный Степан Бандера

Бандера и Шухевич не могли не воскреснуть в Украине. Но это ровным счетом ничего не значит.

У тех, кто способен найти Украину на глобусе, есть свое представление о том, какой страна должна быть. Проблема лишь в том, что это представление чаще всего не имеет ничего общего с реальной Украиной. Именно это роднит Москву и Варшаву, украинских левых и украинских ультраправых.

Камнем преткновения для всех стала символика новой страны. Проспекты Романа Шухевича и памятники Степану Бандере, уличные лозунги и новая эстетика. Из "левого" лагеря звучит недовольство новыми штандартами. А из "правого" – веет недоумением, потому что обилие "правого символического" сопровождается проигрышем "правого электорального".

Это яркий пример того, как перемены опережают рефлексию. Хотя в новой ситуации нет ничего удивительного.

Потому что исторически Украина была полем конкуренции двух проектов.

По одну сторону был русский имперский, а позднее – советский. По другую – украинский этнический.

Майдан обнулил оба.

Именно тогда им на смену пришел украинский политический проект. 

Тот, который про ценности и идеологию. Который во главу угла ставит патриотизм действия.

На войне и не может быть иначе: твоя идентичность определяется тем, чьей победы и чьего поражения ты желаешь по итогу противостояния. И тем, что ты готов ради этого делать.

Но собственного набора символов у нового проекта попросту не оказалось.

А потому в своей битве с империей новая Украина на штандарты стала водружать наследие украинских националистов. Потому что другой эстетики под рукой не было.

Именно так на украинских улицах оказались Степан Бандера и Роман Шухевич. Их реинкарнация была неизбежна – хотя бы потому, что они символизировали идею вооруженной борьбы за независимость.

Но все разговоры о реинкарнации "этнонационального" или "протофашистского" – лучший маркер (не)адекватности дискуссии.

Наследование символического вовсе не означает наследование инструментального. Проводить параллели стоит лишь с точки зрения общности цели – обретения независимости – но не с точки зрения методов.

Украинские левые, которые требуют героев в белоснежных одеждах, не хотят понимать того, что война – это еще и эмоции.

Если бы российская пропаганда делала упор не на Степана Бандеру, а на, допустим, Евгения Коновальца – то, вполне возможно, что проспект его имени сегодня оказался бы в Киеве.

Потому что сила действия равна силе противодействия.

Потому что смена топонимики порой напоминает водружение флага. И если твой противник сражается против какого-то символа, то именно этот символ может оказаться в центре твоего пантеона.

Примерно так же, как снос памятников Ленину в Украине обеспечил монументальное долголетие Владимиру Ильичу в самой РФ.

А украинские этнонационалисты оказались в другой ловушке.

Новая Украина приватизировала у них эстетику, отказавшись при этом брать на вооружение этику.

И тот же лозунг "Слава Украине – Героям слава!", который еще в 2013-м был закреплен за носителями этнического проекта, внезапно стал общегражданским. И стал звучать из уст людей, фамилии которых совершенно не обязательно заканчиваются на украинские окончания.

В этой же ловушке непонимания оказались и те западные соседи Украины, для кого сегодня двадцатый век оказался важнее двадцать первого.

Протесты официальной Варшавы по поводу старых-новых имен и флагов – это ведь ошибка оптики. Потому что часть польского общества никак не поймет, что воюющая страна всегда сосредоточена на настоящем. А прошлое может использовать лишь в качестве символического донора.

Но Украина не ищет в собственном прошлом набор готовых рецептов для государственного строительства, а потому попытка подменить разговор о будущем спорами о прошлом в ней вызывает недоумение.

Символы перестали быть равны идеологии.

Тождественность формы не означает тождество содержания. Роман Шухевич и Степан Бандера для современной Украины перестали быть реальными историческими персонажами. А стали "сферическими" и "в вакууме".

Скорее всего, через несколько десятилетий символический пантеон Украины пополнят новые имена. Те, кто останутся моральными авторитетами, выдержав испытание временем. И те, чьи имена сегодня страна читает в мартирологах.

Это неизбежно для страны, которая занимается нацбилдингом в режиме прямого эфира.

Но для этого нужна самая малость. Выиграть войну.

Павел Казарин, для УП