Страна лишних людей, или Между идейным пассионарием и люмпеном

Введение визового режима между Украиной и Россией могло стать главной новостью октября.

Этого не произошло – к разочарованию одних и явному облегчению других.

По данным Центра Разумкова, против этой инициативы выступают 52,1% украинцев. Кроме того, 55% опрошенных высказались против разрыва дипломатических отношений с РФ, а относительное большинство (48,5%) не поддержало запрет на ввоз российских товаров.

Миллионы наших сограждан по-прежнему не готовы идти на жертвы ради борьбы со страной-агрессором. И это далеко не первый случай, когда решимость украинских соцсетей диссонирует с настроениями в обывательской среде.

Будем говорить прямо: в глазах активного меньшинства значительная часть населения Украины – это лишние люди. Они упорно не вписываются в патриотическую картину мира. Они только мешают сражаться с Кремлем и строить национальное государство. Они воспринимаются как балласт и тормоз, как досадное препятствие на пути к идеалу.

Идеал, лелеемый украинской общественностью, хорошо известен.

Пассионарное меньшинство хотело бы повторить путь Израиля – страны, рожденной и пришедшей к процветанию под вражеским натиском. Образцовой страны, где каждый гражданин изначально выступал в роли борца, созидателя и воина.

О том, как Украине стать Израилем, и возможно ли это вообще, спорят много и охотно.

Совершенно справедливо замечено, что в 1940-х новорожденный Израиль имел дело с более открытым и бескомпромиссным противником, не оставлявшим евреям никаких иллюзий. Но есть и другое обстоятельство, лежащее на поверхности и, тем не менее, часто упускаемое из виду.

В отличие от независимой Украины и других европейских стран, Израиль создавался иммигрантами.

Причем в 20-х, 30-х и 40-х годах иммиграция в подмандатную Палестину уже сама по себе была поступком. Пассивные, слабые духом, стремившиеся к безмятежной и комфортной жизни либо оставались в Европе, либо старались перебраться в США – а Землю Обетованную выбирали те, кто был готов к борьбе.

У равнодушного еврейского обывателя попросту не было шансов очутиться на территории будущего Израиля.

Писатель Артур Кестлер, увлекавшийся идеями сионизма в середине 1920-х, вспоминал:

"Британская администрация ежегодно выделяла сионистской организации определенное количество иммиграционных сертификатов, а организация распределяла их по различным партиям…

Кандидаты на отъезд проходили не только профессиональную подготовку, но и основательную идеологическую обработку. Учеба длилась год-два, а то и дольше, если сертификаты задерживались.

Мне пришлось потянуть за кое-какие ниточки, сочинить красноречивые прошения и сдать экзамен по современному варианту иврита.

 После этого Палестинское представительство сионистской организации в Вене, которым руководил благожелательный адвокат Блауэр, занесло меня в списки ожидающих разрешения на иммиграцию в качестве сельского рабочего.

Помню, с каким кротким недоумением поглядывал на меня доктор Блауэр. Верно, и у него сын учился в университете, и он бы ни за что не позволил ему пуститься в столь нелепую авантюру. Считать себя сионистом – это одно, но к чему же мальчику из хорошей семьи отправляться в дикие места к москитам и арабам?".

Палестина аккумулировала людей определенного склада, и в 1948 году на карте мира появилось уникальное государство, где преобладали не обыватели, а пассионарии.

Это не пресловутый "национальный менталитет", о котором любят рассуждать в Украине. Это результат жесткого социального отбора.

Не прошедшие его погибли во время Холокоста, подверглись полной ассимиляции или же осели в мирной и благополучной Америке.

Разумеется, условия, в которых возник и выстоял Израиль, нельзя воспроизвести на украинской почве.

Для большинства наших соотечественников проживание в Украине не является волевым  поступком: они просто тут родились.

 Напротив, определенные качества требуются, чтобы покинуть страну, и чем инертнее украинец, тем выше вероятность, что он останется на Родине. Таким образом, социальный отбор играет против отечественных пассионариев, не оставляя им надежды когда-нибудь оказаться в большинстве.

По-видимому, в 2014-2015 в украинском обществе был достигнут максимальный уровень пассионарности.

Майдан, Крым и Донбасс разбудили всех, кого можно было разбудить. Это наш потолок.

И если в итоге миллионы граждан не вписались в новую реальность и считаются лишними, из этого следует только одно: Украине бессмысленно равняться на Израиль 1940-х с поголовной идейностью, героизмом и жертвенностью. Нужно ориентироваться на другую модель с иным распределением социальных ролей.

Оценивая соотечественников с идейных позиций, мы уравниваем совершенно разные категории обывателей.

Среди них есть откровенные люмпены и социальные иждивенцы, плывущие по течению.

А есть активные, деятельные, талантливые люди. Они лояльны к независимой Украине – но не настолько, чтобы пожертвовать ради страны собственными перспективами и будущим своих детей. Они не готовы сражаться в АТО, но способны продуктивно работать в тылу.

Они не носят вышиванок и не восторгаются Бандерой, но могут быть высококлассными специалистами и успешными предпринимателями. А еще они достаточно мобильны, чтобы выбирать между Украиной и другой страной проживания.

Активный обыватель – промежуточное звено между идейным пассионарием и люмпеном.

От этого социального типа напрямую зависит будущее Украины, ее конкурентоспособность и место в современном мире. И этот тип преобладает среди граждан, выехавших из страны за последние годы или обдумывающих эмиграцию.

Да, можно гордо бросать им вслед: "Кто не любит Родину – скатертью дорога!" Но в результате мы не становимся ближе к Израилю, а лишь обрекаем себя на пассивное люмпенизированное окружение.

Даже в условиях войны для нас приоритетна не топорная патриотическая пропаганда, а борьба за активного обывателя. Украина должна выглядеть достаточно перспективной, чтобы ее можно было выбрать не только сердцем, но и умом.

Шанс удержать на нашей стороне активную часть обывателей сохраняется, однако времени у нас все меньше. Ближайшие годы или даже месяцы решат, удастся ли послать украинцам позитивный сигнал, продемонстрировать зримые ростки модернизации, подарить веру в будущее.

Что произойдет, если этот шанс будет упущен? В таком случае у гражданина Украины останется два мотива жить на Родине: идейность либо безысходность. И это приведет к расслоению общества на две неравномерные, неумолимо отдаляющиеся друг от друга группы, сродни элоям и морлокам из уэллсовской антиутопии.

 С одной стороны – пассионарная прослойка, обитающая в мире патриотических лозунгов и красивых мечтаний.

С другой – полностью деморализованное большинство, озабоченное физическим выживанием, не способное на что-то большее и остающееся в Украине из-за собственной инертности.

Конечно, с точки зрения первых вторые будут лишними. Но другого населения украинским пассионариям уже никто не предложит.

Михаил Дубинянский, для УП