Игра в имитацию, или Российский Киджондон
Северокорейский поселок Киджондон был выстроен в 50-х годах близ пограничной зоны.
Он хорошо просматривается с территории Южной Кореи, и задумывался как образцово-показательный. Стороннего наблюдателя радуют аккуратные электрифицированные дома с небесно-голубыми крышами.
Правда, с самого начала бросалось в глаза, что свет в Киджондоне почему-то загорается в одно и то же время в одних и тех же частях зданий. А с появлением более мощной оптики выяснилось, что внутренние помещения в домах отсутствуют – это лишь пустые бетонные коробки, и заселять их никто не собирался.
Примерно так же устроены назначенные на воскресенье парламентские выборы в РФ. С виду все на месте: партии и программы, либералы и патриоты, предвыборная агитация и всенародное голосование. А фактически перед нами пустое строение, безжизненная бутафория с запрограммированными результатами, фальшивой конкуренцией и ничего не решающей Госдумой.
Вероятно, парламентаризм – наиболее яркий маркер, отличающий Украину от северного соседа.
Пускай наши выборы не блещут образцовой чистотой и честностью, но это реальные конкурентные выборы в настоящий парламент.
Украинский дом может быть грязным, разбитым, покосившимся, но он всегда был населен людьми. Ни при Кучме, ни при Януковиче, ни в условиях войны у нас не возникло ничего подобного российскому политическому Киджондону.
Возникает закономерный вопрос: а зачем сегодняшней России унылая игра в народных избранников? Какие задачи она выполняет? Нынешний спектакль не сопровождается ни выпуском пара, ни показной заботой о народе: в преддверии выборов открыто декларировалось, что денег нет, а робкие выступления российских работяг жестко пресекались.
Думские выборы никак не сказываются на легитимности власти в глазах подданных. Пресловутые 86% не перестанут поддерживать Путина, если запретить имеющиеся партии, отложить выборы на неопределенный срок или вообще ликвидировать Думу.
Более того, чисто гипотетический отказ от парламента был бы воспринят патриотичными массами на ура, как очередная российская победа.
Стране ни к чему 450 болтунов и дармоедов, гнилые парламентские традиции пришли с Запада и чужды русскому духу, а при Николае I Незабвенном и Александре III Миротворце богоспасаемая Россия отлично жила без всяких выборов…
Таким образом, кремлевское действо лишено внутренней логики. Единственная причина, по которой в РФ поддерживается имитация парламентаризма, – необходимость соответствовать внешним стандартам, выглядеть цивилизованно, быть как все.
Симптоматично, что главной интригой нынешних выборов стала попытка легализовать аннексию Крыма.
В Москве надеются на смягчение западной позиции, и фарс с избранием крымских представителей в Госдуму адресован иностранцам, а не соотечественникам. Это окончательное превращение в Киджондон: фейковый северокорейский поселок тоже предназначен не для внутренней пропаганды, а исключительно для разглядывания извне.
И тут мы сталкиваемся с любопытным феноменом.
Как бы вызывающе ни вели себя страны-изгои, сколько бы ни кричали о "национальном духе" и "особом пути", мнение проклинаемой заграницы для них очень важно.
Чем больше ругани звучит в адрес загнивающего Запада, тем больше усилий прилагается, чтобы произвести на Запад благоприятное впечатление. Одиозные режимы вынуждены натужно имитировать все то, что в западном мире получается естественным образом: маскировать деспотию под демократию, нищету под благосостояние, произвол под соответствие правовым нормам.
Обычно бутафория выглядит на редкость убого и неубедительно, но от нее никто не отказывается: в душе любому диктатору хочется быть респектабельным членом мирового сообщества. Владимир Владимирович, тоскующий в международной изоляции, – не исключение.
Сегодня много говорится о реанимации холодной войны и стремлении Путина вернуться в прошлое. Но при этом нужно учитывать одно важное "но": российский режим вовсе не желает возвращаться в непримиримые времена Трумэна или Рейгана.
Кремлевский идеал – это эпоха разрядки, Хельсинских соглашений и всеобщего оппортунизма. Время, когда страх перед ядерным столкновением с СССР оказался сильнее западных принципов.
Когда никто не оспаривал права Москвы на завоеванную Восточную Европу.
Когда Никсон, Форд, Жискар д'Эстен и Вилли Брандт наперебой жали руки кремлевским вождям.
Когда Советский Союз обещал соблюдать права человека, а на Западе предпочитали делать вид, будто это обещание выполнимо.
Российское вставание с колен предполагает не борьбу с Европой и США, а сотрудничество в духе 1970-х, построенное на страхе, лицемерии и моральном релятивизме. Имитация, принимаемая обеими сторонами как должное, – важнейший элемент этой системы.
По кремлевским понятиям, Россия сделала ряд шагов навстречу зарубежным партнерам: видимость демократических институтов в РФ, видимость свободного самоопределения в Крыму, видимость мирного процесса на Донбассе.
Специально для Запада построены ряды аккуратных домиков с разноцветными крышами и электрическим освещением. От западных лидеров требуется лишь похвалить все это и ударить по рукам с Владимиром Владимировичем.
Достаточно проявить прагматизм, для галочки признать выстроенную бутафорию подлинной – и проблемы исчезнут.
Никакой международной напряженности, никаких санкций и взаимных потерь, никакой угрозы масштабного военного конфликта.
Но русофобы, окопавшиеся в Брюсселе и Вашингтоне, ведут себя возмутительно. Вместо того, чтобы оценить сделанное Москвой, Запад упрямо твердит, что в путинских строениях нет внутренних помещений, и для жилья они непригодны. С российской точки зрения это абсолютно деструктивная и бездумная политика.
Тем не менее, Кремль не отказывается от избранной линии и верит в лучшее.
В Москве убеждены, что вздорные принципы будут рано или поздно забыты, здравый смысл в кремлевском понимании возобладает, и западные политики пойдут навстречу РФ.
В конце концов, Россия готова выполнить за них всю неблагодарную работу. А Западу нужно только сделать вид, что российский Киджондон – настоящий и обитаемый.
Михаил Дубинянский, для УП
