В "Грязи" с Гариком Корогодским
"Я редко даю длинные интервью. И очень не люблю банальностей", – сказал, как отрезал миллионер Гарик Корогодский в телефонную трубку журналисту УП на первое предложение встретиться несколько месяцев назад.
Совладелец фитнес-центра "Аквариум" и ТРЦ "Dream Town" Корогодский – гедонист, человек, для которого любая деятельность имеет значение лишь в том случае, если это приносит ему удовольствие. Отсюда – череда попутных проектов, которые появляются в его жизни на фоне бизнеса.
Он – блогер и писатель, он актер и меценат одновременно. То ли от скуки, а то ли веселья ради, Гарик не так давно принял участие в избирательной кампании мэра Киева как условный кандидат.
Условный, потому что у него до сих пор нет украинского гражданства – от российского Корогодский отказался. Сейчас у него паспорт резидента Израиля.
"Я твій самовисуванець", – под таким лозунгом прошла его кампания, рассмешившая киевлян и послужившая инструментом троллинга других кандидатов.
Корогодский потратил $65 000 и заверяет, что по замерам социологов прошел бы во второй тур – будь эта кампания не понарошку, а настоящей.
Но "политика – это скучно". А значит не для него.
Мы дождались окончания избирательной кампании и встретились. С таким человеком как Гарик грешно делать стандартное интервью, поэтому эксперимента ради мы решили нарушить привычный шаблон.
Мы просим Корогодского назначить встречу в нетривиальном и комфортном для него месте. Гарик живо принимает игру и говорит, что поведет "в Грязь".
Рамки определены. Тон задан. Вечер. Пятница.
Наш герой появляется с двумя букетами цветов. Один больше, второй – чуть поменьше.
– Вы это специально сделали? Чтобы посеять раздор между нами и ослабить нашу позицию?
– Ха. Нет у вас позиции, – широко улыбается Корогодский, – я никогда не прихожу к женщинам без цветов. Тем более, сегодня я буду вас кружить в интересном месте. Рты закрыли, ничему не удивляйтесь, вы со мной.
Корогодский рвет на себя скрипучую дверь странного заведения на Отрадном. В этом районе он вырос.
Кафе без таблички и названия, но точно популярное. Во дворе на перекуре кучкуется группа людей, еще стоящих на ногах, но уже нетвердо. Это – классическая "наливайка", "гендель", "рюмочная", каких немного осталось в Киеве со времен Советского Союза.
Даже нет – не кафе. Вертеп.
Внутри шумно. Под потолком, у загаженного мухами плафона, витают водочные пары с вкраплениями мата. Стены увешаны китчевыми картинками из прошлого века, на которых изображены цветы. На окнах – тюлевые занавески с засаленным низом и пайетками из рыбьей чешуи. На подоконниках вазоны с сигаретными бычками различных сортов в горшках.
По полу заведения украдкой пробегают тараканы, у потолка – примостился грибок. За барной стойкой – колоритная буфетчица в махровом свитере, поверх которого надет отутюженный белый фартук с рюшами. Она похожа на Карлсона без пропеллера. Сбитая, круглая и боевая.
Сегодня у нее "рыбный" вечер – пятница. Мадам торгует спиртным на разлив и закуской, которую раз в полчаса выносит из подсобного помещения на огромных подносах.
В меню – бутерброды с салом, селедкой, квашеные помидоры и огурцы, битки и салат "шуба". Мы усаживаемся за угловым столиком, поближе к буфетчице, чтобы недалеко бегать за добавкой.
– Вы частый посетитель таких заведений? – спрашивает Севгиль, опасливо оглядываясь по сторонам.
– Нет, часто – это невкусно. На сегодня у меня было альтернативное место, куда мы могли пойти – кафе "Фазенда". Но там накурено. А изначально я хотел пригласить вас в бар "Америка" на Отрадном. Я туда ходил с девчонками из 8-го класса – бухать.
Наш приход вызвал интерес у собравшихся.
Все смотрят не на нас, а на костюм нашего ситуативного героя. На Корогодском оригинальная куртка Adidas стоимостью 800 фунтов, и спортивные штаны, в паховой области которых аппликация – мужской член.
– Вас люди часто узнают на улице?
– Ага, часто. Кто-то называет "мэр". Кто-то говорит "Гарик". Кто-то просто дергает за куртку – "Иди сюда, смешной".
Гарик подходит к буфетчице и, как завсегдатай, указывает на то, что он хочет: три по сто, шесть с колбасой, три томатного. Все подается в пластиковой посуде. Чистой.
Мы делаем вид, что выпивка не для нас. Гарик ставит водку в стаканах и терпеливо ждет.
– Гарик, у вас почти 50 тысяч подписчиков, вы активный бизнеcмен-блогер. Зачем вам Facebook?
– Сильная зависимость. Давайте все-таки выпьем. Так неинтересно.
Мы кокетничаем. Корогодский не спрашивает, вставляет в руку по стакану.
ПЕРВЫЙ ТОСТ: ЗА ВСТРЕЧУ
– Кстати, по теме Facebook, – продолжает Гарик. – 20 минут назад мне позвонили друзья-блогеры. Они встречаются с каким-то министром-шминистром, фамилии не запомнил – не суть важно. Я не пошел.
– Почему? Это сейчас очень модная тема. Все встречаются с блогерами – президенты, министры.
– Один раз я был на такой встрече, не мое это.
– Блогерство – это королевство кривых зеркал. Тут можно создать любой образ и иллюзию. Чем вам не понравились эти люди?
– Не то, чтобы… Видите ли, все мы живые люди. Но, во-первых, выяснилось, что у каждого из этих интересных людей есть перхоть и дырка в зубе, которую срочно нужно залечить. У меня тоже перхоть и зуб, но их-то я знал как героев, рыцарей без страха и упрека. А они живые.
То есть идет несоответствие визуальной картинки и звукового ряда. Нет, вы не подумайте, я ничем не лучше их. Такой же. Вопрос в том, что и они не лучше меня.
Во-вторых, это балаган. Вы представляете себе полтора десятка людей, каждый из которых привык, шоб ему внимали тысячи людей с разинутыми ртами? Когда каждый произносит Нагорную проповедь? В одном месте? Меня уже лет десять никто не перебивает, и я никого. Открыл рот – говоришь, остальные слушают. Я, бл**ь, отвык. Именно по этой причине вы никогда не видели меня на Шустерах-**юстерах, и, надеюсь, не увидите.
– Гарик, скажите, как в череде этих случайных людей, у которых точка реализации это посты в ФБ, в лидерах – вы?
– А вы типа не случайные? По сути вопроса – для меня сегодня это единственный способ защиты. Я не хочу интегрироваться во власть. Это площадка, на которой я могу проорать, и меня услышат. Меня это устраивает. Мне ни с кем не нужно будет договариваться.
– Как часто вы пользуетесь этим инструментом в деловых целях?
– Ну, вот недавно я тянул мазу за Сапронова Юру, которого за участие в выборах гнобит Гепа.
– А почему вы на стороне Сапронова, а не Гепы? За что вы его не любите?
– Почему же его? Я вообще мужчин не люблю. Просто один раз я был на дне рождения Сапронова, Гепа подошел так в плотную, взял меня за куртку и сказал: "Ну шо, бл**ь, какие новости?". Беззлобно, просто поинтересовался.
– А вы?
– Я ему ответил: "Извините, бл**ь, но мы не в Харькове. Мы в приличном обществе". Хотя дело было как раз в Харькове. Не переношу фамильярности, сам со всеми на вы.
– Сапронов – бывший член Партии регионов, а вы вроде не дружны с регионалами.
– Ну, я не делю людей по партиям. Вся сегодняшняя власть, кстати, или бывшие регионалы, или их бывшие друзья. Сапронов вне всяких сомнений был с регионалами, он был при Добкине. Но при этом он реализовывает массу дорогущих благотворительных проектов. У одних благотворительность – это как "сорри" перед Всевышним за ту х***ю, которую мы производим ежедневно. А у Юры же состояние души.
Положить полтинник (50 млн долларов) в гольф, который планово убыточный, это вам не хрен собачий. И сделать гольф доступным для детей, а лучшим бесплатно – это по-настоящему хорошо.
– Чем еще вам помогли подписчики в Facebook?
– Я теперь легко дозваниваюсь любому человеку. Мне не нужно объяснять, кто это.
– Вернемся к благотворительности. Вы тоже занимаетесь благотворительностью, в частности, инвестируете в досуг пенсионеров. Почему кто-то из бизнесменов опекается детьми, кто-то инвалидами, кто-то онкобольными, а вы – бабушками и дедушками?
– Для меня старики – близкая тема. Если детьми занимаются многие, то стариками никто. Детьми заниматься популярно, а стариками – не айс. Более того, мы занимаемся не лечением стариков, хотя на лекарства тоже даем деньги, а досугом. Для меня это интересно.
– Вы поддерживаете клуб "Жизнелюб", старики которого танцуют в Гидропарке. Почему танцы? Почему в Гидропарке, а не на Театральной, например?
– На этой площадке танцевали мои родители. И я там буду, скорее всего, танцевать. Там классно. Если вы туда придете, все вопросы отпадут напрочь. На Театральной другие танцующие, и это тоже прекрасно.
Знаете, я по жизни циничный человек, и у меня ком в горле вызвать крайне тяжело. Но у них получилось. Вы просто не видели, какой мы делали флэшмоб. Мы соорудили подиум для пенсионеров, и устроили настоящий показ мод. Как они были одеты! Как ходили по подиуму! Как отыгрывали с публикой! Там же есть ветераны сцены, жизнелюбы – и это прекрасно. Пока я смотрел, распустив слюни на стариков, у меня выбили телефон. С**и. Меня вообще тяжело обокрасть...
За спиной стояли двое охранников. Я поворачиваюсь к ним и говорю: "Вы ничего не видели?" Они говорят: "Видели-видели, очень трогательно".
За спиной у Гарика, через несколько столиков от нас, опершись головой о холодную стену, сидит сутулый, бледный, почти зеленого цвета старик.
Гарик его не видит, и даже если бы в кафе царила гробовая тишина – не услышал бы. Он почти бездвижен, склонил голову над бесплатной газетой, которую раздают в метро. У него на столе сверток из пищевой бумаги, в котором лежат остатки нездешней еды. Какие-то ломти хлеба с серой котлетой или рыбой. В полулитровой банке мутный компот или чай. Он ничего не заказывает, никого не трогает, не ворчит на шум и гам этого заведения, не просит сделать телевизор чуть тише. Он просто греется и читает газету.
У Гарика звонит телефон. Он игнорирует звонок. Говорит, что не отвечает с незнакомых номеров.
Мы задаемся немым вопросом – интересно, кто звонит, и почему он не отвечает.
– Мне, кстати, сегодня позвонил человек. Думаю, он самозванец. Представился помощником заместителя главы Администрации президента. Сказал, что фамилию назовет потом. Попросил перечислить 2 млн в Фонд.
– Что за фонд?
– Спасения беременных, пострадавших – не ясно от чего. Я вообще не часто беру с незнакомых номеров. Но вчера взял. Я ему сказал, что его должность называется "денщик" - помощник. Я сказал, чтобы звонил шеф шефа.
– Часто ли вас чиновники и политики просят помочь, дать денег, инвестировать, поддержать?
– Уже нет. Это как девушка – после трех отказов люди остывают. Да и времена поменялись. При Януковиче отжимали бизнес. С украденных денег регионалы сами занимались благотворительностью.
– А сегодня как обстоят дела?
– Разница заключается в том, что некоторые сегодняшние хотят, чтобы со сп***зженных ими денег кто-то за них сделал благотворительный взнос. Представители предыдущей власти, при всей их преступности, узости мышления, были достаточно понятийные люди. Кто-то набожный, кто-то воцерковленный, кто-то понятийный. Они реально много помогали людям. Подчеркну – с отнятого, но сами.
– В 55 лет вас беспокоит тема стариков и благотворительности. Так всегда было, или это пришло с возрастом?
– Минуточку.
Гарик отходит, подносит, отходит, подносит, вставляет нам в руки.
ВТОРОЙ ТОСТ: ЗА ГЛАЗА
– В 25 лет меня интересовал фан.
– Чего?
– Вы спросили – всегда ли так было.
– Аааа, да, фан? Drugs, sex rock-n-roll?
– Нет. Наркотики появились в пятьдесят. Я, кстати, готов ввести вас в этот чудный мир…. – Когородский приспустил очки на нос.
– Гарик, у вас сейчас очки упадут с носа.
– Не упадут, он большой. Кстати, вы слышали теорию про большой нос?
– Давайте позже вернемся к этой теме. А какой фан у вас был в 25 лет? Вы ведь из еврейской традиционалистской семьи – наркотики, алкоголь – это как-то не по-еврейски.
– Вы ошибаетесь. Ноль традиций. Мы достаточно сильно пренебрегали традициями. Родители прятали свое еврейство.
– Скажите, а водку всегда пьют такими порциями и залпом?
– Нет. Это закладка, первые два раза. Нужно на всякий случай проскочить точку аллергии. Дальше по 50.
В этот момент к нам подходит пьяненький парень. В дутой куртке и серой шапке. Зовут Пилип. Он пил в компанией за соседним столиком и долго косился на рыжую голову Корогодского. Терпение и любопытство взяли верх. Он радостно протягивает Гарику руку.
– Я – Пилип.
– Гарик.
– Я знаю, что вы – Гарик. Че вы в таком заведении находитесь!? – говорит наш новый друг.
– Гуляю, с девочками. Все отлично – мы дома, – спокойно ему отвечает Гарик.
– Я не поняла – "в заведении"?! Такие раритеты! Пошукай ще в Киеве! Заведение ему не нравится, тоже мне – эстеты! – кричит на завсегдатая буфетчица.
Спокойно так кричит, уверенно, без злости.
Из квадратного телевизора, привинченного к потолку, играет музыка "И до рассвета пусть горит любовь, любовь. И без ответа всё…"
Пилип заулыбался, засунул руки в карман и нервно замерял шагами помещение. Ушел думать.
Света смотрит на телевизор у потолка, взявшегося плесенью, чтобы понять, кто поет. Гарик смотрит, куда смотрит Света, и злится, что не на него.
– Света, вернитесь к нам. Я сейчас ударился в театр и меня учат разговаривать с партнером через зрительный зал. Вот я сейчас смотрю вашими глазами телевизор.
– Гарик, не волнуйтесь, я просто задумалась…
– О чем?
– Вот вы человек по своему типу – космополит, личность, признающая весь мир своим отечеством.
– Согласен.
– Нам кажется, Украина не совсем ваша страна, иначе бы вы так не выбивались.
– Не моя страна? Украина?
– Тогда объясните нам мотивы своего самовыражения. Вы сильно диссонируете своим видом и поведением с окружающим миром. Посмотрите на реакцию Пилипа. При всем при этом вы – еврей, то есть ничего не делаете в жизни просто так, без умысла.
– Есть немного.
В этот момент, пошатываясь, к нам возвращается друган с четырьмя пластиковыми стаканчиками в руках. Он решил нас угостить водкой. Как раз вовремя – наша выпивка закончилась.
– У меня есть тост! – говорит Пилип.
Но его перебивают. Откуда ни возьмись, за спиной у Пилипа появляется новый персонаж. Темноволосая девушка с внешностью восточного типа. В красной дутой куртке и джинсах. Она отдыхает вместе с Пилипом и компании за соседним столиком.
– Актер! Я не поняла, ты что, со мной не пьешь!? – обнимает она Корогодского.
Но тут ее внимание перехватывает темноволосая Севгиль. Девушка расширяет глаза так, как если бы увидела доброе приведение.
– Класс! Ты такая умаааааатовая. Такая экзотичная…., – почти поет девушка.
– А как тебя зовут? – спрашивает Севгиль у девушки.
– Земфира.
В помещении становится больше людей и шумно. У стойки буфетчицы выстраивается очередь, желающих выпить и закусить.
– Земфира. У меня мама украинка, папа – узбек. А двоюродная сестра таджичка. У нее такие большие глаза и ресницы, – показывает Земфира на себе, приставляя раскрытые ладони к глазам, как веер. – Она их еще нарастила и потом пожалела, даже состригала. У меня брат есть – Сервер. Знаешь такие имена – Сервер, Эльмира. Папу посадили. Неважно за что. Мама продала пятикомнатную квартиру в самом Ташкенте. Мы к нему приезжали. Я такая маленькая была, по тюрьме бегала.
– А ты откуда? Расскажи о себе? – спрашивает Земфира у Севгиль.
– Я из Крыма, но родилась в Узбекистане, в Самарканде.
– Класс! Моя землячка, представляешь. Какая ты уматовая, – Земфира радуется как ребенок и лезет целоваться к Севгиль. Опешившая Севгиль даже не пытается вырываться из цепких объятий Земфиры.
Наша новая разгульная гостья уже изрядно выпила, и ей тяжело долго удерживать внимание на одном собеседнике. Она обнимает Севгиль и смотрит на Гарика, а через секунду ее охватывает новая невиданного волна восторга.
– Ничего себе!!! Да у тебя писюн нарисован на штанах! – указывает она на спортивки Гарика, и предлагает выпить водки.
– Кицюнь! За нас! – чокается девушка с Севгиль. – Скажи, мы самые уматовые? Гарик, да?
– Дааааа…
ТОСТ ТРЕТИЙ: ЗА НАС
– А ты не Кричевский случайно – не? – спрашивает она у Корогодского.
– Ни разу не Кричевский, – отвечает Гарик, закусывая бутербродом с салом.
– Ни разу не Козловский, – отшучивается девушка. – Автограф мне оставишь? Вот тут, – Земфира показывает стройную ляжку. Хорошую такую, красивую.
Света и Севгиль исподтишка пытаются сфотографировать происходящее на мобильный.
Внезапно смех Земфиры резко меняется на строгое недоумение.
– А ну че, сняла меня? – угрожающе смотрит она на Севгиль.
– Нет. Я Гарика фотографирую, – показывает. – Земфира смотрит на фото и начинает гортанно хохотать. От смеха у нее сводит спазмом живот.
– Как в мультике – "Ну погоди!" – все смеются – заливаются.
Но вот опять: резкий перепад настроения, и Земфира косится уже на диктофон.
– А ты что тут, пишешь наши разговоры? – она сильно напрягается каждый раз, когда до нее доходит, что ее могут фотографировать и записывать.
Гарик спасает ситуацию, и опять предлагает выпить.
– А за что мы пьем? – спрашивает Света и просит ее научить пить. У нее это с водкой второй раз в жизни.
– Просто за Гарика! Да, Гарик, который жует котлету, - веселится Земфира.
– Бутрик, – уточняет Гарик.
– Слава тебе яйца!
ТОСТ ЧЕТВЕРТЫЙ: СЛАВА ТЕБЕ ЯЙЦА!
– Вы говорите, что Facebook это форма защиты бизнеса, потому что вам не хочется интегрироваться во власть.
– Верно.
– А в какой момент вы поняли, что не хотите идти во власть?
– Еще при Кучме, еще в 90-х годах. Тогда нам предлагали и депутатство, и все что хотите.
– Почему вы отказались? Из вас бы получился популярный по нынешним меркам депутат Верховной Рады.
– Депутатство сразу меняет круг общения, и не к лучшему.
– Что сегодня из себя представляет ваш круг общения?
– В основном это мои старые друзья. И девушки от 24 до 35 лет.
– Девочки это что – эпатаж или возрастные комплексы?
– Смотрите, вы хотите меня унизить до какого-то из существующих стереотипов, вписать в свои убогие штампы. Нет, просто с девочками интересно. Я люблю, когда их много – от шести. Когда они красивые, и когда на них обращают внимание. Вот как на вас :)
– Нет, Гарик, тут обращают внимание на вас. В России есть такой бизнесмен Евгений Чичваркин – опальный, сейчас живет в Лондоне. Вы чем-то похожи по форме подачи себя – оба любите экстравагантную одежду и нестандартный подход к ведению бизнеса.
– Мы похожи, но не совсем. Я не знаю подобных себе. Я такой в мире один и единственный, и не существует такого веселого бизнесмена, как я.
– Почему же! Мы знаем среди богатых евреев одного, который смог бы прозвучать – Коломойский, например.
– У него другая история. Насколько я хорошо чувствую этого человека, ему – скучно. Но я свою проблему решил, а он – решает.
– Если бы он не был стеснен политическими ограничениями, как думаете, он бы носил такие штаны как у вас – на заседании в "Укрнафте", например?
– Нет, его другое вставляет. Его вставляет сильный враг, например, Путин. А меня вставляет моя куртка Adidas.
Насколько я понимаю этого человека, он строит свой собственный мир, который противостоит общему мирозданию. Успешно противостоит.
Я с огромным уважением отношусь к его таланту – в отличие от ряда его менеджеров. Но у него есть проблема. Он окружает себя не самыми сильными людьми, на мой взгляд. Потому что сильные люди не потерпят того обращения, к которому привык Коломойский.
– А в вашем окружении – много сильных людей?
– У меня нет окружения. У меня есть друзья, они – сильные.
– Сколько лет дружбе с вашими партнерами Михаилом Шпильманом и Александром Меламудом?
– 36 лет мы вместе, из которых 30 лет у нас ни у кого своего бизнеса – только общий.
– Дружба в партнерстве это как?
– Мы можем позвонить друг другу: "Привет-привет", обсудить полтора вопроса, и три минуты промолчать в трубку – каждый думать о своем. При том мы понимаем, что не просто молчим, а в трубку.
– О чем вы молчите?
– Каждый о своем. Я могу думать о том, что мне нужно позвонить Свете, с которой я познакомился. Тане, которую я хотел встретить, но не встретил.
А потом позвонить Сергею – председателю банка, который должен дать мне условия по кредиту, и Лене – потому что она красивая.
– Вас же когда-то тоже интересовала тема – нефть, газ, сделки, Гарик строит ТЦ "Глобус", Гарик борется за торговый центр, с ветряными мельницами. Когда это ушло?
– Я бежал. Это был забег. Ты встаешь в 8 утра, у тебя включен мобильный и тебе звонят и звонят. Сейчас у меня тоже включен мобильный, но он не звонит до 11 никогда.
– Почему?
– Он просто не звонит. Вот такой у меня образ жизни, что мне не звонят. Когда я строил ТЦ "Глобус", мне уже никто не звонил. Тогда я занимался банком, разными юридическими вопросами, юристы звонили мне по графику.
На этих словах на плечо Гарику вешается Земфира.
Градус алкоголя в ее крови выше, чем 15 минут назад. Она предлагает выпить. Мы соглашаемся, Гарик отходит, подносит, отходит, подносит.
ТОСТ ПЯТЫЙ: ЗА КРАСИВУЮ СЕВГИЛЬ И УМАТОВЫХ УЗКОГЛАЗЫХ!
– А кем ты работаешь, что ты все пишешь? – косится девушка на диктофон, который Севгиль предусмотрительно прикрыла ломтем батона с селедкой.
– Секретаршей. Все нужно записывать.
Гарик пытается вежливо прогнать нашу гостью:
– Нам поговорить нужно. Еще наболтаемся. Я теперь всегда тут буду.
– С кем? Со мной? – уточняет Земфира.
– С девочками, – говорит он.
– Фуух, а то я уже перепугалась, – выдыхает Земфира, как подсудимая, которой в последний момент расстрел заменили пожизненной каторгой.
Вообще в этих местах нет оттенков эмоций, все яркое, однозначное и категоричное, как в голливудском кино.
– У меня сегодня суд был. Подумала, во, попала я. Ой, Гарик! Звезда балета, розового цвета! – продолжает Земфира.
На заднем фоне играет музыка из песни Егора Крида "Моя невеста, ты моя невеста…".
Гарик идет к буфетчице за выпивкой и закуской.
Земфира не уходит. Ей хочется рассказать историю о себе. Ей вообще хочется поговорить с восточной соотечественницей. Она обнимает и ласкает Севгиль, гладит ее по волосам, расцеловывает ее в щеки.
Севгиль все время вырывается, старается вежливо поддержать разговор.
– Как познакомились твои родители?
– Маме было 18 лет, когда она поехала учиться обманом. Ее вообще не пускали родители, дедушки нет, а бабушка есть. И там папуля наклепал нас с братом.
Возвращается Гарик с пластиковыми тарелками, на которых новая еда – бутерброды с селедкой (для Севгиль) и квашеные помидоры (для Светы).
– Уходи Земфира. У нас важный разговор. О любви.
– Я уйду. А ты ее сильно будешь обижать? Каратель! – говорит Земфира Гарику, указывая на Севгиль.
– Я вообще женщин не обижаю.
– Ну шо ты дое***ась до человека! - в нашей драме появился новый персонаж.
Короткостриженая посетительница в длинной искусственной дубленке. Она долгое время наблюдала за происходящим и молчала. Но тут ее прорвало.
– Землячку свою встретила. Нос свой суешь! И чоловик должен прокраситься – в желтый свет, – парирует ей Земфира.
– Я сделаю все, что ты скажешь, но только через час, – отвечает Гарик, и чтобы увести их, заказывает девушкам что-то из еды.
Мы фотографируем наших второстепенных героев каждый раз, когда кто-то из них просит Гарика заказать выпивку, и он отходит к буфетчице.
Пилип прячется. Земфира настороженно наблюдает, и вдруг терпение ее лопается, и она подскакивает к нам как разъяренная кошка.
– Девочки, ну на**я вы фотографируете? Я буду ругаться уже!! Зачем вы снимаете?!! Поудаляйте на**й все сьемки, – почти срывается она на крик.
Земфира нависает над телефоном и заставляет нас удалять фотографии – по одной. Она искренне недоумевает, зачем мы фотографируем, и почти готова отобрать у нас силой телефоны.
То ли из-за выпитого, то ли из-за ностальгии по родине, но у Земфиры резкие перепады настроения – от ненависти до нежности.
– Ласточка, не нужно, – умоляет она Севгиль, – Я не в розыске, не переживайте. А ты, Гарик, футболку снимай! – опять шутит пьяная Земфира.
Наш герой пытается ее приобнять, чтобы успокоить.
– Все нормально, бухаем.
– Не нужно меня обнимать и целовать! Вот не нужно! Или вы провокаторы какие-то? Я уже никому не верю в этой жизни НИ-КО-МУ!
ТОСТ ШЕСТОЙ: ЗА ВЕРУ, НАДЕЖДУ И ЛЮБОВЬ
Все пьют за веру, надежду и любовь. Даже Света.
– Земфира, расскажи, что у тебя случилось, – обращается к ней Севгиль.
Земфира предлагает "выйти на перекур" и уволакивает одну из нас на улицу – на серьезный разговор. О жизни.
Пилип перехватывает Свету, а Гарик остается в компании буфетчицы.
Дальше без диктофона, со слов Гарика.
– Вы хоть знаете, шо я вам наливаю?
– Нет.
– Житомирский стандарт. Самая дорогая.
– Потяну.
– Так, на таких девок бабла не напасешься. Красивые, молодняк. Ты это, я смотрю, парень на солидоле – ты битки бери. Они свежие, даром шо по 12 рубасов. Сам-то как – не тяжело с двумя будет?
– Тяжело.
– Сердце побереги. Две много.
Пилип курит и скачет на одной ноге – от холода.
– Замерз?
– Та мамка постирала вещи, не высохли до конца, влажные еще. Вы не смотрите, я обычно прилично одет. А где вы этого продюсера взяли? Молодцы! Так шо, он теперь крутить вас будет? Раскручивать, я имел в виду.
В этот момент пьяная Земфира рыдает на плече у Севгиль и рассказывает ей свою историю.
– У меня сегодня суд был, понимаешь? Мне год дали условно.
– За что?
– Да меня подставили, понимаешь! Свои же подставили. Я в тот день набухалась, ничего не соображала, а меня повезли в милицию и я все подписала, потому что ни х..я не понимала, пьяная была. А у меня сын маленький – 7 лет, знаешь как тяжело? Но мне год дали условно, поэтому не снимайте меня, я вас умоляю, ласточка, не снимай меня!
– Хорошо. Ты бы пила меньше.
– Да я завязала, это я сегодня из-за суда набухалась опять. Я никого не грабила, а у меня 186, часть первая (грабеж, открытое похищение чужого имущества – УП) понимаешь, и условно, поэтому нельзя меня снимать, – Земфира сильно пьяна, она виснет на куртке Севгиль и рыдает взахлеб. Севгиль пытается ее успокоить.
Охранники Гарика стоят в сторонке у кафе, на улице.
Буфетчица его отчитывает за то, что притащил с собой охрану.
– Твоя охрана от меня уже получила!! – хвастает она.
– Шо, Наташа, ваше заведение становится популярным? – говорит женщина в дубленке.
– Ничего страшного, – она спокойна как удав, и даже чувствует гордость за сегодняшний вечер.
Корогодский уже потратил на угощения больше 700 гривен – она довольна.
Мы рассаживаемся по местам, Гарик подвигает к нам пластиковые стаканчики, намекая, что пора выпить. Севгиль напряжена, и первым делом после того, как садится, инспектирует сумку, проверяя, на месте ли мобильный. Не находит несколько секунд и слегка паникует.
– А нет, на месте, все, можем продолжать.
– Вы тоскуете по прошлой власти? У вас такие теплые высказывания о регионалах…
– У меня нет теплого отношения к прошлой власти. У меня Пшонкин сын отнимал бизнес – Dream Town.
– Почему все-таки не отнял? Как удалось договориться?
– Мы не договаривались. Не хочу об этом, – отмахивается Гарик.
– Кстати, вы видели, как расправились с домом Пшонки?
– А что с ним?
– Привели в соответствие с украинскими реалиями. В нем теперь почти как в этом месте – только окон нет.
– Я считаю, что те, кто грабит дома Пшонки еще большие преступники, чем Пшонка. Потому что грабить дома нельзя. Сегодня одни ограбили, завтра – десять.
– Вы так лояльны, а ведь Пшонка отжал у вас бизнес.
– Отжимал, попрошу. Вы знаете, как в медицинском институте студент сдает экзамен по скелету. Ему показывают места на скелете и спрашивают, указывая в область паха: "А это – что?". Он говорит: "здесь был половой член". "Не был, а бывал. Это – женский скелет". То есть разница между "отжал" и "отжимал" – большая.
– Вы не поддерживали Революцию достоинства. Спустя два года после ее начала, как вы оцениваете все то, что случилось в нашей стране?
– Я просто убедился, какой я умный. Какие лозунги были на Майдане? Помните?
Я вам напомню: "Москаляку на гилляку". Тогда еще не было никаких войн, не было Крыма. Вы можете стоять и протестовать, когда рядом кричат "Москаляку на гилляку"? У нас тогда вообще еще никто не считал, что Москва это враг.
– Была газовая, торговая война с Россией. Отношения были сильно обострены, в том числе на почве дискуссий вокруг вступления-невступления в Таможенный союз.
– Послушайте, эта торговля за газ – тут дешевле, тут – дороже, не заплатили, отключили, это что – вражеские отношения?
Тимошенко, которая подписала по 450 дол/тысячу кубометров – это враг, а не Россия. А что было первично? Вы думаете, Крым бы забрали просто так? А после революции его просто уронили, как бумажник. А Путин проходил мимо, и взял Крым, который валялся на полу. Вор ли он после этого? Да, ведь это чужой бумажник. Который тупо про**ли наши можновладци.
Я против революций. Я – за эволюционный путь развития. Революция проходит под лозунгом "Цель оправдывает средства", а это – очень страшный лозунг. Самые тяжелые преступления в мире проходили под этим лозунгом.
– Все-таки еще о Майдане. Вы же понимаете, почему он случился, и сами стали жертвой режима, когда у вас попытались отнять бизнес?
– За Януковича проголосовало более 50% украинцев. Их можно считать недоукраинцами, украинцами второго сорта, и его электорат это Крым, Восток, это много центральной Украины.
– Уровень поддержки же падал…
– Значит, выборы. Уже договорились с Януковичем о досрочных выборах. Но решили дожать ситуацию. Кто решил? Мы понимаем, что Парасюк это условно самостоятельная фигура.
– Когда было легче вести бизнес в Украине – тогда или сейчас?
– При регионалах. Дело в том, что при прошлой власти не было игры в порядочных революционеров. Все знали, от кого и что ожидать. Здесь все с лозунгом "Мы стояли на Майдане".
– Многие бизнесмены отмечают, что произошла децентрализация коррупции.
– Взятки стали больше, потому что брать их стало страшнее.
Януковичи отнимали половину. Сейчас же все умножают на ноль. Создана такая экономическая ситуация, при которой бизнес не зарабатывает ничего. Сегодня те, кто не зарабатывает на войне, не зарабатывает ничего.
– Война и наркотики – два успешных бизнеса.
– Как в том анекдоте про двух скучающих мужиков.
Один мечтательно говорит:
– Эх, женщину бы сейчас! Целую неделю женщины не было!
– Как? У тебя же жена есть!!!
– Ты бы еще бабушку вспомнил!
Да, наркотики прибыльный, но мелкий бизнес, война – это крупный бизнес.
– Вернемся к вашим делам. Вряд ли ваш торговый центр сегодня – убыточный бизнес.
– Нет, но и не особо прибыльный.
– Вам предлагали купить торговый центр?
– Постоянно идут разговоры о продаже Dream Town. Как только дадут те деньги, которые нас устроят, тут же продадим. За сколько – не скажу.
– Вы держитесь за этот актив?
– Для меня бизнес это лишь строчка в отчете. Я ни за один актив никогда не держусь. Мне мой авторский магазин нравится, и с его продажей я буду тяжело договорибельным.
– По какому принципу вы нашли себе бизнес-партнеров?
– А мы жили в одной комнате, ну как их потерять? С нами жили еще ребята.
Из наших комнат в общежитии вышли – нас трое, Дмитрий Сандлер – у него хороший бизнес, Саша Кац, который совладелец сети АЗС "КЛО". Хорошее общежитие. Вообще Московский институт инженеров железнодорожного транспорта – хорошая кузница кадров. Например, оттуда вышли номер один и номер три в компьютерном бизнесе России, Московская Альфа-групп оттуда.
– Какое бы вы дали определение нынешней власти одним словом?
– Анархия. Это когда можно, например, кого-то ударить, и тебе за это ничего не будет. Когда тебе можно ограбить дом, и выпустить десять статей о том, что пострадавший – преступник. Вы были в имении Януковича? Забыл, как называется.
– Межигорье. Были.
– Да, Межигорье. Вам по работе положено, а вот я не смог бы. Я не поклонник Януковича, но не могу явиться в чужой дом без приглашения. Это частная собственность.
– Вы гражданин какой страны?
– У меня есть возможность выбрать страну. Но я здесь, мой дом здесь и дети мои здесь. Давайте поговорим о вас (обращается к Севгиль) о Крыме, и вы снимите вопрос – почему.
– Но вам же все равно небезразлично. Мы тоже можем сидеть в заведении вроде этого, есть здешнюю еду и пить водку, и все равно чувствовать себя некомфортно.
– Найкомфортнише! Вы просто редко ходите в "Грязь". Тут классно. Тут все настоящие.
– Настоящие, не спорим. Но оглянитесь, вокруг нас наши соотечественники, у которых в жизни куча проблем, и денег едва ли хватит на 50 грамм водки и жетон на метро. И они пьют, много пьют.
– Вы обратили внимание на эту очередь? – показывает Гарик на людей, которые собрались у стойки. У нашего столика непрекращающийся трафик. Очередь выпить и закусить не меньше семи человек. Бухнуть очередь. Нация спивается.
ТОСТ СЕДЬМОЙ. ЗА ЗДОРОВЬЕ!
Представьте себе, что вам дали руководить страной. Что вы сделаете? Вы же не будете нанимать верных людей, наверное. Вы будете нанимать каких-то специалистов. Я бы нанял специалистов, устроил тендеры, а у нас нанимают верных людей.
– А как бы вы формировали власть?
– Первое, что я бы сделал, посадил десять ботанов, которые сформулировали бы мне национальную идею.
– Вы когда-нибудь задумывались над тем, что это может быть за идея?
– Я не просто задумывался. Я сейчас своим студентам из Generation.ua дал задание написать 32 концепции развития страны – ровно столько, сколько их осталось на курсе. После этого я их объединил в пять групп, и они написали пять концепциий развития. С ними занимаются политологи, им будут проводить стресс-сессии. Есть люди, которые пишут концепции развития стран. В стране нет ни программы, ни стратегии – ничего.
– В Украине несколько раз были попытки найти национальную идею, но так и не нашли. В чем она, с вашей точки зрения?
– Нужна какая-то короткая фраза. У каждой страны она есть. Например, у американцев это "страна равных возможностей". То есть конгрессмен равен индейцу. И у них это декларируется на законном уровне. У меня нет рецепта для Украины, а если бы был, я бы его продвигал.
– Раз вы задумываетесь над такими вещами, значит, политика не так уж вам безразлична, как вы об этом говорите.
– Я вне политики.
– Но вас волнуют политические темы. Вы думаете в этом направлении. Или мы просто много выпили?
– Нельзя быть одновременно на фронте и в Верховной Раде. Нельзя быть одновременно боевым командиром и приезжать в Верховную Раду. Это место, где пишутся законы. Для этого нужно иметь специальное образование. Я по образованию электрик, и даже несмотря на то, что я – продвинутый электрик, все равно считаю, что мне не хватает образования для Верховной Рады.
– Есть разные идеи, как можно поступить с Верховной Радой – распустить, сократить, сделать двухпалатный парламент. Пропускать депутатов через систему стресс-тестов и экзаменов, чтобы Рада наконец-то заработала. Как бы вы поступили с нашим парламентом?
– Есть на иврите такое ругательство, которым все время пользуются нерусскоговорящие израильтяне – нахкебенемать. Делаем так. Распускаем Раду, а вместо нее берем одну из международных фирм, условно специализирующуюся на работе на государство – британскую, американскую. Это недорого – копейки. И нам пишут законодательство.
Вы знаете, что в Украине всего две-три компании пишут законы? Вы знаете, сколько стоит раб, в хорошем смысле слова раб, который пишет законы для Верховной Рады? Правовой негр? Тысяча долларов в месяц.
– И все-таки задумываетесь над этим – даже расценки знаете.
– Я знаю, как это сделать. Другой вопрос, что я не хочу этим заниматься, потому что это – не в сфере моих интересов. Я не готов на это положить жизнь и как Александр Матросов закрыть своим телом бюрократическую амбразуру. Я не готов заниматься политикой, потому что это не мое.
– А как же помочь стране?
– Если меня просят, я помогаю. Что-то свое делаю. Я вот воспитаю 30 человек, сильных и подкованных – практически и теоретически. У них будет МВА, и они не будут коррупционерами. Я за них заплатил не только деньгами, но и огромным количеством личного времени. Вот эта вот группа, которая разрабатывала мысли. Я их интегрирую в систему.
ТОСТ ВОСЬМОЙ: ЗА БУДУЩЕЕ!
– В советское время был период, когда евреи стеснялись своего еврейства и скрывали его. Сейчас многие напротив – выпячивают свое еврейство или надумывают его.
– Да, это правда. Все ищут еврейскую бабушку.
– Отчего так?
– Мода. Раньше мини носили, потом макси. Мне похер. Я не религиозный еврей. Долгое время я ходил в синагогу и был председателем попечительского совета киевской синагоги Бродского. Но потом у нас возникли разногласия на почве одного теологического спора, и мы ушли.
– Как к евреям относились в школе? Неслучайный вопрос, потому что, например, к татарам в Крыму относились враждебно.
– Как клеймо. Но хорошее клеймо. Потому, что у нас в классе в Киеве из 40 человек на Отрадном было 11 евреев.
– У вас нет комплекса, что вы – еврей?
– Есть. Это комплекс полноценности.
– Вас не обзывали? Меня, например, (Севгиль) дразнили, называя "косыночкой" и "узбекской стеной".
– Меня могли обозвать жидом. Отвечал всегда. Законы двора. Но я не страдал от этого. 11 евреев в классе – это уже комьюнити. Я и Московский железнодорожный поступал, в том числе, потому, что туда брали евреев, и туда поступало огромное количество евреев. Мало кто по призванию мыслил себя железнодорожником – вы же понимаете.
Меня гоняли во дворе, могли обозвать жидом, еще что-то. И я гонял. Жизнь такая.
– Много ли у вас нерукопожатных людей по-жизни?
– Есть, конечно. Не могу сказать, что я конфликтный и неконфликтный. Средний.
– Что можете простить близкому другу?
– Мы правильно говорим? О близких друзьях? Это сколько? Меньше, чем пальцев на руках, да? Такому могу простить все.
– Среди ваших друзей в основном – ваши партнеры по бизнесу.
– И девушки…
– И девушки. Один из ваших бывших друзей-партнеров Валентин Исак – эк-глава корпорации "Столица", с которым вы судились за право собственности Dream Town. Вы бы готовы были простить все своему бывшему другу?
Корогодский и Исак три года судились за право собственности на Dream Town. Застройщиком ТРЦ была компания Исака "Трест "Киевгорстрой-1", а инвестором - компания Vita-Veritas Меламуда и Корогодского. "Киевгорстрой-1" не выполнила строительные работы, хотя получила за них средства. В феврале 2009 года Исак получил решение третейского суда в Полтаве, согласно которому компания является владельцем части ТРЦ. За это Vita-Veritas обвинила Исака в попытке хищения имущества, и в 2011 году выиграла суды и возместила ущерб 530 млн гривен.
– Исак ни одной минуты не был мне другом. Даже если пальцы на ногах задействовать или где там еще – он не в списке.
– Вы сейчас с ним не поддерживаете отношения?
– Он в бегах. Думаю, в Молдавии. А как поддерживать отношения? Позвонить и спросить: "Как вы могли?".
– А что случилось, что он так поступил?
– Человеку было под 60 лет. Он входил в сотню рейтинга самых богатых людей Украины. У него семья, дети, счастливый человек. Преподавал в университете студентам. И студенткам, – Корогодский делает акцент на последнем слове. – Вот че ему не хватало? Почему нужно было украсть собственность задним числом, решением Третейского суда с подделанными документами?
– Вы не пытались поговорить с ним как с другом, и выяснить его мотивацию?
– Когда я узнал о случившемся, первое, что у него спросил: "На *уя?". Он сказал, что мы его обманули. Я попросил показать – где. Не показал. И пошло-поехало.
– Ваша публичность, а точнее ее начало, совпадает по времени с началом этого конфликта. Это случайно или нет?
– Да, действительно это совпало по времени. А еще с нашим конфликтом с Исааком совпало изобретение Фейсбука. Нашему конфликту пять лет. Был, наверное, еще какой-то конфликт с кем-то в момент.
– Вы вообще пьющий? – спрашиваем мы, закусив.
– Я не дружу с алкоголем последние лет пять.
– А с нами почему пьете?
– В кайф.
– И часто вы нарушаете правила?
– Очень редко. Мне невкусно.
– Гарик, а почему вы сегодня без трости?
– Я сегодня с Рафаэлем. Он же – Рафик. Показать?
Гарик скрывается за дверью и возвращается через 3 минуты не один.
В руках у него огромный кожаный дракон с пастью, которая закрывается на ремешок. Это оригинальная дизайнерская модель рюкзака. Рот у дракоши на замке.
Это не рот, а барсетка. Вот здесь у нас основное отделение. В нижней части туловища расположен клатч.
– Рафик – красавчик. Вы знаете, какое количество максимальных перепостов может быть одной фотографии? 100 тысяч! А он – мой!
Рафик вызывает бурный ажиотаж у местной публики. Пьяные дамы сворачивают шею, чтобы рассмотреть, кто с нами четвертый. Одна из них подходит пощупать Рафика.
– Он один такой. Их было два в 2006 году. Производитель – украинский дизайнер Bob Basset.
– Как ваши дети относятся к вашей активной жизненной позиции?
– У меня есть сын, болезненно похожий на меня. У него те же шутки.
После избирательной кампании он сказал: "Б..ть, пока ты не умрешь, мне не *уй делать в этом городе".
Второе, что он сказал: "Пап, если ты искренне хочешь, чтобы я желал тебе здоровья, подари мне часы при жизни".
У меня есть часы, которые он очень хочет. Там мужик на Феррари е***т бабу – фигура такая. Каждые два оборота колесика – одна фрикция. Antonio Presuzo. Одни в мире такие. Он очень хочет эти часы. Сильнее, чем мне здоровья. Козлина.
– Как вы воспитываете своих детей?
– Есть такое искусство – передавать всю информацию через сперматозоиды. Я мастер восьмого дана по этой х**не.
За нашей спиной возня.
К Пилипу и Земфире пристал пьяный мужчина. Когда мы повернули головы, Земфира, судя по всему, сказала на понятном уже одной ей языке, кто он таков и куда ему идти. Мужчина сунул ей в лицо кулак.
Драка разворачивалась будто в рапиде, движения плавные. Вот Земфира осознала, что ей нанесли пробоину. Пилип встал и задумался. Тишина повисла в заведении. Земфира разрезала ее криком. Проснулся покачивающийся Пилип и медленно сунул кулак в лицо Земфире. Видимо, таки сказанула лишнего. Затем он убаюкивающим рывком перенес центр тяжести на правую и предложил чужому выйти побазарить. Пошли.
Вернулся один Пилип, шатаясь, улыбаясь и с разбитым носом. Оказалось, незнакомец приходится ему кумом.
Прежде, чем уйти, Пилип застенчиво кладет перед Севгиль клочок бумаги, на котором плохо пишущей шариковой ручкой выведен номер телефона – на одну цифру больше положенного. И уходит, не зная, что ему так и не сможет никто позвонить.
– Ничего, захочешь – найдешь. Если мне девушка в такой ситуации даст телефон, то он мне не очень интересен. А парни мне телефон как-то не оставляют, – комментирует Гарик.
– Гарик, у меня серьезный вопрос, – переключается Света.
– Может еще полтинничик? У нас же не задача сделать интервью, а получить удовольствие, верно? – улыбается наш собеседник.
– Нет, я правда о серьезном. Вы привели нас в днище.
– Вы не правы. Это – дно. В днище я поведу вас в следующий раз.
– Оглянитесь по сторонам – вокруг нас очень много бедных людей с поломанными судьбами, у которых денег в кармане едва хватит на 50 грамм, закуску и жетон на метро. Вокруг бедность и нищета, а вы – в куртке за 800 фунтов, глумитесь и тратите на бессмысленную избирательную кампанию тысячи долларов. Вам нормально, не диссонирует?
– Кампания была относительно недорогой. Я потратил 65 тысяч долларов.
– Насколько оправданы эти расходы на развлечения, исходя из того, что в стране есть люди, которым можно и нужно помочь?
– То есть вы хотите сказать, что все деньги, которые я трачу, я должен тратить с пользой для общества? И ничего не могу потратить с пользой для себя, верно? То есть если бы я их инвестировал в открытие следующего магазина, вопросов бы не было. А если я инвестировал их в свои воспоминания, это уже непонятно, да?
– Ваше поведение противоречит общественному мнению.
– Мне пох общественное мнение. Есть такой девиз "Мне пох** на социум".
– Когда вам стало по**й на социум?
– Года три назад. Я живу тут и сейчас. Мне так кайфово. Я вообще не планирую. Я ненавижу планирование, расчеты и бизнес-планы.
– И все же, какая истинная мотивация вашей эпатажной активности – коллекционирование моментов, самореализация, или это все от безделья?
– Вы считаете – от безделья? Предвыборная кампания, которую я провел – колоссальный труд. Это фан, воспоминания.
– А что вы получили в сухом остатке?
– Я получил материал, который я потом могу вспомнить с улыбкой, и при случае – описать. Это очень много.
– Что считаете самым удачным, либо смешным?
– Не могу выделить. Дело в том, что мы пытались понять, какой борд и слоган больше нравится людям – не смогли. Вы с Севгиль не сможете определиться в том, что вам понравилось больше.
– Нам понравилось "Я зливаюсь" и "Политика – это нарядно". Хорошо про "Прозорро", но, кажется, не все поняли, что речь идет о троллинге сайта.
– Мне не нужно, чтобы все поняли, мне важно, чтобы было смешно. Все понравилось разное. Кто-то говорит, что лучшее "Я панда". Очень хороша идея начштаба погасить долги Украины содой. Мне очень понравилась идея, которая мало где прошла: "Люстрация секс меньшинств" – кто был пи***сом до революции, уже не сможет. Почему-то мне все сказали, что я помножил на ноль кампанию Думчева, а почему Думчева – никто не знает.
ТОСТ НЕ ПОМНИМ КАКОЙ: ЗА ДУМЧЕВА!
– Как вы считаете, почему другие бизнесмены вашего уровня, возраста, состояния развлекаются или самореализовываются, сублимируют иначе?
– Они часть социума, который, как мы помним, мне по**й. Я объяснял свою философию детям: если я инвестирую в то, что я могу потом вспомнить, и что приносит мне улыбку, это выгодно.
– То есть вы – гедонист, все действия которого направлены на получения удовольствия от жизни?
– Гедонист. И сейчас я тоже получаю удовольствие. Мы кайфуем. Вы – получаете? Кстати, от гедонистки слышу.
– Это какая-то пьеса с непонятным концом. А что в конце?
– Полученное удовольствие на гривну вложений. Мы сегодня про**ем тут тыщу гривен с хорошими чаевыми буфетчице. Получить такое удовольствие за такие деньги при других обстоятельствах – невозможно. То есть я – мастер получать удовольствие за бюджетные деньги.
Сейчас я получаю удовольствие от девушки, которую не помню, как зовут, от мальчика Пилипа в шапке, имя которого я запомнил. От девочки, которая мне наливает и шепотом так говорит "Бл**ь, если бы ты знал, как я устала".
– Почему другие богатые люди живут иначе?
– Не все. Не мои друзья. А те – скучные люди.
– Вы же тоже были скучным человеком, зарабатывали деньги, вели бизнес, строили планы, рисовали бизнес-проекты. В какой момент вас переклинило?
– Мне стыдно за этот период. Я неправильно жил. Это было с 27 лет. Мне хотелось заработать деньги, потому что думалось, что деньги это свобода.
– А для многих – зависимость.
– Для большинства богатых – строчка в Forbes, дающая свободу.
– Мы не в списке Forbes, но мы свободны от многих обязательств, которыми обременяют большие деньги. В чем ваша свобода?
– Вам не нужно девушек кружить, а мне нужно. Это несколько разные вещи. А кружить дорого.
– А девушки для вас – это так важно?
– Да, извините, но я – старорежимный. Меня папа приучил, что если я не могу "оплатить" всех девушек за столом, независимо от того, сколько их – 3-5 или 12, я не должен садиться за стол.
– Выходит, в основе вашей активности – женщины?
– В общем-то, да.
– Что для вас измена?
– Измена это сделать подлость любимому человеку. Громко? Ну и пусть.
– Что вдохновляет 55-летних евреев в женщинах?
– На втором месте – интерес. Она должна быть интересна, самодостаточна и занята. У нее должно быть свое дело. У нее должна быть своя личная жизнь, свои интересы. Это все твердо на втором месте.
– А что на первом?
– *опа.
Каждая из нас поерзала на стуле.
– А давайте выпьем за любовь! – предлагает Света.
ТОСТ НЕОЖИДАННЫЙ: ЗА ЛЮБОВЬ!
– Гарик, вы часто влюблялись?
– Редко. Меньше, чем пальцев на руке. Мужчины после 55-ти пяти вообще тяжело влюбляются. Я вчера читал стихи на "Вірші вночі", провел большую работу и репетировал, выбирал из 100 любимых стихотворений, многие из которых нашел в процессе. Осталась великолепная сороковка. Получилось круто. Все о любви.
– Прочитайте нам что-то наизусть.
– Северянина. Я вообще выпивший, но ….
– Неважно. Читайте.
И только Гарик собирается продекламировать стихотворение, к нам подходит Земфира, и сквозь пьяные слезы просит телефон.
– Кицюньки, дайте Киевстар позвонить. Я не буду отходить. Пожалуйста, я вас очень сильно прошу.
Гарик достает свой Айфон, а Земфира диктует номер телефона.
С первого раза у нее ничего не выходит. Она диктует другой номер. И не дозванивается.
Земфира уже очень пьяна, отходит и ругает сама себя. "Твою дивизию!!!". Напоследок она просит одолжить Гарика 41 гривну – на такси. Обещает вернуть в следующий раз.
– Так и хочется задать вопрос: вы никогда не были в таком состоянии? Но я его никогда не задам, – смеется Гарик.
– И все-таки, Гарик, вы обещали рассказать нам стихотворение о любви, Пожалуйста, пусть это будет последний на сегодня тост. Мы больше не можем пить.
– Ах, да. Игорь Северянин:
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена —
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым….
…. Вчера помнил.
=Конец=
Светлана Крюкова, Севгиль Мусаева-Боровик, УП
Фото в кафе авторов