Серый кардинал БПП Игорь Кононенко: Стране нужно затягивать пояса
Первый заместитель главы фракции "Блока Петра Порошенко" Игорь Кононенко – новая фигура для большой украинской политики.
Он – один из старых и первых бизнес-партнеров Петра Порошенко. С президентом Кононенко познакомился на службе в армии – в далеком 1984 году.
В 1992 году Порошенко-бизнесмен позвал Кононенко к себе на работу. Через год вместе с Олегом Свинарчуком и Олегом Зиминым партнеры основали "Укрпроминвест", который был ликвидирован в 2012 году, после реструктуризации бизнесов.
У Кононенко есть опыт в политике – в 2006 он стал депутатом Киевсовета по списку Блока Леонида Черновецкого. На досрочных киевских выборах бизнес-партнер Порошенко вновь прошел по списку политсилы и работал заместителем главы комиссии по вопросам транспорта и связи. После того, как Черновецкий покинул Украину, Кононенко основал фракцию "Инициатива".
На досрочных парламентских выборах Кононенко был одним из руководителей Центрального штаба "Блока Петра Порошенко" и отвечал за выборы в Киеве. Старый друг Порошенко прошел в парламент благодаря 29 месту в списке.
Кононенко – обеспеченный человек. В его декларации, поданной накануне парламентских выборов – более 30 млн грн совокупного дохода. Журналисты также писали о дорогостоящих часах Кононенко Ulysse Nardin Marine Blue Seal, цена которых составляет от $20-28 тыс. Правда, по словам Кононенко, часы стоят в два раза дешевле.
Кононенко уже успели окрестить "серым кардиналом фракции" - нардеп участвует в заседаниях Совета коалиции и переговорах между другими фракциями, входящими в коалицию.
Сам Кононенко своего прозвища не понимает и уверяет – всегда открыт к общению с прессой. В интервью "Украинской правде" он рассказал, почему накануне парламентских выборов не удалось договориться о едином списке с "Народным Фронтом", почему Порошенко обязан быть жестким и что будут делать с депутатами от фракции БПП, которые голосуют вопреки решению фракции.
| Первый заместитель главы фракции "Блока Петра Порошенко" Игорь Кононенко. Фото Дмитрия Ларина |
– Самая актуальная сейчас тема – утверждение бюджета. Почему документ внесли в парламент и сразу же вернули на доработку?
– Согласно Бюджетному Кодексу документ должен быть внесен до 15 декабря. Правительство не успевало технически. Поэтому и был выбран такой механизм – внесли и отправили на доработку, получив дополнительное время для работы над документом.
– В воскресенье депутатам в электронном варианте разослали проект бюджета. Что они говорят о черновике документа?
– Говорят разное. Наша фракция активно обменивается мнениями по этому поводу. Думаю, это первый год, когда парламент и правительство работают над бюджетом сообща.
Ведь как было до этого? Правительство перед Новым годом предоставляло в парламент бюджет и под давлением близящихся рождественских каникул депутаты быстренько голосовали и уходили на каникулы.
В этом году и правительство, и парламент другого качества. В минувшую пятницу прошла встреча премьер-министра и министра финансов с представителями депутатских фракций, входящих в коалицию.
Это был первый этап и начало обсуждения и бюджета и пакета изменений к Налоговому Кодексу. Потому что Бюджет 2015 года строится на базе налоговой реформы.
Поэтому бюджет и пакет налоговых реформ – неразрывны. Их надо рассматривать только в комплексе.
– На минувшей парламентской неделе многие депутаты говорили, что голосования за Бюджет и пакет изменений в Налоговый Кодекс будут тяжелыми. Насколько парламент и группы влияния готовы к такому голосованию?
– Голосование за бюджет будет нелегким, это правда. Думаю, что следующая сессионная неделя тоже будет нелегкая. Придется настраиваться на многочисленные перерывы в сессионных заседаниях, собраниях Совета коалиции, консультации с правительством.
Основная проблема в том, что действительно в государстве нет денег. Уже тридцать месяцев у нас падение ВВП. Страна находится в тяжелом состоянии замороженного военного конфликта. Нам необходимо минимум 5% ВВП направлять на финансирование и модернизацию армии.
– До 5%.
– Я бы сказал так – не менее 5% на финансирование и модернизацию армии. И, естественно, это накладывает дополнительное финансовое бремя на бюджет. Есть очень болезненный вопрос роста коммунальных тарифов. Это требование МВФ. И очень болезненный вопрос – сокращение социальных расходов, увеличение пенсионного возраста. Но сейчас речь идет о шоковой терапии. Без шоковой терапии мы не выживем.
– Все в парламенте это понимают?
– К сожалению, не все.
– Кто не понимает?
– Я бы не хотел сейчас называть фамилии или конкретные фракции и группы. Проект Бюджета внесен и обсуждается, позиция депутатских фракций и групп до конца не определена.
В нашей фракции есть люди, работающие в системе образования, отстаивают позицию не сокращения расходов, доплат и дотаций. У них есть своя логика и свои аргументы, которые должны быть услышаны в той или иной степени.
Аналогично есть лоббисты и системы здравоохранения. Но мы вынуждены будем принимать радикальные решения. Не потому, что хотим, а потому, что это единственный путь сохранения страны.
Есть жесткие требования МВФ, которые мыслят не эмоциями, а категориями цифр и математики.
Голосование за бюджет в любом случае будет болезненным. Как бы мы не перекраивали документ, всей стране придется затягивать пояса.
Дискуссионный, на мой взгляд, вопрос – пакет изменений в налоговый кодекс.
Первая дискуссия – это электронные НДС-счета. Их вводят уже третий раз и два предыдущих раза их отменили.
На сегодняшний день я могу с ответственностью заявить, что фискальная служба к введению НДС-счетов не готова. Информационная база данных такого потока информации не выдержит. Риторика введения НДС-счетов, контроль за НДС не совсем корректны, на мой взгляд.
В распоряжении налоговой есть все инструменты: электронная отчетность, реестр налоговых накладных с указанием вида товара, который принимался или отгружался. Все это позволяет тотально контролировать НДС. Нужна только политическая воля.
Поэтому я ответственно заявляю: необходимости введения НДС-счетов на сегодняшний день как метода борьбы с тенизацией НДС нет. Сегодня у фискальной службы есть все необходимое для того, чтобы это сделать.
Повторяю - нужна только политическая воля.
– Какие еще вопросы в изменениях являются дискуссионными?
– Вопрос прогрессивной ставки подоходного налога дискуссионный. Думаю, что таким образом вместо увеличения доходной части бюджета мы загоняем в тень еще большую часть зарплаты.
Идея в том, что параллельно будет вводиться усиление ответственности за выплату зарплаты в конвертах...
Ни в одном государстве мира чисто силовыми фискальными методами решить эту проблему не удавалось. С одной стороны, нужно дать сигнал бизнесу об ослаблении в режиме налогообложения фонда заработной платы, а с другой стороны – усилить контроль. Только так, по-другому это делать нельзя. Если идет чисто фискальное давление... Это не раз было. Мы помним это со времен господина Азарова, когда он возглавлял налоговую службу. Фискальное давление на бизнес вызывает противодействие. Вызывает появление новых схем, подсхем, механизмов и параллельно снижение бизнес активности. Все, точка. То есть, фискальное давление на бизнес – путь в никуда.
– Исходя из сказанного вами, фискальное давление на бизнес будет продолжаться.
– Действия правительства в части налогообложения – в чистом виде фискальная политика и желание получить с бизнеса больше. Я не возражаю. Есть точечные вещи, которые нужно и правильно делать. В частности, увеличение с 0,5% до 2% сбора на покупку валюты. Абсолютно нормальное здравое решение. В режиме повышения валютного курса и давления на него – это оправдано.
– О каком проценте от валютного сбора вы говорите, если валютный рынок полностью ушел в тень? Валюту в банках купить невозможно.
– Это вопрос искусственного удержания валютного курса. Сразу же появляется теневой рынок. Как только Нацбанк отпускает курс, рынок возвращается в легальное русло.
Почему? Потому что покупка валюты на теневом рынке для конкретного покупателя всегда связана с рисками. Это фальшивый доллар, возможность быть обманутыми аферистами и уголовная ответственность.
Для граждан лучше отдать 2% в бюджет и уйти от этих рисков.
Оправданным может быть транспортный сбор. Люди, ездящие на автомобилях, более обеспеченная категория. Транспортный сбор – единый годовой платеж. Это будет дополнительное поступление в казну. Деньги, которые действительно можно получить от более обеспеченных людей и пополнить казну страны.
Я поддерживаю все меры, связанные с крупным капиталом. Это и увеличение уплаты акцизных сборов на табачные изделия, рентные платежи за полезные ископаемые. Весь пакет мер, связанный с перераспределением денег от большого бизнеса в пользу бюджета.
Но электронные НДС-счета и прогрессивная шкала налогообложения – это вещи, которые не стимулируют, а убивают бизнес. Мы получим обратную реакцию.
– Вы получите отток бизнеса из Украины. Бизнес будет искать новые рынки.
– Абсолютно. Я подписываюсь под тем, что вы сказали.
– В парламенте есть различные группы влияния. Например, соратники Игоря Коломойского говорят, что у них есть около 100 понятных депутатов, на которых они могут ориентироваться. Есть депутаты, которые ориентируются на Сергея Левочкина и Рината Ахметова. Как договариваться с депутатами, которые ориентированы на того или иного олигарха?
– Я скептически отношусь к разговорам о том, что определенные депутаты ориентируются на того или иного представителя большого бизнеса.
Еще на стадии подготовки к первому заседанию парламента разными политическими силами делались заявления о будущем составе той или иной фракции.
Не хочу сейчас никого называть конкретно, но на тот момент я математически сложил все заявления о будущем количестве депутатов – Народный фронт, Радикальная партия, Оппозиционный блок, Самопоміч и наша политическая сила.
У меня получилось 510 нардепов при наличии 421 сейчас. Поэтому к заявлениям о 50 или 100 депутатах, ориентированных на того или иного представителя большого бизнеса я отношусь скептически.
Что касается договоренностей с разными политическими группами, то на сегодняшний день у нас есть коалиция, куда входит более 300 депутатов, есть коалиционное соглашение и пакет реформ. Я считаю, что если удастся в сжатые сроки привести в соответствие инициативы правительства с коалиционным соглашением, то у нас не будет проблем с голосованием в зале силами коалиции. Нам дополнительные голоса не нужны.
"ЭТО ПРАВИЛЬНО, ЧТО ПРЕЗИДЕНТ ОБЩАЕТСЯ С ФРАКЦИЕЙ, КОТОРАЯ НОСИТ ЕГО ИМЯ"
– Давайте поговорим о политике. Какое вы принимали участие в формировании партии и команды БПП?
– На парламентских выборах я работал в Центральном штабе. Организационно занимался вопросами взаимодействия и помощи мажоритарным кандидатам, выдвинутым от партии "Блок Петра Порошенко" Будучи руководителем киевской городской партийной организации, занимался выборами в Киеве, что касалось мажоритарщиков и партийного списка.
– Вы анализировали результат парламентских выборов. Почему по спискам ББП получил меньше, чем НФ?
– Это психология и ментальность украинского народа. Он привык раскладывать яйца по разным корзинам. Это если говорить о психологии.
Второе – парламентские выборы это действительно выборы премьер-министра и люди, голосовавшие за НФ, голосовали за премьера. С точки зрения нашей политической силы месседж был расплывчатым. У нас не было своей кандидатуры премьера, которую бы мы заявляли.
– Что вам мешало ее представить?
– Мы с НФ шли на выборы как родственные политические силы. Мы еще до выборов заявили, что будем в одной коалиции и при этом уровне взаимоотношений предлагать альтернативного премьер-министра было бы неправильно. Это - дезориентация избирателя.
НФ мобилизировал свой электорат и шел с четким месседжем. У нас его, в отличие от президентских выборов, не было. Даже наш 100% избиратель не был супермобилизован.
У нас после выборов был достаточно откровенный и жесткий разговор внутри партийного штаба, и я бы не хотел выносить сор из избы, но мы получили меньше, чем ожидали. Это правда.
О причинах я сказал. Первая - избиратели разложили яйца по разным корзинам. Вторая – очень концентрированный месседж и агрессивная компания НФ. Будучи пропрезидентской партией, мы не могли проводить такую агрессивную компанию, потому что Президент должен стоять над процессом. Мы были связаны такими жесткими рамками пропрезидентской силы. Поле для маневра у нас было меньше.
Что касается мажоритарки – мы отработали на уровне наших ожиданий. У нас 70 депутатов.
– Но в тоже же время у вас были неоднозначные округа. Например, 102 округ Довгого.
– Я бы не хотел комментировать этот округ. Ему, на мой взгляд, и так уделили слишком много внимания.
– Благодаря избирателям у вас помимо партнерства есть и конкуренция в коалиции. Есть ли президентские амбиции у Арсения Яценюка и Андрея Садового?
– Мне трудно сказать по Арсению Петровичу. Мне кажется, что он сконцентрирован на работе в Кабмине и действительно хочет вывести страну из кризиса и стать премьером, который это сделал. Что касается Садового – безусловно, да. Это человек, который как никто умеет ждать и играть в долгую. Его действия – поход за президентской булавой, однозначно.
– В таком случае это ваш конкурент на будущих президентских выборах.
– До них нужно дожить. Потому что страна в таком состоянии, что я бы не говорил о политических соперниках или конкурентах. Нужно думать о другом. Может быть, это звучит пафосно, но нужно спасать страну. Давайте проживем следующий год, стабилизируем ситуацию на востоке и выйдем из экономического коллапса. Уже потом будем думать о конкурентах и измерять рейтинги.
– В парламенте часто говорят о том, что у нынешней власти времени до весны. Если реформ не будет до весны, то плохо будет всем. Откуда взялся этот тезис?
– Запас прочности в экономике сегодня – максимум, до весны. Если не будет толчка экономическим реформам, то процессы в ряде секторов экономики, в первую очередь, начиная с энергетического сектора, станут неуправляемыми.
– Есть ли угроза протестов сегодня и того, что их будут подогревать извне, в том числе и при помощи добровольческих батальонов?
– Да, безусловно. И очень высокая. К сожалению, общество разбаловано вседозволенностью. Нет жесткой реакции на человека с оружием. В первую очередь начинать нужно с реформирования милиции. На меня лично и на коллег по фракции произвела большое впечатление Эка Згуладзе. Произвела интеллектуальным потенциалом и силой духа. Несмотря на то, что это хрупкая и красивая женщина. У меня есть ощущение, что реформы начнутся.
– Хитро приставлять к Авакову своего первого заместителя Эку Згуладзе. Ведь для НФ пост министра внутренних дел был принципиален.
– Не зря правительство называется коалиционным. Это везде во всех странах предмет определенных компромиссов. Во всем мире власть и демократия строятся на принципах противовесов. С одной стороны, есть вес одного государственного института и обязательно существует противовес. С моей точки зрения, в МВД - это предмет компромисса и тех противовесов в рамках коалиции, который был достигнут.
– Почему в руководстве комитетов появились депутаты, голосовавшие за 16 января?
– Нужно понимать, что технически проект постановления формировался по закону о регламенте. Парламентские фракции и группы, а также внефракционные депутаты должны подать заявление о том, что претендуют на должность в таком - то комитете.
Проект постановления, таким образом, и был сформирован. Но потом мы убрали ряд одиозных фамилий. Остались люди, должности которых в комитетах были несущественными.
Но это вызвало выступление отдельных депутатов и в постановление внесли поправки. Мое отношение двоякое, говорю честно. Приняв это постановление, мы должны признать, что нарушили закон "О регламенте".
Насколько цена этого нарушения корреспондируется с политическим решением, которое приняли – покажет будущее. Было бы правильно не принимать изменения в постановление. Было бы правильно, чтобы все 16 человек, попавшие в руководство комитетов, написали заявления об отказе от должностей. Это было бы идеальное решение, процесс самолюстрации.
–Накануне парламентских выборов шли переговоры о совместном списке "Народного фронта", "УДАРа" и "Солидарности". Вы участвовали в этих переговорах?
– Скажем так, я принимал участие в консультациях. Непосредственно в переговорах не участвовал.
– Почему не удалось договориться о едином списке с "Народным фронтом"?
– Наверное, основная причина в том, что у нас уже была история полугодичного совместного политического движения с "УДАРом" после президентских выборов и выборов в Киевсовет, где с "УДАРом" был один список. Совместить этот состоявшийся формат с "Народным фронтом" было сложно. Если бы на тот момент "Солидарность" была самостоятельной политической силой, свободной от обязательств перед "УДАРом", думаю, договоренности состоялись бы. Но с учетом взаимоотношений и обязательств перед "УДАРом", создать такую конструкцию из трех политических сил оказалось просто намного сложнее, и она не состоялась.
– А какие обязательства были перед "УДАРом"? Квоты?
– Не было особых квот. Были договоренности между лидерами политических сил о взамной поддержке на выборах. Форматы весной не обсуждались, потому что еще не были объявлены выборы.
– Вы получили разношерстный список и фракцию. Как справляетесь с таким числом депутатов? Я знаю, что в некоторых случаях "УДАРовцы" заседают отдельно.
– Специфика нашей фракции – наличие двух политических сил в ней. Но эти партии близки по сути, нет никакого антагонизма, есть единые цели и единые задачи.
И в отдельных заседаниях "УДАРа" не вижу ничего страшного. Это совершенно не мешает общей работе фракции.
– Есть депутаты, голосующие вразрез решению фракции. Вы высказывали мысль о том, что они должны подумать о другом формате работы в парламенте либо уйти из него.
– Да, это моя позиция. Я ее придерживаюсь. У нас еще не принято положение о фракции, оно в стадии дискуссии. Я надеюсь, в ближайшее время оно будет принято. Я отдаю себе отчет, что парламент в любой стране мира, включая Украину – это наиболее демократический институт власти. Необходимо уважать мнение каждого депутата. И я допускаю, что по тем или иным вопросам решение депутата может отличаться от решения фракции.
Но если это постоянное и систематическое явление на протяжении длительного периода, тогда возникает вопрос: если позиция депутата настолько радикально отличается от позиции всей фракции, то, может быть, ему не место в этой фракции?
Может быть, ему действительно лучше найти какой-то другой формат? Депутат-мажоритарщик, безусловно, имеет право искать свой формат в парламенте. Если же это депутат-списочник, то он должен думать о своем месте в парламенте. Потому что выйти из фракции и остаться независимым депутатом, думаю, некорректно. Это даже, я бы сказал, аморально.
– Выход из фракции по Конституции 2004 года может быть основанием для лишения депутата мандата.
– Я общался с юристами на эту тему. Как всегда два юриста – три мнения и однозначного ответа я не получил. Исходя из общения, я сделал вывод – да, у депутата есть обязательство войти во фракцию. Но если он из нее вышел – нет обязательства покинуть парламент. Как мне прокомментировал один из юристов: "Ты знаешь, у нас мягкий императивный мандат, поэтому как его лишить, не знает никто".
– Могут быть исключения депутатов из фракции?
– Я не готов сказать. Будет фракция определяться. Информация будет анализироваться, и выноситься на общее собрание фракции. Это будет предметом обсуждения. У нас очень демократическая атмосфера во фракции, как показали первые две недели работы. Решение по большинству вопросов мы принимаем голосованием. Поэтому фракция будет определяться.
– Вы говорите о демократической атмосфере во фракции, но Петр Порошенко неоднократно приезжал на заседания и несогласных с теми или иными решениями депутатов становилось меньше.
Например, так было перед назначением Юрия Стеця на пост министра информации. Это напоминает Виктора Федоровича, который точно так же приезжал в "Зоряный" и так же ломал депутатов. Правильно ли что президент так вмешивается в работу фракции?
– У вас не совсем корректная информация. Это правильно, что президент периодически общается с фракцией, которая носит его имя. У нас серьезные дискуссии происходили и в его присутствии. Поэтому я категорически не согласен с мнением о том, что президент давит на фракцию.
– Многие говорят о том, что Петр Порошенко авторитарен. У него в бизнесе есть он – неоспоримый лидер и младшие партнеры. Можно ли ему доказать свою точку зрения?
– Я могу сказать, что Петр Алексеевич – человек, который слышит чужие аргументы. Авторитарность... Ну, это по-разному можно называть. Кто-то называет это авторитарностью, кто-то может назвать умением принимать те или иные волевые решения. В сегодняшних условиях хлеб президента страны очень тяжелый.
Впервые за всю историю президент реально выполняет функцию верховного главнокомандующего. Раньше это было номинально.
Безусловно, это не может не накладывать свой отпечаток на стиль поведения президента. Он обязан быть в этих условиях более жестким. Он обязан своим примером заряжать нацию на позитив и показывать, что у нас есть авторитетный жесткий лидер, который нам позволит победить агрессора. И это правильно.
Но это абсолютно не относится к заседаниям фракции. Поверьте мне, у нас демократическая атмосфера. Единственная проблема – логистическая. Фракция большая, точек зрения много. И как прийти к общему знаменателю? Достаточно сложно. Мы тоже учимся работать вместе.
У нас было несколько многочасовых заседаний фракции. Последнее заседание – это как раз обсуждение Программы действий правительства.
Я по сути своей прагматик и логист, хочу максимально быстро найти максимально короткую дорогу к результату. То-есть, должна быть повестка дня, готовые, уже наработанные депутатами одно, два либо три альтернативных решения, по каждому решению несколько выступлений "за", несколько "против", и - голосование.
– Какими отдельными депутатами? Вы говорите о кураторах пяти групп, которые есть в вашей фракции?
– Пять групп – это тоже достаточно условно. Две недели работы показали, что эти группы подвижные. Депутаты абсолютно свободно переходят из группы в группу, собираются между группами. Мустафа Найем собрал группу из 10 депутатов по подготовке положения о фракции.
В режиме заседания составом в 150 человек поиск решения может занять несколько часов и к единому решению можно не прийти. Каждый депутат – активный самодостаточный человек, каждый имеет свою точку зрения, каждый ее хочет высказать, и у нас на заседании фракции одновременно поднимается 10-12 рук. Активное обсуждение в таком формате вести очень сложно.
Моя задача будет выполнена, когда каждый депутат будет удовлетворен своей работой как внутри фракции, так и внутри парламента. Для этого он должен быть услышан.
– Взаимодействие с депутатами и логистика все-таки больше лежит на вас, чем на Юрии Луценко?
– У нас нет такого жесткого распределения обязанностей. Но как-то сложилось, что каждый делает то, что он лучше умеет. Юрий Луценко – публичный политический лидер, известная личность, авторитетная, со своей жизненной историей. Он эпатажный, умеет разрядить атмосферу в зале, удачно пошутить. Он - безусловный лидер фракции.
Свою задачу я вижу в организации работы и логистике.
– И вы еще удивляетесь, почему журналисты вас называют серым кардиналом.
– В чем тут серость, я абсолютно не понимаю. Я абсолютно открыт для общения с прессой. Если мне журналисты задают вопрос, они обязательно получают ответ. Я никогда не прячусь от прессы, но у меня нет задачи построить собственную политическую карьеру. Я себя не вижу в будущем политиком, однозначно.
– А зачем вам сейчас это?
– Сейчас такая ситуация в стране. На сегодняшний день все люди должны, как бы это пафосно ни звучало, засучить рукава и работать на страну. Просто другого выхода нет. Нравится это кому-то или не нравится, хочется или не хочется. Мне всегда было интересно заниматься бизнесом. Но если сегодня не заставить работать реальный сектор экономики, то бизнесом негде будет заниматься. Поэтому для меня это в какой-то степени осознанная вынужденная ситуация.
"Я БЫЛ ОДНИМ ИЗ ИНИЦИАТОРОВ РАЗВАЛА БЛОКА ЧЕРНОВЕЦКОГО"
– Вы с Петром Порошенко познакомились в 1984 году в армии. На почве чего вы сошлись?
– У нас изначально было много общего. Во-первых, мы оба были студентами, закончили по два курса. Он – института международных отношений, я – Киевского автомобильно-дорожного института. Это уже начальное высшее образование, люди с каким-то интеллектуальным потенциалом и жизненным опытом.
Во-вторых – мы активно занимались спортом. Я – вольной борьбой, Петр Алексеевич – дзюдо. Плюс мы оба призывались из Киева. Этих трех факторов достаточно для того, чтобы сблизиться.
– А для бизнеса?
– Дальше эта история развивалась. После армии каждый пошел своим путем. В 1992 году Петр Алексеевич пригласил меня в свой бизнес-проект. Было взаимное доверие, я долго не думал и на следующий день дал согласие.
– В 2006 году вас избрали депутатом Киевсовета по списку Блока Леонида Черновецкого. Почему вы пошли в политику из бизнеса?
– Для меня работа в Киевсовете никогда не была политикой. Все-таки это больше общественная работа и общественная нагрузка. Я – коренной киевлянин. В третьем поколении. Хорошо знаю Киев, его историю. Одно из моих увлечений – коллекционирование графики на киевскую тематику. Правда, пока у меня небольшая коллекция, к сожалению. Около двадцати картинок с разными видами Киева.
Мне было интересно работать в Киевсовете. Я это делал в узком сегменте - с 2006 по 2014 год отработал в комиссии по вопросам транспорта и связи. Часть периода - на позиции заместителя председателя комиссии, часть периода на позиции рядового члена. И был ряд прикладных транспортных проектов, которые удалось реализовать. Некоторые проекты были начаты, но по разным причинам их реализовать не удалось.
Но для меня это было интересно, в узкой профессиональной прикладной части.
– Вы входили во фракцию Блока Леонида Черновецкого. После того, как он уехал из Украины, создали группу "Инициатива", которая голосовала в унисон со всеми инициативами тогдашней власти. Вы анализировали свои ошибки за время работы в Киевсовете?
– Блок Черновецкого в 2006-2008 годах и этот же блок после 2009 года – существенно отличаются. В 2006 году было много правильных инициатив. До 2008 года был взрыв инвестиционного климата в Киеве.
Безусловно, была часть команды, которая занималась другими вещами, но которые были незаметны в общем потоке инвестиционной эйфории и роста рынка, активов, заработной платы.
Я занимался другими вопросами. Я был новым молодым депутатом, многие вещи были новыми.
Начиная с 2009 года, был целый ряд негативных вещей. Я был одним из инициаторов развала Блока Черновецкого. У нас было одно тяжелое заседание, во время которого депутаты заявили о выходе из фракции и о другом своем формате работы в Киевсовете.
Что касается работы фракции "Инициатива" в Киевсовете, то я не могу сказать, что мы стабильно входили в большинство. Решение о голосовании по тому или иному вопросу принималось на заседании фракции, и далеко не всегда наша позиция была созвучна с пожеланием Киевской горадминистрации.
Аналогично в тот период действовали и другие фракции. Если проанализировать голосования, то разные фракции голосовали по-разному. Например, фракция "УДАР", заявлявшая о своей оппозиционности, по целому ряду вопросов голосовала за те или иные решения.
На протяжении 2011-2014 года в Киевсовете было ситуативное большинство по тем или иным вопросам.
Безусловно, есть вопросы, за которые мне стыдно. Первый вопрос, который я отношу лично к себе, потому что он проходил через транспортную комиссию – это так называемый вертодром, Парковая аллея.
Я сейчас часто проезжаю мимо и не понятно, что дальше делать с этим объектом. Снести – нерационально в условиях кризиса. Но и наличие его там – нелогично и просто не эстетично.
Суть в том, что через транспортную комиссию он проходил как объект транспортной инфраструктуры под Евро-2012 и, по сути, прошел на автомате, потому что тогда было много объектов, формировавшихся под чемпионат.
В то время я участвовал в получении Киеву кредита ЕБРР в 60 млн евро, который давался под обновление транспортного парка Киева ( троллейбусы, автобусы) под Евро-2012.
Были и другие проекты, связанные с Еврочемпионатом. И как-то наряду с ними проскочил и так называемый вертодром. Потом уже начали разбираться и поняли, что это за объект…
Но, на мой взгляд, в этом вопросе нужно было разобраться глубже. Если бы изначально покопаться и поднять те документы, то можно было бы это предотвратить.
– Вы не вникли в детали?
– Да, не вник в детали и поддался общей эйфории в подготовке к Евро-2012.
Еще один вопрос - Гостиный двор. Думаю, что этот вопрос излишне политизирован. Я поддержал решение фракции УДАР и Солидарность о том, чтобы отменить решение по Гостиному двору, хотя на фракции выступал против.
Сегодня стройка заморожена, и сегодня на это собираются деньги. И я был одним из инициаторов сбора денег на консервацию Гостиного двора. На мой взгляд, решение должно было быть другим. Нужно было создать комиссию, провести общественные слушания, дискуссию о том, каким должен быть Гостиный двор и заставить частного инвестора сделать реконструкцию в рамках принятого решения общественности.
Потому истеричные выступления: "Вот, Гостиный двор уничтожается!"... Да Гостиный двор – это торговые ряды, торговые площади. Причем сейчас там юридическая коллизия, потому что отменили отвод земли, а собственником здания все равно остается инвестор. И как этот вопрос будет в судах разрешаться – не понятно.
Инвестор там планировал торговые площади. Вот в рамках общественной дискуссии и нужно было определить, какими должны быть торговые площади, для какого уровня населения. Может быть, это VIP-сегмент, дорогие бутики...
По моей информации, там должен был размещаться один из магазинов Louis Vuitton. Я пытался донести до депутатов, что решение нужно было провести в рамках общественной дискуссии и формализовать это в виде документов и откорректировать проект в том виде, в котором он бы устроил общественность.
Сейчас по Гостиному двору принято политическое решение и жизнь показала, что ошибочное.
– Консервация проекта обходится дороже, чем его строительство. Сейчас инвестор вряд ли захочет продолжать заниматься этим объектом.
– Совершенно верно. Мы могли бы получить достроенный объект и дополнительные рабочие места, мы могли бы получить долевое участие на развитие инфраструктуры города. А сейчас мы ходим и собираем деньги на консервацию объекта, который окажется в худшем состоянии после зимы.
"ПОЛИТИКА ДЛЯ МЕНЯ – ЭТО ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ"
– Насколько нам известно, вы консультировались по поводу энергетики, вам было интересно, например, заниматься углем.
– Про уголь я первый раз слышу. Что касается энергетики - мне действительно это интересно. Я вошел в комитет по топливно-энергетическому комплексу и ядерной безопасности. Но в подкомитет я вошел как раз по энергетике, не по углю. Откуда уголь – честно говоря, не знаю. Энергетика меня действительно интересует.
– Что именно в энергетике?
– У меня есть свое видение по поводу зеленого тарифа. Зеленый тариф я считаю, как бы это неожиданно резко ни звучало, модным лоббистским европейским проектом, не более чем. Для Украины (и сейчас уже НКРЭ принято решение по снижению зеленого тарифа) необходимости в зеленом тарифе нет.
Есть две страны в Европе, которые имеют потенциальный профицит электроэнергии – это Франция и Украина. За счет чего? За счет развитой атомной энергетики, и плюс у нас добавляется потенциал гидроэнергетики.
Зеленый тариф – это вопрос вообще к местным органам самоуправления. Это места, где логистически нерентабельно подвести централизованно электроэнергию. Это частные дома, кондоминиумы, кооперативы, небольшие предприятия, предприятия в сельской местности. Это абсолютно не может быть национальной стратегией, применительной для Украины. Это категорически неправильно.
По моей информации, тот же Activ Solar часть электроэнергии получал в ночное время от Южноукраинской атомной электростанции и просто ее перепродавал по зеленому тарифу. Это не есть направление, стратегия, бизнес. Это схема выкачивания денег из энергорынка, не более того.
– Правильно ли я понимаю, что рано или поздно вы все-таки надеетесь вернуться в бизнес, и политика для вас – временное явление?
– Я не надеюсь, я точно туда вернусь. Действительно, политика для меня – это временное явление. Как только ситуация в стране исправится и будет рост экономики, и будут возможности активно заниматься бизнесом, я с высокой долей вероятности приму решение вернуться в бизнес.
– На вопросы о бизнесе вы отвечаете с бОльшим интересом, чем на вопросы о политике.
– Это тоже, наверное, естественно. Все-таки я в бизнесе четверть века, а в большой политике – один год. Я активно начал заниматься политикой в период Майдана. И то первое мое участие в политике – это была бизнесовая составляющая. Я больше финансировал, помогал, обеспечивал...
– Финансировали партию?
– Нет, не партию. Если говорить о периоде с ноября по февраль это было финансирование Майдана. Мы покупали те же автомобили "Газель", которые стояли потом в периметре и подвозили дрова на Майдан.
Мы покупали целый ряд вещей, которые были необходимы. Не буду перечислять, это делали многие, делали все. Я никогда не делал на этом пиар и рекламу, и не собираюсь. Я считаю, что это личное. Максимум, сколько мог сделать, столько и сделал. Тоже самое касается и помощи батальонам АТО. Если ты можешь заработать деньги и помочь финансово, это более эффективно, чем, условно говоря, стоять на баррикаде.
Были периоды, были ключевые моменты, когда я присутствовал на Майдане и участвовал лично. Аналогично с военными действиями. Воевать должны профессиональные военные. Нельзя мальчиков 18-19-20 лет отправлять в зону военных действий. Это преступление. Воевать должны профессионалы, а вся страна и бизнес обязаны помогать.