Михаил Бродский:Это будут выборы между "Большой клизмой" и "Гамбургером с дерьмом"

В своей политической карьере Юлия Тимошенко если совершала ошибки, то всегда крупные. Возможно, главной из них оказалось сотрудничество с Михаилом Бродским в 2004-2006 годах.

Журналисты же должны быть рады ее выбору. Потому что сегодня благодаря Бродскому известно, как выглядит реальная политика, без фальшивых улыбок на пресс-конференциях и разноцветных биллбордов вдоль трассы.

Бродский провел последние месяцы в Италии и Австрии. Он был дважды прооперирован в связи с гематомой, образовавшейся у него после травмы головы. По словам политика, он пережил кому и по другому взглянул на жизнь. Однако память Бродскому не отказала, в чем могут убедиться читатели этого интервью.

Бродский заходит в кабинет и первым делом открывает на компьютере свой "Живой журнал".

Не отрывая глаз от экрана, Бродский рассказывает: "Меня в этом году Юлия Мостовая впервые поздравила с днем журналиста, говорит: "Миша, читаю твой блог". Но я не журналист, а скорее публицист. А мой ЖЖ среди украинских входит в число самых читаемых. Где-то после Вахтанга Кипиани".

Кто бы мог подумать – когда-то он был во фракции Лазаренко, входил в ближайшее окружение Тимошенко, а сегодня – блоггер, который как ребенок радуется увеличению рейтинга своей ЖЖ-странички.

– Расскажите, что с вами произошло, и как вы теперь себя чувствуете?

– После всего пережитого я теперь знаю – в Италии детей в школе учат двум вещам: улыбайтесь, это вам ничего не стоит, и берегите свое здоровье. Ходите на профилактику хотя бы раз в год. И если, не дай Бог, вы ударились головой, обязательно сделайте томограф. Чтобы у вас в голове не образовалась гематома.

В апреле этого года я поскользнулся и ударился головой об дверь. В тот момент я произнес слова, которые помню даже сейчас. Я сказал: "Я ударился как никогда в жизни!". Но томограф я не сделал.

А в июле я приехал в отпуск в Италию, остановился недалеко от Венеции. Играл со старшим сыном в большой теннис, и мне стала пробивать в голове пульсирующая боль. А в час дня 10 августа я потерял сознание.

К счастью, жена увидела это и поняла, что мне плохо. Вызвала скорую. Она у них приезжает через три минуты. Скорая констатировала, что после удара трехмесячной давности у меня образовалась гематома, а потом она начала развиваться и лопнула. У меня начался паралич. Всего этого бы не произошло, если бы я сразу сделал томограф.

Меня привезли в больницу. Представляете, этом городке живет 20 тысяч жителей, но там есть томограф! Когда поняли, в чем моя проблема, меня отвезли в госпиталь Местре и прооперировали. Я был в коме. До утра не знали, выйду из нее или нет.

А через десять дней они повторили томограф. Оказалось, что поскольку у меня диабет, то образовалась вторая, послеоперационная гематома. Мне опять сделали операцию.

А сейчас образовалась третья гематома, но она уже уменьшается. И я под наблюдением врачей переехал в Вену.

Могу сказать, что мне повезло. Когда я уходил из больницы, весь персонал аплодировал: "Фортунатто!" – счастливчик.

Бродский в больнице. Фото с ЖЖ Михаила Бродского

Я рассчитываю выпутаться, чтобы не лезть на третью операцию. Такая вот история, которая заставила меня взглянуть на жизнь по–другому.

– Как в таких случаях меняются ценности у человека?

– Могу точно сказать, что умереть не страшно. Я помню последний кадр в той жизни: дочь стоит в проеме двери и зовет: "Папа, идем кушать". И дальше ничего не было. Потом я открываю глаза – и вижу, что нахожусь в реанимации.

– Если умереть не страшно, то что тогда страшно?

– Мучительно думать над вопросом: "А что остается после тебя?" Страшно, что детей оставляешь. Поэтому лучше думать об этом при жизни.

– Вы о чем–то желали, находясь в больнице?

– Вам будет смешно, но я скажу. Я подумал, что, наверное, по отношению к Григорию Суркису я был не справедлив. Находясь там, я пролистал всю жизнь. Я с ним знаком с 1985 года. И я с ним постоянно воюю, ругаюсь, всегда недоволен, всегда у нас расхождения по мировоззрению.

Но это не имело никакого отношения к его лично человеческим качествам и к его отношению ко мне. Мне надо было быть добрее к Грише.

…Я помню, как праздновали его 40–летие в ресторане "Салют", там было человек 15. Это был маленький день рождения маленького начальника. И сейчас, когда ему недавно исполнилось 60 лет, я попросил жену, она набрала Суркиса…

Я ЗАНЕС В КАССУ БЮТ БОЛЬШЕ 100 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ

– Есть много вещей в украинской политике, которые вы обещали рассказать и не рассказали? Об этом не жалели?

– Я знаю столько, что, как говорится, великие народы ужаснулись бы, узнав, насколько ничтожные люди ими управляют. Есть такие вещи, которые просто нельзя рассказать, потому что в них не поверят. Я попытался рассказать про нечестную личную жизнь некоторых политиков, и закончилось тем, что обвинения посыпались в мой адрес.

– Но в Италии похождения Берлускони – это топ–тема не в желтых изданиях, а в солидной прессе. Потому что это вопрос морали политического лидера.

– А у нас все молчат. И меня не понял никто. Эта тема не нужна обществу, журналистам…

– Тогда вы же рассказывали про подкуп судей Конституционного суда…

– Да, Тимошенко прямым текстом говорила: "Мне нужны деньги, я им покупаю квартиры, я их подкуплю". Она всю жизнь построила на подкупе судей. Я это рассказал – и тишина. Никого это не интересует.

Идем дальше. Я продолжаю утверждать, что на выборах все занимаются только кэшем. Я конкретно в 2006 году находился в БЮТ и заявляю: люди через меня сдавали огромное количество денег.

– Сколько именно?

– На тех выборах я занес в кассу БЮТ больше 100 миллионов долларов.

– Как это обычно выглядит?

– Касса находится на Туровской. Мне Юлия Владимировна говорила: "Встреться с таким–то и таким–то. Возьми столько–то и столько–то".

Те, кто давал пять миллионов, назывались "отличниками". Те, кто сдавал два – назывались "двоечником". И Юлия Владимировна говорила: "Встреться с тем–то, он – отличник". О чем они договаривались с Тимошенко по списку – я не знаю. Я забирал деньги и привозил их в БЮТ, а они должны были эти деньги оприходовать как сдачу взносов в партийную казну.

Поэтому я знаю, сколько реально стоили выборы 2006 года. Все получают наличные. Рекламные щиты вешают с откатом за наличные, артисты – за наличные. Это я один знаю? Или все знают? Это знают все! Налоговая знает, прокуратура знает, Луценко знает, потому что он тоже платил наличные!

– Как именно через вас передавались деньги Тимошенко?

– В ящиках из–под компьютеров. В среднем в ящик влазит 2 миллиона долларов. Они грузились в машину и отвозились на Туровскую. Или была другая схема – я под "Калиной" выгружал ящик денег в багажник Анатолию Семиноге (нардеп, руководитель киевской организации партии "Батькивщина"). А куда он их вез – я не знаю.

– Но вы же могли в процессе передачи забрать часть суммы?!

– Тимошенко однажды, когда уже накопилось 30 миллионов, сказала, что там не хватало 1 миллиона 260 тысяч долларов. Я сказал: "Ты что, сумасшедшая?" Как минимум, надо было сказать об этом сразу. И она отстала.

– Как контролировалось поступление денег в кассу БЮТ?

– В штабе БЮТ на улице Туровской сидит Руслан Лукъянчук – сейчас он тоже депутат – и записывает, от кого сколько принято.

– Были случаи, чтобы с БЮТ не рассчитались за попадание в список?

– На выборах 2006 года пообещали, но денег не отдали такие люди, как Ковтуненко, Полищук, Вершинина, Крючков. Вершинина – это уникальный случай. Ее привел, по–моему, Валентин Зубов (депутат от БЮТ). Она занесла какие–то копейки. Турчинов говорит: "Встреться с ней. Если она не дает остаток суммы, мы ее сейчас исключим из списка".

Я с ней встретился. Она сидит. В руках перед собой держит платочек и говорит: (пауза) "Я – беременна".

Я ей отвечаю: "Ты знаешь, я тебе ничего говорить не буду. Они тебе что–то хотят сказать – иди к ним".

Она открывает платочек, а там – иконка. Она говорит: "Я молила Бога, чтобы вы меня не исключили из списка". Я говорю: "Я тут не при делах, иди к Юле!". И тут Вершинина выдает: "Я – Герой Украины". Я со стула упал! "Какой ты Герой Украины?" Она говорит: "Я купила это звание еще при Кучме". Мне дурно стало!

Добкин, Шуфрич и Бродский во время съемок фильма "Дау". Фото с ЖЖ Бродского

– Но если вы были участником схемы, значит, не имели ничего против этих методов. Вы же взрослый человек и понимали, что 5 миллионов сдавались для депутатства, чтобы потом зайти во власть и решать вопросы, отбивая вложенные средства.

– Эти деньги были взносами в кассу партию. Я не знаю, зачем люди шли в депутаты. Может, это позволяло решить какие–то свои амбициозные цели? Может, человеку приятно быть депутатом? Я знаю, что Вершинина в итоге ничего не заплатила, перешла в коалицию Януковича и возглавила "Хлеб Украины".

Моя роль была как у почтового ящика. Мне говорили: "Такой-то человек вносит деньги". Моя задача: встретиться с человеком, забрать деньги и в целостности и сохранности сдать их в кассу.

– Говорят, что часть денег вы до кассы не донесли и присвоили?!

– Говорят, что кур доят! То, что им не донесли в кассу, они записали на меня. Я говорю: "Ребята, вы что? Идите у них и забирайте". Пусть они у Вершининой забирают, когда она беременная приходит с иконкой. Пусть она их проклинает. Я тут причем? Или можно забрать деньги у Ковтуненко с Полищуком, если это были два помощника Турчинова? Или у Дмитрия Крючкова, которого лоббировала Ольга Федоровна?

– Расскажите, какая вообще роль первой помощницы Тимошенко Ольги Трегубовой?

– О, это Вера Ивановна в кубе! В ее компетенции было проведение к Юле людей, формирование списка, настроений, донесений. Правда, сейчас у нее конфликт с Юлей. Она же записала своего сына Трегубова в предвыборный список. А он из Днепропетровска и при каком–то голосовании поддержал Портнова и Олийныка. Думаю, Ольга Федоровна понимает, что она уже на выходе. Но у нее все хорошо, она уже все нужное себе заработала.

Основной конфликт у меня произошел с Тимошенко, когда мы после победы весной 2006 года выходим на улицу, и она мне говорит: "Миша, ты знаешь, я хочу назначить Арутюнова (сейчас нардеп от БЮТ) губернатором Днепропетровской области". Я говорю: "Ты что, больная?" Вы знаете, кто такой Арутюнов? У него же в кабинете нашли два трупа!

– Что это за история?

– Сейчас Арутюнов – депутат от БЮТ. А как–то в 1990-ых Арутюнов участвовал в стрелке по получению долга от какого-то банкира каким-то бандитам. И он назначил сходку у себя в кабинете. Они сели, начался разговор. Как рассказывает этот парень Арутюнов – он единственным из троих остался жив! – вдруг этот банкир достает пистолет, говорит "Мне все надоело!" и застреливает бандита. А потом "бах!" – и застреливается сам. Представляете?! После этого Лозинский отдыхает!

Арутюнов очень близок к юлиной тете Антонине Ульяхиной. Она там – самая главная. Если хочешь решить вопрос с Тимошенко, надо договариваться с тетей. Тетя звонит Юле и дает команды.

А еще была одна смертельная история… Вы этого всего не знаете, но есть такой бизнесмен Петр Дыминский, и в 2006-ом он был в списке БЮТ до вечера перед съездом, на котором этот список утвердили. Места в списке были гарантированы не только Дыминскому, но и его партнеру Насалику.

Но потом Дыминский пришел к Юле и потребовал дописать еще двоих. И предъявил Юле копию ее же расписки, в которой написано, что у них пять мест за 10 миллионов долларов, которые они через Юлю передали Ющенко на президентские выборы.

И поднялся жесткий скандал, после чего Дыминский с Насаликом вылетели из списка. И мы договорились, что мы им просто вернем деньги. Правда, отдали назад им только половину из 10 миллионов. Вторую половину Турчинов сказал не возвращать. Я приехал к ним и предупредил: "Ребята, я тут ни при чем, идите к Турчинову с Юлей и разбирайтесь".

ТУРЧИНОВ ПОСЛЕ ССОРЫ ХОТЕЛ УЙТИ ОТ ТИМОШЕНКО

– Вообще бывали ли конфликты между Тимошенко и Турчиновым?

– Да, однажды в ноябре 2005 года Юля позвонила мне ночью в истерике: "Ты представляешь, Саша мне сказал, что я такая же, как Янукович!" Он ее этим оскорбил, и она… перестала с ним общаться, здороваться. Так и сидели: Турчинов – в своем кабинете, Тимошенко – в своем. Турчинов даже думал уйти, создать свою партию…

– Что было причиной конфликта?

– Юлины принципы формирования списка БЮТ. А помирилась она с Турчиновым, когда произошел ее конфликт с Дыминским. Я перед этим к ней пришел и сказал: "Юля, какое ты имеешь право выживать Турчинова? Он тебя из тюрьмы выносил на руках. Ты что делаешь?".

– Правда, что за закрытие уголовных дел против Тимошенко в списке должен был быть Святослав Пискун? Но вместо него в список пошел Юрий Трындюк – бизнес-партнер его семьи.

– В списке должны были быть и Пискун, и Притыка (экс-глава Высшего хозяйственного суда), и Маляренко (экс-глава Верховного суда) – это факт. Юля вообще хотела Маляренко включить в пятерку. Но он не пошел. И Пискун тоже сам не пошел.

А Юру Трындюка мы нашли, когда искали людей в Севастополе. Он нормальный человек, брал на себя работу и ни разу ее не предал. А вместо Притыки в список попал Товстенко (экс-депутат от БЮТ, в прошлом созыве вошел в коалицию Януковича).

– Расскажите, как закрывали уголовные дела по ЕЭСУ?

– Я не знаю. Она сама их закрывала в Верховном Суде.

– В определении Верховного суда сказано, что дела были закрыты на основании решения генпрокурора Святослава Пискуна.

– Это её договорённости с ним. Я в этом не принимал участия. Первым, кто ей помог, был Фёдор Ярошенко, который возглавлял налоговую администрацию после оранжевой революции. Он отменил ей все налоговые штрафы. Поэтому Юля и пытается сделать его министром финансов.

Она, кстати, рассчитывается за всё. В списки, например, попал судья Печерского суда Замковенко. Хотя мы с Турчиновым были категорически против этого. Но она настояла через истерику.

– Замковенко – этот тот судья Печерского суда, который в 2001 году выпустил Тимошенко из СИЗО…

– Да, но как можно брать таких людей? Кроме того, что он ее отпустил, у него ведь были и другие "заслуги" перед демократией! (Смеется) Он лишал депутатского мандата Юрия Оробца, меня, замучил Сергея Головатого и так далее.

А как она пыталась записать в список Волкова (бывший помощник президента Кучмы)?! Вы знаете, у меня лично было такое ощущение, что Волков – это самое одиозное из того, что она тогда пыталась сделать. Мне казалось, что это просто ужас! И я с ним встретился и сказал: "Саша, нет. Ты туда не зайдёшь".

Я к ней пришёл и говорю: "Юля, я не пойду в список, если там будет Волков. Мы не дадим тебе это сделать. Мы на съезде с Турчиновым подымем скандал. Давай спокойно обойдем этот вопрос". А Турчинов прямо ей сказал: "Ты кидаешь сейчас партию".

– Когда вы первый раз собирались уйти из БЮТ?

– Это было в январе 2006–го. Ко мне приехал Турчинов и говорит: "Братишка, возвращайся!". Он по–родному ко мне подошёл, а я плакал. Мы сели, он мне говорит: "Ты не можешь так уйти, иначе ты предатель. Мы же втроём – ты, я и она. У нас всё задействовано, всё завязано. Ты что делаешь? Ты разве предатель? Я тебе даю слово, что мы в Киеве наведём порядок, мы всех их построим. Всё хорошо... Никто не сдаст город. Ты будешь лидером фракции... Не волнуйся".

Я вернулся. А после выборов мы в подвале на Туровской проводим тайное голосование – выбираем лидера фракции в Киевсовете. Её человек собирает все записки, после чего Юля мне говорит: "Я тебя поздравляю, ты победил. За тебя проголосовало 29 из 41–го человека. Но дай мне время. Мне надо еще немного времени". А у неё в этот момент шли переговоры с Довгим и с Черновецким.

– Как вообще происходят переговоры Юлии Тимошенко с кем–то из тех, в ком она заинтересована?

– Один на один. Тогда все встречи ей организовывала Ольга Фёдоровна. В 2006 году по Киеву у нее были переговоры и с Довгим, и с Черновецким, и с Кличко. Кличко я сам приводил. Мы тогда договорились, что вместе будем в коалиции против Черновецкого. Но Кличко тогда кинули его депутаты. Черновецкий набрал 61 голос и принял присягу.

ЯЦЕНЮК СПАС МНЕ ЖИЗНЬ

– Вы сейчас вообще отошли от выборов? По вашему мнению, Тимошенко может стать президентом?

– Нет. Я верю в то, что люди уже все поняли. И будет логично, если ее не изберут. Я думаю, что Юля – это микс Лукашенко и Путина. Если она придет, у нас уже не будет таких разговоров, как это интервью, не будет свободы слова – можете не сомневаться. Не будет вообще ничего.

Вы себе представляете: президент Тимошенко, а премьер–министр Турчинов? Разве она не показала, на что она готова? Вспомните ее войну с Фирташем. Ладно – Фирташ, но зачем было давить ровенский "Азот"? Вот расскажите мне?! Это разве демократично, нормально? Это вроде как частная собственность...

– Но вы лично за кого проголосуете?

– Я скажу так. Мы будем выбирать между "Большой клизмой" и "Большим гамбургером с дерьмом".

Я долго думал, кто из них кто. Я думаю, что Янукович – он настолько мне понятен, что это будет "клизма". А вот Юля – это действительно "гамбургер с дерьмом".

(Приведенная Бродским аналогия – это образы из культового американского мультсериала "Южный Парк". Эпизод "Клизма и дерьмо" вышел перед выборами президента США в 2004 году, где в роли "гигантской клизмы" был кандидат от демократов Джон Керри, а в роли "сэндвича с дерьмом" – кандидат от республиканцев Джордж Буш.)

Я у себя на блоге провёл опрос. Интернет–аудитория большинством голосов проголосовала за "гамбургер с дерьмом". То есть люди решили покушать дерьма от "Луи Вуитон".

Но лично я во втором туре, скорее всего, проголосую за клизму. Ведь то дерьмо, которое мне придётся сожрать, если Юля станет президентом, намного более неприятное, чем клизма.

И поверьте мне, что у нас пока другого выхода просто нет. Мы прошли 18 лет, но как нормальный еврейский народ должны пройти лет 40 по пустыне. Должно смениться два поколения. Я думаю, что мы будем развиваться, будем улучшаться. И через 20 лет у нас уже будет нормальное здравоохранение, на дорогах будет гибнуть меньше людей, и политики будут меньше заниматься коррупцией.

– Мы правильно вас поняли, что во втором туре вы будете голосовать за Януковича?

– Если я пойду на выборы на второй тур, то я проголосую скорее за Януковича, чем за Тимошенко. Но я, скорее всего, не пойду на выборы.

– А в первом туре?

– Я мучительно долго выбирал между тремя кандидатами: Гриценко, Тигипко и Яценюком. Проголосую за Яценюка. Потому что всё–таки есть шанс, что он попадёт во второй тур. Мне кажется, что Янукович не боится Тимошенко во втором туре. А вот Яценюк создал бы ему большие проблемы. Хотя для меня это все еще сомнительная фигура – он слишком молодой. И вообще слишком много тут "но"... Но хочется получить смену поколений в политике не через 20 лет, а сегодня.

Тигипко и Бродский 10 лет назад

– Правда, что вы работали в штабе Яценюка?

– Я хотел работать у него в штабе, презентовал свои предложения по программе, по его лозунгам, по плакатам. Я был готов возглавить всю информационную работу его штаба и так далее…

Но он не захотел, и я уехал в Италию. Спасибо Арсену, он спас мне жизнь. Потому что если бы я остался в Украине, и произошедшее со мной в Италии случилось бы здесь, то, я думаю, что сразу бы умер. Меня даже не успели бы довезти до больницы.

– Вы знаете, откуда в штабе Яценюка взялись российские технологи?

– Эти ребята приходил к нам в БЮТ еще в 2006 году – вместе с Грановским. Это было, когда Юля в первый раз встретилась с Хорошковским. Тогда она договорилась о лояльности "Интера". Юля заплатила десять миллионов и хотела, чтобы её не "мочили" на экране.

Но в жизни все было по–другому: они игрались с нами, не давали эфиры. Я посчитал все и сказал: "Юля, ты ошиблась. Это неправильно". Тогда она сама обо всем договорилась, и они вернули пять миллионов долларов назад.

Вот как раз тогда Грановский предлагал нам Сергейцевых (Тимофей Сергейцев – российской политтехнолог, работающий ныне на Яценюка). Я не буду обманывать, но, по–моему, они тогда запросили два или три миллиона долларов гонорара. Я говорю: "Вы что, больные?"

Тогда они заявили, что мы больше 18% процентов на выборах не наберём. Я говорю: "Ребята, Юля наберёт и 22%". Оно так и вышло. Мы с Турчиновым были уверены в результате. И кампания БЮТ в 2006 году делалась, по сути, нами двумя.

Томенко помогал ещё информационно. Но, кстати, чтобы вы понимали, Томенко в этих всех схемах как инопланетянин. (Смеется)

Когда ему что–то такое рассказываешь, то он сразу выпадает в шок. И каждый раз я ему, как младенцу, открываю глаза: вот это стоило таких–то денег, это делают за такие вот деньги, там 20 миллионов, там 50, а там даже миллиард!

Я, например, глубоко уверен в том, что в Юлином договоре по газу, который она подписала с Россией, заложен Севастополь. Придет 2017–й год – и всё, Севастополь продан. Продан за все эти пени и штрафы, которые растут у нас из–за того, что мы не покупаем ненужный нам газ.

– А зачем Тимошенко, которая хочет быть президентом, загонять страну, которой она хочет управлять, в такие невыгодные схемы?

– Задам один вопрос... Скажите: кому было выгодно закрытие во время кризиса всех игровых залов в стране? Только одному человеку – Путину! Вспомните: Юля едет в Москву по вопросу газа, а после этого приезжает с идеей, что нужно срочно запретить все игровые залы.

Потому что это нужно было сделать синхронно с Россией. Кремль закрыл залы по всей стране и открывал зону в Краснодаре возле Сочи. И чтобы русские игроки и русские деньги не переехали в Киев, в Одессу, в Донецк, в Днепропетровск, в Харьков, Путину надо было закрыть игорный бизнес в Украине.

Точно так же – я уверен – в газовых договоренностях был пункт по Севастополю. А иначе зачем это надо было? Юля – крупный бизнесмен…

– Но есть и вторая версия, что она просто просчиталась.

– Человек, который создал "ЕЭСУ", не может просчитаться. Она никогда не просчитывается. У неё тонкая интуиция и быстрый расчёт. Она знала, что делает, когда подписывала газовый договор.

Юля понимала, что потребление газа упадёт. Ей нужно было решить вопрос по Фирташу – и она это сделала. Ей нужно было решить локальные задачи по финансированию – она их решила. О чем еще она договорилась, мы не узнаем раньше 2017-го года.

– Неужели вы думаете, что Янукович не отдаст Севастополь России?

– Имея такую подачу от Тимошенко, им некуда будет деваться. Но мне один раз люди задали такой вопрос: "Скажите, у вас нет опасений, что Янукович, став президентом, вступит обратно в Советский Союз?" Так вот я вам скажу – я вспоминаю Кучму. Когда он с подачи востока стал президентом, он в итоге он оказался всё–таки украинским президентом. Поэтому я уверен, что Янукович, который уже научился говорить по-украински – он станет украинским президентом.

Я не сомневаюсь, что и Юля тоже будет украинским президентом. Но вы мне скажите: как потом спрыгнуть с этих 40 миллиардов долгов по газу? Никак! Мы попали! И мы сидим с вами, улыбаемся, но мы все попали. Все украинцы попали.

Что, зря Дубина (руководитель "Нафтогаза") заболел? Вы думаете, что это сумасшедший человек? Я думаю, что нет.

После всего этого, я думаю, найду в себе силы и немножко денег, зарегистрируюсь кандидатом в президенты. И тогда пойду на телевизор говорить. Если меня пустят… (Смеется)

Я БЫ НЕ ВЗЯЛ ДЕНЕГ С КОЛОМОЙСКОГО

– Пролейте свет на еще одну историю – из–за чего вы поссорились с Коломойским?

– Рассказываю. В январе–феврале этого года Коломойский пригласил меня с женой к себе в гости в Куршавель. Мы ужинали. Там присутствовали Вадик Шульман с девушкой, Тигипко с женой и с детьми, Коломойский с женой, зятем и сестрой.

А в этот день все ходили кататься на лыжи, а мы с Игорем сидели – два толстых – и никуда не могли пойти. И вот зашёл разговор на тему "ребята, пора худеть". Я решил, что это действительно надо. Говорю Игорю: "Давай поспорим на пару бутылок вина, что я похудею – и на этом дело закончится".

Но Коломойский ответил: "Нет, давай спорить на крупную сумму, чтобы точно похудеть". Я говорю: "На сколько ты хочешь?" Он говорит: "На миллион". Я говорю: "А на сколько надо похудеть?" Он говорит: "Ты толще меня, поэтому тебе легче худеть. Вот у тебя 144 килограмма, да? Ты должен похудеть до 117–ти. А я худею на 14, со 104 килограмм до 90. Я говорю: "Хорошо. Но раз я в два раза больше худею, то ты в два раза больше платишь". Он согласился: его два миллиона против моего одного миллиона.

И мы договорились, что если мы оба не похудеем, то никто никому не должен. Если мы оба похудеем, то тоже никто никому ничего не должен. Это был как бы дружеский спор.

– Когда была назначена конечная дата замеров вашего веса и веса Коломойского?

– Мы должны были взвеситься 1 июля в Женеве у него дома.

Но перед этим мы встретились на майские праздники. Тогда были еще Третьяков, Палица (депутаты от НУНС) и наши жены. Я сказал Коломойскому: "Игорь, давай разойдёмся. Я–то похудею, ты же видишь, что я уже вешу 127 килограмм. Я точно похудею, а ты – нет. Мы же товарищи, мы друзья. Игорь, я не хочу, чтоб это вышло в какой–то большой скандал".

Но Коломойский сказал, что я в жизни не похудею. Говорит: "Давай мне 500 тысяч – и можем расходиться". Я отказался. Он меня неделю кормил, я даже набрал 4 килограмма. Он такой довольный был! Заставил меня в Женевском аэропорту взвеситься и был рад, что я поправился.

Там же, в Женеве у нас произошёл конфликт на другой почве. Я сказал Коломойскому, что он сильно изменился, а люди для него перестали быть людьми. И мы очень жёстко поругались. Я перешел на крик. И тогда он сказал, что накажет меня. Я говорю: "Игорь, иди ты сам знаешь куда!".

Мы успокоились, какое–то время ещё продолжали разговаривать. Но где–то к концу мая Коломойский перестал со мной общаться, брать трубку, звонить. И до меня начали доходить слухи, что Игорь на меня смертельно обиделся.

Я уже понял, что взвешивание будет тяжёлым. Когда пришло время, я позвонил Боголюбову, Тигипко, Шульману… Говорю: "Ребята, я не могу созвониться с Коломойским. Через неделю встреча. Вот что делать?" Они сказали, что готовы меня взвесить и подтвердить Коломойскому, что я действительно похудел. Я встретился с Серёжей Тигипко. До конца спора оставался один день. Мы купили в аптеке весы, я взвесился. Встал в шортах и в майке. Серёга смотрит, а там 117! Серёжа говорит: "Всё, вопросов нет".

Я приезжаю взвешиваться к Коломойскому в Женеву. Но домой к нему попасть не могу! Я звоню зятю Коломойского, Володе. Говорю: "Вова, вы в Женеве?". Он говорит, что сейчас все – и мама, и сестра, и Игорь, и дети уезжают в отпуск! Говорю: "Что мне делать?" Он говорит: "Я тебя прошу: я тут ни при чём". Я говорю: "Ты чего? Где же совесть, где какие–то правила? Я похудел. Я рисковал здоровьем!".

Коломойский в Женеве в день несостоявшегося взвешивания. Фото с ЖЖ Бродского

Я прибыл к подъезду Коломойского в Женеве, позвонил ему. Никто не открыл. Кода на дверях я не знаю, а прыгать в окно не хотелось. Ну, я развернулся и уехал. Я отправил ему в этот день пять смс. А он теперь рассказывает через знакомых и друзей, что он выиграл спор, потому что я не зашёл к нему в квартиру и не взвесился на его весах.

– Но ведь по условиям спора, вы не могли принимать специальные средства. А вы худели в клинике, где принимали специальные соли!

– У нас не было разговора ни о каких спецсредствах. Я был в клинике по похудению с его личным другом Юрием Константиновским. И он видел: я там просто кушал траву. Эту клинику мне когда–то подсказал Роднянский. Там ты просто кушаешь диету, гуляешь на воздухе и все!

Игорю что–либо придумать не составляет никакого труда. Хотя, честно говоря, вот мы перестали общаться, и я чего–то лишился. Он, по–своему, хороший человек. При этом я не отказываюсь ни от одного слова, которые я ему тогда сказал. Я в своей жизни как шёл всегда до конца, так и дойду – во всём. Если можно, напиши эти слова. Во всём, да….

При этом у меня нет сегодня ни сил, ни здоровья вступать в какие–то жёсткие войны, скандалы, конфликты. Я не могу жить с проблемами. Даже морального свойства.

– А зачем вообще вы выносили этот спор на публичность? Похоже, именно это обидело Коломойского.

– Слушайте: это уже его проблемы. Мы же не это обсуждаем. Я не прав, может, за то, что вынес на люди это – но мы публично заключили пари. Там присутствовало десять человек. И я сделал это только 1 июля – когда Коломойский не захотел меня взвешивать.

Знаете, с чем я к нему ехал? Даю слово чести, что я бы сказал ему: "Игорь, я тебе доказал, что у меня сила воли сильнее, чем у тебя. И в этом моя сатисфакция. А два миллиона отдай куда–то на благотворительность, если хочешь. А не хочешь – не отдавай. Это твоё дело". А денег я бы у него не взял.