Игорь Коломойский: "Между нами с Пинчуком гарантов быть не может – мы сами друг-другу гаранты"

…в далеком 96-м Игорь Коломойский с тремя своими партнерами – Геннадием Боголюбовым, Алексеем Мартыновым и покойным Львом Милославским ехали на обед в офис Приватбанка, где их ждал Сергей Тигипко. Во время еды Тигипко как бы между прочим сообщил, что за три миллиона купил около десяти процентов акций Днепродзержинского азота. Еда за столом прекратилась…

- Каких три миллиона?! - спросили у Тигипко.

- Долларов.

- Долларов?! А что такое – акции?!

- Ну, акции предприятия, - продолжал руководитель банка.

- Это понятно! А как они выглядят?!

- Ну…это строчка в компьютере – написано 10% - Приватбанк.

- И за это три миллиона?! – возмущались партнеры. В те дни Коломойский с друзьями все еще продолжали торговать корейскими компьютерами из Москвы. Игры с акциями казались им бутафорией. Но прошло меньше десяти лет, и Приватбанк стал одним из крупнейших игроков на рынке ценных бумаг, а группа Приват обрела славу самого агрессивного рейдера в стране.

К кризису 2008-2009 годов Игорь Коломойский оказался подготовленным лучше многих конкурентов. За несколько месяцев до обвала рынка, Приват удачно продал почти все свои металлургические активы российскому Евразу и встретил кризис с крупной суммой свободных ресурсов. Из всех олигархов в стране, Игорь Коломойский меньше всего жалуется на кризис и, пользуясь политической конъюнктурой и обвалом цен, продолжает усиливать свои позиции.

Мы записывали это интервью по телефону – Игорь Коломойский, сейчас находится на отдыхе в Греции, где он, по его словам, скрывается от амброзии. По желанию бизнесмена, беседа была разделена на два блока – экономический и политический. Политическая часть интервью будет подготовлена и опубликована в начале сентября.

- Игорь Валериевич, год назад во время интервью "Украинской правде" вы говорили, что Ринат Ахметов создал страшный прецедент, когда пользуясь тем, что Партия регионов была у власти, присвоил себе "Днепроэнерго". Но теперь, когда у власти новая коалиция, вы, пользуясь влиянием своих депутатов на большинство, получили 18% акций Укртатнефти. Чем тогда вы отличаетесь от Ахметова.

- Я считаю, что это сравнение не просто некорректно, оно абсурдно по своей сути. Во-первых, "Днепроэнерго" была почти государственной компанией – в ней больше 75% акций принадлежало государству. И Ахметов, пользуясь тем, что Янукович был при власти инициировал допэмиссию, то есть фактически заставил государство выпустить дополнительный пакет акций в счет долгов предприятия. И вместо того, чтобы это выкупить самому, государство позволило купить этот пакет Ахметову. Это называется скрытая приватизация. Схема – а полностью не законная. Если бы Янукович не был у власти, этого бы не произошло никогда.

А какое отношение эта ситуация имеет с тем, что произошло на Укратнефти?! Укртатнафта не принадлежала государству и мне Тимошенко в качестве премьер-министра его не дарила. И вообще, Мне разве государство продало эти акции? У государства как было 40% так и осталось.

А 18% пакет был спорным. В свое время эти акции были выпущены и находились во владении эмитента. Экс-руководитель Укртатнефти Владимир Мотыцин поменял эти акции на необеспеченные векселя компаний SeaGroup и AmRuz Traiding. С со слов самого Мотицына он же и управлял этими компаниями по поручению Кучмы и Пустовойтенко.

Когда же Мотыцина посадили в тюрьму, он продал эти компании Инфокс. А когда Инфокс понял, что ничего с этим пакетом сделать не может, он перепродал их татарской стороне предположительно за 20 миллионов долларов. А финальную точку с воровством этих ценных бумаг поставил Верховный суд, который обязал вернуть акции Укртатнефти.

По закону эмитент не может держать эти акции у себя больше года – оно должно либо ликвидировать эти акции, либо продать. А предприятию нужны деньги для своих целей, оно и выставило этот пакет акций на аукцион. Пригласило на него всех участников. И фирма "Корсан" купила эти акции.

- Но по странному стечению обстоятельств, в аукционе участвовала только ваша компания.

- Секундочку. "Укртатнефть" - закрытое акционерное общество и по закону в аукционе в принципе могли участвовать только три стороны: "Корсан", татарская сторона (ТАТНефть и ФГИУ Татарстана – УП), и НАК "Нафтогаз Украины". НАК отказался участвовать, а татары не пришли, потому что считают, что это и так их акции. А "Корсан" пришел и купил. Причем тут влияние каких-то моих депутатов на большинство?

- Двое приближенных к вам депутатов – Игорь Палица и Александр Третьяков – чалены коалиции и имеют непосредственное отношение к созданию коалиции…

- Я понял. Будем считать, что имеет место ваше предположение, что Коломойский может влиять через Палицу и Третьякова на существование коалиции, а это как воздух необходимо Тимошенко и Кабинету министров, потому что если нет коалиции, то она идет отдыхать. Правильно? Давайте не будем терять на это время, потому что это и так очевидно: да, мы можем работать над тем, чтобы симпатии правительства были в нашу сторону….

- …и в частности, например, повлиять на решение НАКа отказаться от участия в конкурсе. С точки зрения взаимодействия власти и бизнеса чем эта ситуация отличается от того, в чем вы обвиняли Рината Ахметова и Партию регионов?

- Подождите. Мы живем в такой стране, где все со всем связано, в том числе бизнес и власть. Но вопрос в другом: что я себе забрал благодаря этой связи? Что мне подарило правительство? Может быть припортовый завод? Или может мне позволили провести допэмиссию в Укрнефти, чтобы размыть долю государства? Или может мне подарили 25%-ые пакеты акций облэнерго, которые в принципе меня вместе с Григоришиным очень интересуют?

- Но вопрос все равно остается: почему от участия в конкурсе отказался НАК "Нафтогаз Украина"?

- Все элементарно: НАК не захотел участвовать, потому что он не мог – у него нет денег! Я считаю, что руководство НАКа совершило ошибку – они должны были найти деньги и участвовать. Более того, мы бы рады были, чтобы они участвовали – был бы нормальный классический аукцион. Но у НАКа нет денег – у него большие финансовые сложности. Где бы он взял два с чем-то миллиарда гривен? В стране каждый месяц истерия как заплатить за газ, который поступает из России, и вы верите, что у НАКа были бы такие деньги?

Я вам больше скажу: со слов руководства НАК, Тимошенко заставляла их принимать участие в этом аукционе. "Нафтогаз Украина" зарегистрировался, подал документы. Это действительно так. И действительно их заставляла Тимошенко. Но потом дошло дело до залоговой суммы, которую надо было внести на счета организаторов аукциона. Так НАК деньги не прислал!

Или вы считаете, что это Тимошенко им приказала? Если вы искренне так считаете, тогда у меня к вам другой вопрос. Допустим, через десять дней после аукциона НАКу пришлось бы заплатить два или два с половиной миллиарда гривен. Где бы он их взял? При этом учтите: если бы НАК не заплатил, задаток бы ему никто не вернул – он остался на предприятии. Кто бы за это отвечал?

- Но вы ведь не можете отрицать, что присутствие НАКа на конкурсе могло значительно поднять цену этих акций и вам пришлось бы заплатить намного больше….

- Вы думаете, Тимошенко нечем больше заняться, кроме как экономить деньги Коломойского? (смеется) Что государство от этого выигрывает? Что выигрывает бюджет? Выигрывает только предприятие и ничего государство не получает, кроме увеличения стоимости своего пакета акций в Укртатнефти.

В принципе, вы можете оставить свои подозрения, но сказать, что у меня как у журналиста есть право взять интервью у Тимошенко, у татар и задать им все эти же вопросы. Было ли такое, что их не допускали? Или сказали, что приходите не приходите, а мы вас все равно не пустим. (смеется) Я думаю, вы даже можете запросить и получить всю переписку по аукциону. Ведь смотрите, самое главное, что в суд никто не подал!

- А кто бы мог?

- Да тот же НАК. Заявили бы, например, что им не сообщили про аукцион, или, что не допустили на торги, что они подали документы, а у них не приняли....

Вы зря думаете, что НАК так благодушно к нам настроен. Возьмите позицию НАКа по Укрнефти. Там ведь какая ситуация? Я им давно говорил: давайте заключим акционерное соглашение между частными и государственными акционерами, и после этого будем нормально работать. Это соглашение готовится уже два года. В принципе, оно уже на выходе. Когда его подпишем, соберем акционерное собрание, поделим дивиденды и так далее.

Но нет! Представители НАКа упорно не приходят на собрания, а в прессе морочат голову, что Коломойский не хочет делиться дивидендами. А я их прямо спрашиваю: если хотите дивидендов, то какого черта вы включаете в повестку дня собрания акционеров изменение состава наблюдательного совета и смену председателя правления?! Вы хотите получить контроль над предприятием? Так в рамках существующего законодательства я это не позволю. В повестке дня перед распределением дивидендов вы включаете вопросы, которые я принципиально не поддержу, потому что меня, например, не устраивает смена директора. В конце-концов, у нас там сорок с чем-то процентов акций, и мы имеем право защищать свои права? Вот мы и боремся, как можем.

И я тогда хочу вас спросить, почему же это НАК в ситуации с Укрнефтью портит нам кровь, а по Укртатнафте он вдруг молчал? Почему я не могу позвонить Тимошенко и сказать: скажите, чтобы эти НАКовцы уже отстали от нас? Но это же не происходит. Как вы считаете, что для меня важнее – Укртатнефть или Укрнефть?

- Очевидно, Укрнефть. Но ведь и договоренности могут быть локальными или глобальными.

- Тогда у меня еще один вопрос: сохранение коалиции для Тимошенко – это глобальный вопрос? Очевидно, что да. И если мы предположим что ваша цепочка действует: я – Палица – Третьяков – коалиция – Тимошенко, тогда какой мне смысл разменивать локальный вопрос на глобальный? Вы же согласны, что я кто угодно, но не идиот? Почему тогда я не могу разменять глобальный на глобальный и решить все свои проблемы с Укрнефтью?

Если я не могу, значит либо эта схема так не работает, либо на такое уж внушительное мое влияние на коалицию. Правильно?

- А вы бы сами, что выбрали из этого?

- Первое: так схема не работает!

- То есть влияние на коалицию все-таки внушительное?

- Ну, вы же сами это сказали, что если Третьяков – мой управляющий партнер в Главреде – об этом все знают, а Палица – и этого тоже никто не скрывает, - в нефтяном бизнесе, к тому же еще и мой друг, то, естественно, что у меня есть влияние на коалицию. Но и у этих людей есть свои интересы, свое видение, свои взгляды. То есть, я не могу позвонить Палице и сказать: завтра выйди из коалиции. Так эта схема тоже не работает.

- Но вы ведь можете влиять на какие-то голосования?

- Вы что, действительно думаете, что я могу позвонить Палице, своему товарищу и сказать – голосуй или не голосуй? Как вы считаете, я так могу?

- Может в таком тоне и нет, но, уверен, согласование все равно происходит.

- Во-первых, есть масса тем и вопросов, которые нас в принципе не интересуют. Как говорится, нам все равно – а им приятно.

А во-вторых, Палица сам лучше знает свои интересы, чем их знаю я. И, если ему надо, он сам с Тимошенко будет общаться и разговаривать. Но так в лоб – голосуй не голосуй, это не работает.

Мы же не живем в одномерном обществе, где причинно-следственная связь совершенно примитивна. То есть я тебе проголосую здесь, а ты мне отдай Укртатнефть – позвони Дубине, чтобы он на конкурс не приходил. (смеется) И в принципе меня радует, что это невозможно. Потому что в отношении Днепроэнерго никаких обменов не было. У них все по-другому – у них там все вместе и все работает безотказно. Они и Днгепроэнерго вместе стащили.

- Но по некоторой информации вы все же достигли с Ахметовым перемирия относительно Днепроэнерго?

- А причем тут это? У нас с ним и не было войны. Я враждовал не с Ахметовым, а с правительством, которое ему это подарило и проголосовало за допэмиссию. А Ахметов ту причем? Чего он должен отказываться от тех подарков, которые ему делают? Это уже вопрос его личной скромности или нескромности. Бывает так что человек говорит: вы понимаете, я такой дорогой подарок не могу принять. (смеется) Ну бывает такое!

В данной ситуации я воевал с теми, кто делал такие подарки. Да, Ахметову может это и не нравится, но и мне многое не нравится – что тут делать. Это бизнес. Если, например, завтра будет объявлена большая приватизация, то те деньги, которые Ахметов сэкономил на Днепроэнерго, пойдут туда, где я хочу что-то купить. И на аукционе Ахметов будет морочить мне голову и поднимать цену. Зачем мне это? Я считаю, что все должно вернуться в исходную точку. То есть у Ахметова там было 15 или 12% - пожалуйста, пусть так и остается.

Поэтому мы продолжаем борьбу, и никакого примирения нет. Более того, мы выиграли еще один Верховный суд, потому что решение Верховного суда годичной давности были дезавуированы Высшим хозяйственным или каким-то другим судом. Кстати, это вообще в практике невозможно, немыслимо!

- Но если вы боролись против прежнего правительства, вы должны бороться и против нынешнего, потому что оно фактически признало права Ахметова…

- Вы знаете, с одной стороны за время правления Юлии Тимошенко никому ничего не подарили. Это уже хорошо. А с другой – таки да, как раз по Днепроэнерго, я считаю, Тимошенко нарушила свои предвыборные обещания. Потому что она обещала вернуть это государству, а в итоге ее чиновники явились на собрание акционеров с 51% пакетом акций, чем дефакто признали, что у них не 76%, а 51%. А Ахметову дали проголосовать пакетом в 40%, чем тоже фактически признали его долю. И вместе проголосовали за правление, которое принадлежит Ахметову – ДТЭКовское.

Я считаю, что это был сговор. Но в каком виде и на каком уровне, я вам объяснить не могу, потому что я не знаю. Но я уверен, что без сговора не обошлось. Может быть, кто-то сговорился за спиной Тимошенко, а может быть и с ее ведома. Никто этого не знает. Но факты есть факты.

- Буквально перед самым кризисом вы продали все свои металлургические активы. Вы сейчас чувствуете преимущество в деньгах?

- (смеется) Знаете, мы стараемся не считать чужие деньги, и не любим, когда считают наши. А если вы спрашиваете о состоянии активов, то все зависит от рынка. Например, наши ферросплавные активы работают так себе, потому что в целом упал рынок металлургии. Упали объемы производства стали, соответственно, упали объемы производства ферросплавов. Но мы к этому относимся по-философски: бывают хорошие времена, бывают плохие. Ведь позитивная конъюнктура на рынке стали прослеживалась только последние три-четыре года. А до этого было ни шатко, ни валко - были времена и потяжелее, когда заготовка стоила 130 долларов за тонну. (сейчас цена в районе – 400 - УП)

- Некоторые бизнесмены утверждают, что Приват продал метактивы, потому что предвидел кризис.

- Если бы я предвидел кризис, я бы был на два порядка богаче (смеется). Никто не предвидел кризиса, и я не верю тем, кто говорит, что предвидели. Да, мы понимали, что кризис может нагрянуть в любой момент, но никто не понимал, каким образом это случится, насколько сильно это ударит. Потому что, на самом деле, кризис начался не в прошлом году, а еще в 2007-м.

Если вы помните и азиатский кризис тоже начался не в 98-м, а в 97-м году, а до нас докатился ровно через год. И если мы берем сегодняшнюю ситуацию, то ипотечный кризис начался в 2007-м. И уже тогда это очень хорошо почувствовали финансовые структуры. Все думали, что промышленность и сырьевой бизнес вытянут ситуацию из финансовой дыры, но не получилось - все рухнуло. Но все это ощутили только в сентябре 2008-го. Кто поумнее – в июле в августе, потому что уже тогда не могли законтрактоваться. Я лично это связываю еще и с Олимпиадой в Пекине. Она открылась 8 августа, и к тому моменту большие закупки со стороны Китая прекратились - я имею в виду закупки для строительства инфраструктуры. Все деньги были потрачены, все лимиты автоматически закрылись. И это стало последним толчком.

Поэтому все эти разговоры, что мы такие красавцы и все предвидели – это все элемент случайности. Продажа метактивов стало результатом целой цепи событий. В свое время мы с Новинским были промышленными партнерами. А после того как он объединился с Ахметовым, остальные предприятия потеряли смысл, не осталось никаких перспектив их дальнейшей интеграции. И нам надо было думать: либо объединяться с ИСД, либо вливаться в Метинвест к Ахметову, либо искать кого-то другого. Ну вот м и нашли кого-то другого. То есть толчком все же стало объединение Новинского и Ахметова.

- Но разве вы сейчас жалеете, что продали предприятия Евразу?

- Нет, конечно. Цена этих активов сегодня раза в четыре ниже, чем в прошлом году. Но..ничего страшного - я думаю, когда-то снова вырастет.

- А как оцениваете свои потери? Падение стоимости активов, например?

Я бы не так сказал. Мы не потеряли – мы недозаработали. (смеется) А падение стоимости активов нас мало волнует – мы же не собирались ничего продавать, поэтому какая разница, сколько они стоят? Наши предприятия не были заложены, мы не брали кредиты под залог своих акций, поэтому нас не интересует, во сколько их оценивает рынок. Например, ПриватБанк: наверняка, он упал в стоимости раза в 4-5. Но какая мне разница, если я его никогда не собирался продавать? Разве что для утешения своего самолюбия.

- Недавно по результатам торгов 25%-ых пакетов акций вы с Григоришиным купили акции Черниговоблэнерго, а Львовоблэнерго фактически уступили Суркису. Почему?

- Там возникла такая ситуация: в связи с нашими непростыми отношениями с Константином Ивановичем, мы так решили, что всем процессом покупки акций у нас полностью руководит Григоришин. Я ему в этом дал полный карт-бланш и сказал, что все, что ты сделаешь я заранее признаю: за сколько купишь, столько и будет – я дам половину. Поэтому то, что Львов купил Суркис, а не Григоришин – я думаю, произошла какая-то техническая накладка. Может Григоишин не ожидал, что Суркис купит, не знаю. Я думаю, что если бы сегодня аукцион повторили – он бы не упустил, а тогда прозевал. Мне так кажется.

- И у вас разбирательств по этому поводу не было?

- Ну, какие разбирательства? Если бы я не купил, он бы мог сказать. что я что-то там подыграл Суркису. А так это полностью дело его рук.

- Вы собираетесь продолжать скупать акции облэнерго?

- Сейчас – нет, потому что стартовая цена завышенная.

- Кстати, у Пинчука осталась доля в НЗФ?

- Где? В НЗФе – нет. Там не его доли.

- А куда же она делась?

- Давайте сейчас не будем обсуждать, где доля Пинчука.

- То есть Пинчук вообще не влияет на НЗФ?

- Напрямую – нет. Опосредовано, не сильно может влиять.

- Не сильно – это насколько процентов?

- Ну…в пределах 20%.

- А насколько правда, что посредником между вами по НЗФу выступал депутат российской госдумы Александр Бабаков?

- Между нами с Пинчуком гарантов быть не может – мы сами друг-другу гаранты.