Недопустимые граждане и величественный Секретариат

Похоже, мы на самом деле привыкли к тому, к чему привыкать нельзя.

24 июня заместитель Главы Секретариата Президента Украины - Уполномоченный Президента Украины по вопросам контроля над деятельностью Службы безопасности Украины (именно так, с таким количеством заглавных букв официально называется эта должность) Игорь Пукшин прокомментировал заявление главы Верховного Суда Василия Онопенко относительно законопроектов о внесении изменений в законы "О судоустройстве Украины" и "О статусе судий".

Казалось бы, прокомментировал, ну и прокомментировал, что здесь такого. А резкая тональность – это то, к чему все мы за последнее время привыкли, поскольку когда речь идет о персонажах или структурах, замеченных в хороших или просто деловых, партнерских отношениях с Юлией Тимошенко, президентский секретариат не выбирает выражения.

Даже больше: иногда слова на Банковой не выбирают и в адрес тех, кто не хочет играть в разные политические игры, а просто выполняет свой долг.

Итак, и журналисты, и широкая общественность, и даже те или иные обвиняемые привыкли к стилистике заявлений спикеров президентского секретариата.

Так что ничего нового политически заангажированные люди не увидели, прочитав: "Игорь Пукшин уверен, что без реформы Верховный Суд не может обеспечить эффективность рассмотрения дел. "На сегодняшний день в Украине фактически нет Верховного Суда", - сказал он, проиллюстрировав это примером 6 тысяч дел, которые находятся на рассмотрении гражданской палаты Верховного Суда".

...В 1935 – в начале 1936 года Верховный Суд США отменил как антиконституционные 11 законодательных актов, которые лежали в основе "Нового курса" президента Рузвельта. Среди них самые важные, которые позволяли регулировать рынки, создавать государственные программы развития тех или иных сфер экономики и гарантировать определенные социальные права.

Под угрозу срыва консервативно настроенным Судом, члены которого в силу специфики американской правовой практики имели солидный возраст и, собственно, представляли взгляды ХІХ столетия, были поставлены все президентские замыслы.

Итак, Рузвельт обратился к общественному мнению, он не раз критиковал "девять старцев из Верховного Суда", и наконец, считая, что страна его поддерживает, 5 марта 1937 года обратился в Конгресс с просьбой предоставить ему право назначать новых судий по достижению действующими 70-летнего возраста.

Рузвельт настаивал, что закостенелые пожилые члены Верховного Суда мешают неотложным реформам.

Результат оказался неожиданным. Хотя незадолго до того Рузвельт был переизбран президентом на второй срок, план реформы Верховного Суда не был поддержан не только оппонентами главы государства, но и многими его сторонниками.

Пресса, общественные организации, большинство конгрессменов выступили против вмешательства исполнительной власти в дела власти судебной. Рузвельту предъявили обвинение в диктаторских замашках.

Итак, 9 марта 1937 года в своем очередном радиообращении он вынужден был поменять тональность, признав, что раздражен разногласиями между судебной ветвью власти, с одной стороны, и властью исполнительной и законодательной – с другой, но совсем не посягает на суверенность суда.

В свою очередь, Верховный Суд также немного смягчил свою позицию, признав конституционность законов о трудовых отношениях и о социальном страховании.

Серьезные же персональные изменения в составе Верховного Суда США произошли только в 1940 году, и то речь шла не о расстановке на должностях "своих людей", а о приходе туда юристов с более прогрессивными взглядами, чем у их предшественников...

Суть этого экскурса в американскую историю заключается в том, что ни на одном этапе противостояния с вышестоящим органом судебной власти ни один спикер Белого дома не заявлял, что "Верховного Суда в стране фактически нет" или какие-то подобные вещи.

Даже больше: когда надо было сказать что-то неприятное в адрес Верховного Суда, президент Рузвельт брал это на себя, а не поручал своим клеркам.

В свою очередь, если бы какой-то из клерков осмелился заявить что-то похожее на то, что сказал Игорь Пукшин, он в тот же день в результате шквальных атак всех без исключения СМИ вынужден был бы подать в отставку. А там, уже как частное лицо, мог бы сколько угодно критиковать хоть суд, хоть президента, хоть СМИ, хоть всю Америку как таковую.

Другими словами, отношения между разными ветвями власти – вещь деликатная, и ни одна из этих ветвей не имеет за собой абсолютной истины или приоритета. Тем более осторожными должны быть представители государственной власти по отношению к суду, миссия которого заключается, в частности, в урегулировании отношений между индивидами и государством как таковым...

Но эти вещи вряд ли понятны как нашим государственным мужам, так и отечественным СМИ, которые теоретически должны защищать интересы не своих владельцев или редакторов, а обычных граждан и всей страны.

А теперь как раз о гражданах.

Игорь Пукшин "также подчеркнул, что тональность этих заявлений, адресованных Главе государства и Секретариату президента, недопустима как для гражданина, так и для высшего должностного лица".

Относительно "высшего должностного лица", то, кажется, Василий Онопенко также не безгрешен, используя слишком экспрессивную лексику. Хотя он не делал нигде заявлений о том, что "президента у нас фактически нет", наоборот, выразил надежду, что глава государства как гарант соблюдения Конституции, прав и свобод человека и гражданина не допустит очередных попыток реванша приватизаторов правосудия, а большинство народных депутатов займут ответственную государственную позицию и воспрепятствуют попытке разрушения судебной системы.

Но главное здесь другое.

Вдумайтесь только: "Тональность этих заявлений, адресованных Главе государства и Секретариату Президента, недопустима для гражданина".

Интересно, как бы отреагировали СМИ в Америке, Франции, Польше, Аргентине или Эстонии на такое заявление? Не стало ли бы это топ-новостью и скандалом дня? И что произошло бы с клерком, который осмелился бы произнести хоть что-то подобное?

Поскольку речь идет, собственно, о претензии государственного служащего высокого ранга, который, вдобавок, каким-то образом выступает от лица президента (между прочим, уполномоченного по вопросам контроля над деятельностью Службы безопасности Украины!), отменить действие целого ряда конституционных положений и единолично без суда решать, что допустимо в действиях граждан, а что нет.

Впрочем, Игорю Пукшину, к счастью, вследствие определенных исторических обстоятельств, не светят лавры Андрея Вишинского, который тоже любил забавлятся инвективами такого сорта. Ему, профессиональному юристу, как по мне, вообще ничего не должно светить хорошего.

Как госслужащему, который позволяет себе "не замечать" элементарных конституционных норм, и как гражданину, для которого другие граждане, если они не работники секретариата – это что-то не больше чем "это как его".

Но вопрос, который был задан в начале статьи, остается открытым: неужели мы на самом деле привыкли к тому, к чему привыкать нельзя?

Если да, то тогда незабываемый Леонид Данилович должен был бы назвать свою книжку "Украина – не Америка", поскольку до "стандартов" состояния гражданского общества современной России мы уже приблизились...

Сергей Грабовский, кандидат философских наук, член Ассоциации украинских писателей