УПА – армия-победитель: как они боролись в неволе

Свидетели и участники непостижимой (по нынешним меркам) борьбы УПА за свободу украинского народа неопровержимо свидетельствуют, - много тех людей творили чудеса героизма, выносливости, изобретательности и самопожертвования.

И – самые великие образцы силы духа Великих Людей, которые ни в одном фильме еще не смогли показать (включительно с их рембами и терминаторами). Мирослав Сымчич - только один из тех реальных украинских "суперлюдей".

Часть 2 Часть первую читайте здесь

Страдания и муки, продолжение борьбы

"Поможешь нам уничтожить бандеровское подполье - посылаем тебя в Московскую военную академию, и будешь у нас мужчиной!" - соблазняли после ареста в 1948 году сотника УПА Сымчича людоловы-НКВДсты.

Со временем стали мучить: "Так свяжут – и тут по голеням шомполом, по этим косточкам. Не спешат: стук... стук... стук... "Ну, будешь говорить?" Молчу. Снова: стук... стук... стук... Третий день - ноги опухли, как коновки, синие. Уже от удара не чувствуешь боли там, где ударили, а боль идет, как электротоком, и бьет в сердце.

Бьют,  пока не потеряешь сознания. Когда бьют грубо, то это не беда, а профессиональная пытка. Меряют температуру. И когда ... тянет на 42, что человек умирает, тогда они относят и бросают в карцер. Иногда два-три дня лежал, а однажды, помню, лежал в карцере после пытки без сознания семь суток. Во время такой пытки  что я думал? "Господи Боже, помоги мне честно умереть!"

13 марта 1949 года Сымчича осудили на 25 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей) и 5 лет поражения в правах.

Страдание и борьба борцов за свободу Украины в ГУЛАГе - это отдельная эпоха и эпопея величия украинского духа. История еще воздаст им честь (не забываем, - прежде всего - именно нашими усилиями).

Чтобы описать те 32 года 6 месяцев и 3 дня каторги Мирослава Сымчича, надо десятки томов. Подам только самое главное.

"В Магадане я пробыл еще три года. В ту первую колонию нас на Октябрьские праздники привезли 1200 человек, а через полгода, 27 апреля 1950 года, когда меня оттуда вывозили, уже оставалось только 700. 500 умерло. Почему? – Холод, голод и тяжелая работа. А те 700, что еще были живы, и я в том числе, хотя и остались при жизни, но уже были в таком состоянии, что тоже одна нога была в могиле – уже опухшие. У меня тоже к тому времени были опухшие ноги, уже лежал в больнице как дистрофик".

Добрым словом вспоминает Сымчич двух киевлян - Грабовецкого Василия, который до ареста в 1937 году преподавал в Киевском университете украинский язык и литературу, и капитана Равича - начальника строительства Магаданской области, которые помогли ему выжить.

Такой ад устроили мученикам не только лагерное начальство, но и их прислужники - лагерные "блатные". Они постоянно грабили, издевались, били, а то и убивали своих солагерников, не работали, но исправно получали по 2-3 пайка за счет других.

"...Собрал большую группу наших ребят. Говорю: "Ребята, что мы будем здесь умирать? Ради чего? Давайте будем что-то делать!" Так мы однажды как дали по тем блатнякам, пятидесяти мужчинам поломали ребра среди белого дня, в зоне. Посадили нас после этого – и тех, что били, и подозреваемых, человек где-то около 200".

А еще спустя некоторое время Сымчич с побратимами "тех блатняков там, на работе, добили. Против нас возбудили дело за это восстание, поскольку мы всю зону подняли. За это нас 8 человек судили 7 декабря 1953 года и добавили мне 10 лет по статье 59-3-16. Приплюсовали к 25 еще 10, и вышло 25, только начало срока уже отчислялось со второй судимости".

Дальше были массовые забастовки, которые переросли в восстание: "Тогда они окружили зону с собаками – выгонять нас из зоны. А там был один новый барак, еще не мазаный. Так мы из того барака вооружились, как могли: латы позабирали, некоторые бревна перекололи, поделали дрыны. На третий день там, где литовцы были, прорвали оборону, ворвались в зону и выгнали часть литовцев и латышей.

Мы уже внутри забаррикадировались, не дали себя выгнать. Они с оружием не шли. Это нам удобно было бы, поскольку мы могли отнять оружие – кто-то был бы убит, ну пусть половина будет убита, но ведь половина останется в живых, возьмут автоматы в руки и из целой Колымы их выгонят... Осудили нас на 5 лет "крытой" и отвезли в Магадан. Это был 1955 год".

Там, в Магадане, Сымчич встретил историка Дмитрия Антоновича, внука Владимира, который со временем, в начале 1956 года, в их камере умер на его глазах.

После комиссии-пересуда 56-го весной многих освободили, а Сымчичу "оставили" 10 лет и отправили в Тайшет.

Борьба продолжалась. "Навезли в зону каких-то обербандитов-бытовиков, убийц, самой плохой швали. Для чего? Дали им отдельный барак, чтобы нас терроризировали. Мы начали с ними говорить, думали, может, найдем с ними какой-то компромисс, чтобы без скандала. Раз поговорили - не помогло, второй раз поговорили - не помогло...".

Что было дальше, не сложно догадаться. Сымчич даже не побоялся написать об этом в письме к Президиуму Верховного Совета СССР: " ...Воронцов (начальник опер-части - В. Г.) отвел для них отдельный барак № 1, где жило их примерно 200 человек. И эти бандиты так надоели людям, а было тогда в зоне 3500 человек, что однажды вечером все обступили барак с ворами, зажгли его и не пропустили живьем оттуда никого".

Детали господин Мирослав рассказал со временем: "Собрали, кто что мог найти: солярки, бензина из гаража, обступили барак, зажгли. Кто оттуда хотел выскакивать - дрыном по лбу. И они там сгорели.

Началось следствие, нас начали таскать, а свидетелей то нет. Поскольку остались только такие, кто хоть убей, но никто ничего не скажет. Возбудили дело "по аналогии": кто уже судим за похожее. Нашли трех человек по аналогии, дали по 10 лет".

После этого 40 "зачинщиков" с Сымчичем попадают на 3 года в особо суровую 307-мую колонию в том же Тайште.

Там Кривонос встретил целую плеяду легендарных украинских борцов: доктора Владимира Горбового - адвоката Степана Бандеры на Варшавском процессе, Петра Дужого - референта пропаганды, Михаила Колесника. Особенно отмечает Сымчич Михаила Сороку - руководителя тайной ГУЛАГовской ОУН-север.

"Там хоть и был особо суровый режим, но на работу мы там тоже не ходили. Мы уже их, в конце концов, так научили, что они уже нас и не старались гнать на работу, поскольку с этого все равно ничего не получалось", – вспоминает наш герой.

Дальше была Мордовия. Там 7 декабря 1963 года Мирослав Сымчич-Кривонос выходит на "свободу".

Запорожье. Борьба продолжается

Сымчич едет в Запорожье (поскольку в западноукраинские области, Прибалтика и Гродненская область - "въезд воспрещен, за нарушение - под суд") к брату своего знакомого солагерника. Со временем вступает в брак с местной девушкой Раей, работает на "Запорижстали" муляром по ремонту мартеновских печей, появляется сын Игорь. КГБ - "не дремлет".

Но секретарь парторганизации, начальник ремонтного цеха Чирва, которому поручено было "присматривать" за "особо опарным" не был из держиморд. Как-то он сказал Сымчичу: "Если бы у меня были все такие, как ты "плохие", то наш завод гремел бы на весь Союз, первое место имел бы!". С его и других добрых людей помощью Сымчич строит 3-комнатную кооперативную квартиру.

28 января 1968 года КГБ из Ивано-Франковска забрало Сымчича "по вновь открывшимся материалам". Тогда началась кампания "Никто не забыт и ничто не забыто!": "Начали меня вербовать, чтобы пошел на открытый процесс. Я на это не согласился. Начали валить на меня все, что у них еще было не списано, и крыть меня фальшивыми свидетелями".

Продержали его в следствии 25 месяцев и 13 дней в одиночной камере. На доследствие прибыла даже жена генерала Дергачева. Сымчич умело отбрасывает все 42 пункта обвинений, в том числе и тот бой под Космачем. "Видят, что никто судить не берется, а на компромисс я не иду, написали в Президиум Верховной Рады СССР, чтобы мне отменили постановление комиссии Верховной Рады 1956 года, которым мне снизили срок с 25 до 10 лет. А это что значило? Десять я отсидел, а 15 надо еще сидеть", – вспоминает он.

"Пробыл я в Мордовии два года. А затем в 1973 или 1974 году часть узников перевезли на Урал, в Пермскую область. В колонии № 35 я пробыл семь лет. Там я уже встречал этих шестидесятников – Иван Свитлычный, Игорь Калынец, Валерий Марченко, Евгений Пронюк и много других".

Борьба за Украину выходила на новый уровень и приобрела международную огласку: "Писали мы разные заявления, эти заявления они отправляли за границу. За одно из этих заявлений я получил еще два с половиной года уже после того, как отсидел 30 лет".

Речь идет о письме Сымчича к Брежневу (где-то 1978-79 год), которое опубликовал журнал "Шпигель" и другие мировые издания. Весь мир тогда узнал о борьбе украинцев и ужасы, которые творились за решеткой в СССР.

Следствие было бурным: Сымчича перевозят в Запорожскую область, сажают в карцер, "собирают" свидетелей, хотят дать еще 10 лет за клевету на "совицьку дийствитильнисть". Но и здесь добрые люди - начальница тюрьмы и главный врач - не дали погибнуть Сымчичу (это было, есть, и будет: восток и запад вместе!):

"Вас хотят замучить, но мы не дадим. Отправим вас в инвалидный лагерь. Со второй группой не имеют права вынудить вас работать. Будете в камере потихоньку лежать и так выживете этих два с половиной года", - признавались они борцу-мученику.

Половину того последнего срока Сымчич провел в Луганской области, где был особо суровый режим для инвалидов, половину - в Днепропетровской.

Но зло не отступало: "Все-таки не хотели меня живым выпустить. И что сделали? Оставалось мне до свободы около месяца. Возвращаюсь как-то с обеда, а возле моей койки стоят два надзиратели и говорят, что они ножи нашли у меня под подушкой. Арестовывают меня, ведут к оперуполномоченному, он здесь же выписывает мне 12 суток карцера.

Приводят в карцер, раздевают, заводят в камеру, где выбиты окна. Снегом метет в окно. Лечь? На 8 часов отстегивают нары, чтоб на них можно бы полежать, но ведь холодно. А я только в спецовке. На общем режиме не забирают фуфайку, а здесь забрали. Как я за эти 12 суток не погиб, не знаю.

В карцере же нет ничего: цементный пол, параша – и все. Вылезешь, сядешь на них, немножко посидел – тебя колотит, тебе нужно слазить, снова ходить, согреваться. Ноги у меня опухли, посинели, аж почернели, так, как тогда, когда меня били шомполом на пытке. Двое последних суток я домерзал на полу, поскольку уже не мог на ногах держаться".

Что были когда-то украинцы людьми

30 апреля 1985 года Сымчич, едва идя, снова выходит на "свободу на привязи". С собой из зоны он забрал только 2 чемодана с письмами. Уже началась "перестройка", но "врагу народа" разрешалось ходить только с работы домой и наоборот.

Через некоторое время в областной газете "Индустриальное Запорожье" на всю первую колонку появилась о Сымчиче "изобличительная" статья известного информ-холуя Легейды: дескать, такой-сякой убийца.

Думаю, читателя также рассмешит реакция простых работяг на эту статью и следующая "партийная накачка" против "врага-бандеровца". Господин Мирослав рассказывает об этом так:

"Бежит из разнарядки вся шоферня ко мне в токарку. Кричат: "Дед, ...твою мать, ты почему всех коммунистов не поубивал? Смотри, сколько их, бл... й, еще ходит!" Одни бросаются целовать меня, другие... Поскольку до тех пор они не знали, кто я. После того относились ко мне, как к родному отцу".

Расскажите, уважаемый читатель, этот курьез тем, кто взывает о вражде между Востоком и Западом. Пусть знают!

Так проработал Мирослав Сымчич на "Запорижстали" до 1996 года, пока один побратим по УПА не сообщил ему: "Возвращайся в Коломыю, там тебе выделили однокомнатную квартиру, чтобы ты, в конце концов, имел возможность вернуться в свой родной край".

"Я так сам на себя смотрю, сам себя спрашиваю, почему я жив? Я никогда не думал дожить до этого времени. Может ли человеческий организм столько выдержать, как мой выдержал? Другие рядом погибли...

Может, оставил меня Бог как живого свидетеля, чтобы вот вам тут рассказать, а вы донесете людям, что были когда-то украинцы людьми. Хотя часть была согнута, но все-таки в украинском народе оставалась хоть небольшая группка людей, тот стержень, который держал украинскую нацию, не дал ей согнуться, не дал ей пропасть".

Надо ли комментировать эту цитату?

Лет около13 назад я как-то спросил у Василия Кука, последнего Главного командира УПА, светлая ему память: считаете ли Вы, что УПА - армия-победитель? "Фактически, - так и есть! - ответил Кук. - После десятилетий вооруженной борьбы, мы продолжали добывать в борьбе свободную Украину: или в лагерях, или со временем на "свободе", или по всему миру - политически, научно, финансово, идеологически, духовно... И победили!"...

И победили! Слава героям!

Владимир Гонский, для УП