ОУН-УПА = ВКП(б)-РККА, или История без двойных стандартов

Волею случая 65-летие создания Украинской Повстанческой Армии совпало с формированием правящей коалиции. Есть слабая надежда, что новое парламентское большинство наконец-то сможет решить наболевший вопрос о признании воинов УПА и при этом не усугубит раскол между Востоком и Западом.

Год назад автору на глаза попался коллаж из двух снимков: ветеран УПА с портретом Бандеры в руках и ветеран Красной Армии с портретом Сталина.

Парадоксально, но если абстрагироваться от вождей, красовавшихся на портретах, престарелые недруги могли бы сойти за родных братьев. Уравнять в правах воинов двух армий, каждая из которых в годы Второй мировой воевала за собственную Украину, - некоторым эта идея представляется кощунственной.

Но как же они все-таки похожи: и сами ветераны УПА и РККА, и их непримиримые потомки!

Это сходство становится особенно явным, когда речь заходит о насилиях и убийствах на Волыни в 1943-м и в Восточной Пруссии в 1945-м. Реакция жителей Москвы и Львова, Донецка и Тернополя абсолютно идентична.

Заклятые оппоненты с равным усердием защищают непорочный облик "своих" армий; априори отметают сотни достоверных свидетельств, списывая все на зловредную вражескую пропаганду. Главный мессидж: "наши" не могли убивать женщин и детей. Почему? Потому что – "наши"...

Вероятно, настало время взглянуть правде в глаза. Тысячи мирных жителей, ставшие жертвами УПА и РККА – увы, не миф. Они столь же реальны, как и отвага на поле боя, проявленная красноармейцами и украинскими повстанцами. Герои и палачи встречались в обоих армиях; давать однозначные оценки многотысячным вооруженным формированиям некорректно по определению.

Подвиги и зверства в годы войны были так тесно сплетены друг с другом, что сегодня практически нереально отделить зерна от плевел. Но, по крайней мере, можно отказаться от двойных стандартов.

Нельзя оценивать деятельность УПА по одним критериям, а Красной Армии – по другим. Тем более что сейчас ветераны РККА и УПА – глубокие старики, одинаково нуждающиеся в поддержке и заботе государства.

Уравнять бойцов различных армий, сражавшихся за Украину в период Второй мировой, – абсолютно логичный и справедливый шаг. Но не грозит ли он дальнейшим расколом украинского общества? Нет, если отбросить громкие лозунги и попытки идеологического реванша, а взамен предложить украинцам трезвый взгляд на историю и простое человеческое взаимопонимание.

Дети и внуки людей, воевавших в составе враждебных армий, должны найти в себе силы понять и простить чужих отцов и дедов. Это не так сложно, как кажется. Надо всего лишь осознать, что любой воин – в известном смысле жертва обстоятельств.

Сражаясь за Родину, он вынужден действовать в рамках политической концепции, предложенной ему амбициозными вождями. Именно деспотичные партократы и речистые идеологи в первую очередь несут ответственность за все несправедливости, гнусности и жестокости военных конфликтов.

Очевидно, поэтому многие из нас сочувствуют бойцам, атаковавшим врага с криками "За Родину! За Сталина!", однако не слишком благосклонны к самому Отцу народов.

Более того, никому и в голову не приходит оперировать термином "ВКП(б)-РККА". В то же время словосочетание "ОУН-УПА" охотно используют украинцы диаметрально противоположных взглядов. Хотя серьезные историки неоднократно замечали, что объединять политическую организацию с военным формированием как минимум некорректно.

Кто-то может возразить, что в отличие от РККА, УПА была "армией без государства" и контролировалась определенной политсилой. Подобный аргумент малоубедителен. Партийный контроль над советскими войсками в годы войны был ничуть не слабее.

О сходстве двух армий говорит и значительное число беспартийных среди украинских повстанцев, и "добровольно-принудительная" мобилизация крестьянской молодежи в УПА (таки имевшая место быть!); а с другой стороны – партбилеты ВКП(б), пробитые немецкими пулями, и хрестоматийное: "Если не вернусь, прошу считать меня коммунистом"...

Наконец, у юного жителя Волыни, любившего свою Родину, зачастую просто не было иной альтернативы, кроме вступления в УПА. Точно также парень из Донбасса мог бороться против немецких оккупантов, лишь пополнив ряды сталинской армии или коммунистического подполья.

Престарелые бойцы УПА до сих пор славят Степана Бандеру? Ну так и уважаемые нами ветераны ВОВ в подавляющем большинстве верны товарищу Сталину и голосуют за одиозную КПУ!

Болезненную проблему ветеранов войны следовало бы решить на основе разумного компромисса между Востоком и Западом, без явных перекосов в ту или иную сторону.

Однако борцы за уравнение бойцов Красной Армии и УПА навязывают стране идеологическую "добавку" в виде безоговорочной канонизации ОУН-б, а заодно ОУН-м и единой ОУН времен Коновальца.

Действительно ли ультраправые политики 30-х-40х гг. заслуживают более лестных оценок, чем влиятельные члены ВКП(б), стоявшие за Красной Армией?

В советское время оуновцев пытались представить гитлеровскими лакеями, низведя до уровня услужливых старост и полицаев. Нынешние творцы исторического официоза изображают их альянс с нацистской Германией как ситуативный и замешанный исключительно на геополитике.

Вторая версия столь же конъюнктурна, как и первая. Ориентироваться на Третий рейх Коновальца, Мельника и Бандеру заставляли не только соображения военно-политического характера.

Оуновские лидеры разделяли многие идейные постулаты фашизма и нацизма и находили достаточно привлекательным "новый порядок", насаждаемый фюрером в Европе.

В речах и публикациях деятелей ОУН прослеживается искренняя убежденность в том, что тоталитарный строй – залог национального процветания, а демократия глубоко порочна; что народу необходима твердая рука Вождя; что свободы слова, печати и собраний подрывают единство нации; что любое инакомыслие вредно; что "зойки про "гуманізм", "правність" і т. д." неуместны в условиях строительства национального государства; что "там, де рубатиметься ліс, летітимуть і тріски"…

В принципе, об агрессивном тоталитаризме ОУН, вполне сравнимом с большевистским, знает каждый грамотный историк. Но в украинских национал-демократических кругах обращения к этой скользкой теме столь же непопулярны, как в викторианской Англии – беседы о сексе.

В лучшем случае от нынешних апологетов ОУН можно услышать стыдливое: "Они действовали по законам своего времени". Однако по законам своей эпохи действовали и Муссолини, и Гитлер, и Павелич с Квислингом, а также Ленин, Троцкий и Сталин.

Кстати, апологетика Иосифа Виссарионовича, процветающая в путинской России, как раз и строится на аргументах типа "время было такое", "он был вынужден" и "в тех условиях это был единственно верный путь".

Опять же следует отказаться от двойных стандартов, признав: левые и правые радикалы 1920-1940-х годов не только действовали по законам своего времени, но и создавали эти законы, одинаково усердно накаляя обстановку в Европе и оправдывая собственные нетерпимость и антигуманизм нетерпимостью и антигуманизмом идейных противников.

Так стоит ли канонизировать политиков, предававших анафеме чуть ли не все ценности, приоритетные для современной Украины?

Заодно предлагаю прогрессивной интеллигенции ответить на следующий вопрос: за что мы не любим тоталитарный советский режим?

Только за то, что он был советским? Или все-таки за то, что он был тоталитарным?

Уместно привести слова украинского историка Дмитрия Соловья, одного из первых исследователей Голодомора. Осенью 1941-го в Киеве, ознакомившись с программами ОУН-м и ОУН-б, он заявил: "Я на ці програми не пристаю. Своє чи чуже ярмо – все ярмо!"

Если мы справедливо считаем, что боевые успехи Красной Армии под командованием сталинских генералов не делают менее гнусным августовский пакт 1939-го, то и появление УПА не компенсирует готовности ОУН создать тоталитарное национальное государство, союзное Гитлеру (подобно тогдашним Хорватии и Словакии).

К счастью для Украины, летом 1941-го высокомерный фюрер похоронил надежды Бандеры и его товарищей.

Вытолкнув оуновцев в оппозицию к Третьему рейху, Гитлер невольно сыграл роль умелого имиджмейкера: ведь гонимый и неудачливый борец за независимость всегда симпатичнее политика, не сумевшего достойно распорядиться этой самой независимостью.

Но даже после 30 июня 1941-го ОУН не превратилась в антифашистскую организацию – как не стал антикоммунистом Троцкий, гонимый Сталиным; как не стал антифашистом лидер румынской "Железной гвардии" Хория Сима, заключенный немцами в концлагерь Беркенбрюк.

Если в противостоянии СССР и Третьего рейха ОУН-б играла роль третьей силы, это еще не значит, что она выглядела намного пристойнее первых двух. Волынская трагедия 1943-го, напрямую связанная с тоталитарными установками ОУН, – тому свидетельство.

Будучи пламенными патриотами, лидеры ОУН боролись за независимость Украины, но едва ли их можно назвать борцами за свободу. Ибо Свобода и Диктатура есть две вещи несовместные, и попирая права личности, нельзя сделать свободной целую нацию.

Кстати, этого не смогли понять не только Коновалец, Мельник и Бандера, но и патриотичные национал-коммунисты типа Шумского и Скрыпника, связавшие судьбу Украины с левым тоталитаризмом.

Трагическим ошибкам прошлого стоит противопоставить максимально объективный и взвешенный подход к истории.

И первый шаг в этом направлении – разграничить проблемы солдат и политиков; не смешивать простых бойцов УПА с лидерами ОУН, чьи идеи неприемлемы для демократической Украины.

P.S. Скромное обаяние тоталитаризма. Теоретик ОУН Мыкола Сциборский о Третьем рейхе и европейских демократиях:

"Надломлені Версалем сили Німеччини знову віднайшли себе в історичній місії націонал-соціалізму. Опанувавши владу, цей рух розпочав нову – від самих коренів – ідейну, політичну й мілітарну перебудову нації, виявляючи в своїй творчості могутній духовний порив, реалізм та далекозорість.

Цим його зусиллям демократія не вміла впродовж низки літ протиставити жодного рівноцінного еквіваленту! Ніби для контрасту, вона робила якраз усе навпаки! Німецькій вірі та ідеї вона протиставила свій скептицизм та релятивізм; жертвенності – аморальний культ найбільших життєвих вигод; тоталітарній зорганізованості нації – суспільні антагонізми та партійні заколоти...

І що найцікавіше для засліпленості і звиродніння демократії: всі ці злочини і безголов'я проголошувалися за ідеал політичної мудрості, моралі і за зразок "поступового" суспільства".