"Наши" или "немцы"?

Когда я был маленьким и ходил в советский детский сад, любимой игрой моих ровесников была "войнушка", как мы ее тогда называли. В начале 80-х, как, в конце концов, и в 70-тые, 60-тые и 50-тые года прошлого столетия,  играли в нее все, - и мальчики, и девочки.

Мы делились на "наших" и "немцев" и начинали гарцевать по двору детсада с игрушечными автоматами и пистолетами, притворяясь, что стреляем и убиваем друг друга.

Играть за "немцев", понятное дело, было совершенно не престижно, потому что это были "враги". А потому в эту команду назначали тех, кто "провинился" перед привередливым  детским коллективом. "Немцев" всегда было меньше, а потому они почти всегда проигрывали в детской забаве с ужасным названием "война".

Помню, что одним из моих самых желанных мечтаний того времени был игрушечный автомат Калашникова, - детский пластмассовый вариант грозного советского оружия. Его продавали в центральном универмаге моего родного Запорожья.

Впрочем, стоил "Калашников" слишком дорого, чтобы бы его могли позволить себе подарить своему ребенку мои родители-инженеры.

Если сейчас о приближении 9-го мая всегда напоминает огромное количество фильмов о войне, которые демонстрируют все без исключения телеканалы накануне праздника, то во времена моего босоногого детства фильмы о геройских советских разведчиках, танкистах, моряках и десантниках шли в эфире беспрерывно.

Психика маленького мальчика тяжело переживала смерть профессора Плейшнера и Краснодонских комсомольцев, ужасную гибель Александра Матросова и Зои Космодемьянской.  

Хорошо помню, как во втором или третьем классе школы впервые увидел в одном из советских фильмов грязного  бородача с тризубом на фуражке.

Вместе с другими он мордовал красного пограничника, а потом зверски сожгли его, привязав к горящему трактору. Помню, как спросил тогда  у отца – "А кто это?"  – "Это - бандеровцы", - тихо ответил отец. "А кто они? – "наши" или "немцы"?, - спросил тогда я.

Деление на "наших" и  "немцев" жило в головах моих граждан с момента создания страны советов. Еще с той, первой мировой войны. Позже, уже после второй мировой, он активно подкармливался безапелляционной советской пропагандой.

Для существования тоталитарного государства всегда был нужен образ внешнего врага. А деление на "наших" и "немцев" было незаурядным фактором объединения тоталитарной нации.

Даже само название праздника завершения войны – День победы указывает на то, что если есть победитель, то обязательно должен быть и побежденный. То есть, если есть "наши", то обязательно должны быть и "немцы". 

В Европе день окончания Второй мировой войны -  9 мая - отмечают именно как День Европы. В этот день через 5 лет после капитуляции нацистской Германии французский министр иностранных дел Роббер Шуман официально обратился к правительству Западной Германии с предложением отбросить все устаревшие франко-немецкие недоразумения и начать новые отношения с чистого листа.

Через год немцы и французы, к которым присоединились итальянцы и страны Бенилюкса,  образовали союз, который с течением времени получил название Европейский.

Союз угля и стали, который возник в 1951-м году, был создан именно ради того, чтобы и победители, и побежденные  вели общее хозяйство и общий бизнес. Идея Шумана состояла в том, что так они никогда больше не будут воевать друг против друга.

Не знаю, хорошо это, или нет, но в Европе 9-го мая никогда не устраивают воинских парадов и не зажигают вечных огней. Там  дарят цветы и улыбки, забавляются с детьми, целуют любимых и радуются первым теплым лучам майского солнца.  

Европейцы не прикалывают на лацканы своих пиджаков георгиевские ленты. Зато прикалывают туда цветы. Европейские дети не играют в "войну" и никогда не делят ни других, ни себя самих на "наших" и "немцев".

Мои родные деды – Егор и Михаил - прошли всю войну. Первый был воинским летчиком, второй – пограничником. Оба имели награды, среди которых - ордена Красной звезды и Боевого красного флага.

Оба с почестями похоронены в родной украинской земле на Донбассе. При жизни они часто рассказывали мне о войне. Вопреки всем страданиям и неладам тех лет, та война, вероятно, была одной из ярчайший страниц их жизни.

Потому что тогда они были молодыми, они были бесстрашными, они были ГЕРОЯМИ. Впрочем, и через десятилетия после завершения второй мировой они всегда говорили о немцах с осторожностью.

Вероятно, помня о почти вечном делении на "своих" и "чужих". До конца их жизни я так и не смог убедить дедов Михаила и Егора в том, что немец может быть украинцу настоящим другом и товарищем. Люди, которые хотя бы раз смотрели друг на друга через прицел автомата или винтовки, вряд ли могут представить, что когда-то смогут стать настоящими друзьями.

"Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними", - говорили латиняне. Впрочем, когда на 16-м году украинской Независимости, в преддверие 9-го мая, я снова вижу на экране родного телевидения того грязного бородача с тризубом на фуражке, который зверски сжигает красного пограничника, я понимаю, что с момента моего детства в сознании моих соотечественников мало что изменилось.

За все года независимости нам так и не удалось истребить из своего сознания то ужасное ментальное деление на "наших" и "немцев". Как грустно подытоживает красный комиссар из того же фильма, - "...в Мюнхене твоя Украина!"

25 лет назад, родители так и не купили мне тот игрушечный автомат Калашникова. Впрочем, только из-за неимения денег. Своим будущим детям я не подарю подобную игрушку никогда. Даже если их будут раздавать на улице бесплатно.

Егор Чечеринда, главный редактор интернет-портала INTV