Иллюзия выбора

Современный процесс политической социализации, в котором задействовано не только украинское общество, но и властные элиты, несет на себе более чем заметный отпечаток советского наследия.

В первую очередь, это касается извращенного понимания, как большинством граждан, так и большинством политиков, базовых категорий и обозначаемых ими явлений.

Одним из понятий, павшим жертвой не столько демагогии, сколько превратных интерпретаций, стало понятие демократии.

В цивилизованных странах демократия – это набор норм, практик, процедур и институтов, с которыми граждане соприкасаются ежедневно. А в Украине демократией, в большинстве случаев, принято считать некую весьма отдаленную будущность, "конечную остановку", аналог земного рая.

Считается, что необходимой предпосылкой демократии являются выборы – общие, равные, свободные, тайные. Но, как демонстрирует исторический опыт, эта предпосылка, будучи необходимой, в то же время, совсем не является самодостаточной.

В современных же украинских условиях, при действующей избирательной системе, институт выборов рискует окончательно превратиться в символический фарс.

В этом контексте, для более глубокого понимания происходящего и большей наглядности, предлагаем разбить последние несколько лет отечественного политического процесса на два периода.

Исходной точкой автор предлагает избрать дату 25 марта 2004 года – день принятия новой редакции закона о выборах народных депутатов, которым предусматривалось избрание следующего созыва ВРУ при помощи пропорциональной избирательной системы закрытых партийных списков.

Финишем, следует считать дату 26 марта 2006 года – день выборов украинского парламента. Рубежом, который, являясь неким водоразделом, собственно и формирует эти два периода, стал Майдан – события осени 2004 года.

Актуальность предложенного анализа определяется тем, что одна из причин сегодняшнего общественно-политического кризиса, заложенная тогда, претендует надолго закрепиться в политической системе Украины, провоцируя системные конфликты и впредь.

В то время, когда власть и оппозиция готовились к президентской кампании, весной 2004 года парламент принял новый избирательный закон, предусматривающий пропорциональное распределение мест в Раде в соответствии с количеством полученных голосов.

Несмотря на все нововведения, двумя знаковыми моментами новой редакции закона о выборах народных депутатов, по мнению автора, стали монополизация процедуры выдвижения кандидатов институтом политических партий.

Равно как и отсутствие возможностей и механизмов отзыва народных депутатов теми, кто их непосредственно избирал.

Таким образом, было ограничено не только право граждан на избрание, но и нарушен базовый демократический принцип – принцип ответственности избранных перед избирателями. Все бы нечего (эти принципы нарушались неоднократно и раньше), если бы не Майдан – демонстрация готовности украинских граждан брать на себя более значимые роли в политической жизни страны.

Скорость, масштабы и характер гражданской мобилизации в ноябре 2004 года продемонстрировали способность украинцев к прямому, коллективному и, что самое главное, цивилизованному действию.

Беспрецедентная активность стала своеобразным запросом на новый тип политического участия, который должен был бы воплотиться в новых институциональных формах. Но, увы, этого не случилось – новое вино налили в старые бурдюки.

Прежней политической конструкции удалось удержаться, а изменения происходили в строгом соответствии с ранее намеченным планом конституционного реформирования.

Избирательную систему оставили нетронутой. Те поправки, которые были внесены в закон о выборах 7 июля 2005 года носили технический характер и были обусловлены необходимостью улучшения самой организации избирательного процесса. То есть, не имели принципиального значения для общества.

Пропорциональная система закрытых партийных списков до Майдана и после него представляет собой два совершенно разных явления.

В свое время она принималась без учета готовности общества к организованному действию и была рассчитана на, казалось бы, традиционную украинскую пассивность. После оранжевых событий стало очевидно, что она не соответствует уровню проявленной обществом активности.

Ее рамки стали слишком узкими, чтобы соответствовать уровню вовлеченности граждан в политику.

Если до осени 2004 года новая система выборов не ограничивала общество в действии по той простой причине, что такого действия не наблюдалось, то после Майдана она стала одним из главных инструментов сдерживания набиравшего обороты процесса политической мобилизации граждан.

Именно в этом заключается трагедия Майдана: ту часть общества, которая продемонстрировала себе и всему миру готовность к более активному и радикальному участию в решении своих судеб, лишили возможностей это делать.

Ее попросту оставили на обочине институционального поля.

Отсюда возникает вполне обоснованный и резонный вопрос: почему то, что было рождено на закате столь ненавистного кучмизма, продолжило здравствовать и при демократах? Почему политическая элита, пришедшая к власти на волне небывалой гражданской мобилизации, не устранила один из главных барьеров на пути дальнейшего движения этой волны?

Победив общего врага и переступив порог власти, действия бывших соратников начали определяться совсем иными, уже не столь сходными мотивациями. Едиными они оставались лишь в желании победить на предстоящих парламентских выборах, приближение которых тогда еще не омрачало царившей эйфории.

Но, вместо того, чтобы предложить новые правовые и институциональные формы, с помощью которых общество могло бы конвертировать свою активность и энергию в более широкое организованное участие в политической сфере, властные элиты начали либо масштабную партийную стройку, либо занялись укреплением уже существующих партийных структур.

Цели, преследуемые как первыми, так и вторыми, определялись не столько пониманием необходимости институциализации нового типа гражданского участия, продемонстрированного на Майдане, сколько политической целесообразностью: переделить электорат с наибольшей выгодой для собственной политической силы.

Как оказалось в последствии, властные элиты, оценивая свои шансы на победу, увидели в пропорциональной избирательной системе закрытых партийных списков потенциального союзника.

Она устраивала политические силы по очень многим показателям и составляющим. Во-первых, партийным верхушкам весьма привлекательной показалась возможность абсолютного контроля над составлением партийных списков.

Во-вторых, монопольное право на выдвижение таких списков закреплялось исключительно за политической партией, что автоматически отсекало остальную внепартийную общественность от принятия участия в этом процессе.

В-третьих, отсутствие механизмов контроля над депутатами или партиями со стороны граждан сулило возможность безответственного властвования. К тому же в наличии имелись столь желанные административные рычаги, которые значительно упрощали процессы партийного строительства и укрепления.

Таким образом, возможность воспользоваться предоставленным правовым и административным инструментарием, который тогда казался достаточным для победы, оказалась куда более предпочтительной, чем предложение заявившему о себе гражданскому обществу более широких возможностей участия в политической системе.

В результате – рецидив кучмизма. Во многом этот рецидив предопределился не столько приходом к власти ПР сотоварищи, сколько отчуждением активной части общества от возможности представления своих интересов на политическом уровне непосредственно.

Конечно, сегодня многие могут возразить, что тогда новая власть не имела большинства в ВРУ, которое бы позволило изменить избирательное законодательство.

Но этот аргумент несостоятелен по двум причинам. Во-первых, как выразился один из полевых командиров Майдана, Тарас Стецькив, "все эта депутатская публика, которая была силой загнана Кучмой в большинство, сдалась бы в плен победителям Оранжевой революции в три секунды".

Почему не было сделано успешной попытки реализации такого сценария, остается только догадываться.

Во-вторых, множество тогда еще провластных депутатов, сведущих в избирательных системах, упорно наводили повторяющейся ряд аргументов в пользу пропорциональной избирательной системы. В качестве одного из главных примеров, приводившегося в пользу эффективности применения данной избирательной системы, стал опыт Польши.

Но, как выяснилось потом, сходство избирательной системы Польши с отечественной равно сходству между морским и африканским львами.

Однако после выборов эти нюансы мало кого занимали – начались более интересные процессы создания парламентской коалиции.

Таким образом, если оппозиция, придя во власть под брендом "Ющенко", не раздвинула институциональные рамки участия граждан в политической системе, то рассчитывать на подобный жест доброй воли со стороны теперешней власти, возродившейся под брендом "Януковича", не стоит.

Они ведь отлично понимают, что в сложившихся условиях цена власти прямо пропорциональна уровню ее бесконтрольности.

Сегодня в очередной раз ведутся серьезные и не очень дискуссии по поводу необходимости, целесообразности и возможности проведения досрочных парламентских выборов в Украине.

На этом фоне активизировались обсуждения партийных рейтингов, возможных предвыборных союзов и объединений, потенциальных конфигураций будущего парламентского большинства.

Но в этом контексте политическими силами – властными и оппозиционными – почти не упоминается главная проблема. Речь идет о необходимости изменения тех принципов, на основании которых граждане избирают власть.

Автор не призывает к возобновлению абстрактных и непотребных дискуссий между апологетами и критиками пропорциональной, мажоритарной и смешанной избирательной системы.

Дело в другом. Вне зависимости от типа избирательной системы, гражданам должно быть гарантировано, наряду с правом выбора, право выдвижения своих представителей кандидатами на депутатство.

А также возможность отзыва депутатов при условии невыполнения ими данных перед выборами обещаний. И еще бы хорошо к этим правам – детальные механизмы их реализации, чтобы впоследствии не вышло как в одном из анекдотов – право имеете, но не можете.

Таким образом, все разговоры о том, нужно ли поднимать избирательный барьер и насколько, или же о целесообразности введения пропорциональной системы региональных списков – не столько объективный общественный запрос, сколько громоотвод, отводящий накопившееся гражданское негодование.

Это – общие выражения, не имеющие ничего общего с реальным решением политического кризиса в стране. А если учесть предыдущий опыт обещанного и полученного, можно смело говорить, что эти благие намерения могут привести уже не к очередному кризису, а к ступору политической системы Украины.