Партия войны vs партия мира

Говорить сегодня о конфликте между антикризисной коалицией и оппозицией – это не говорить почти ничего. Ведь он естественный, потому что лежит в плоскости отношений оппозиции и власти. Речь идет о другом. Самую большую угрозу сегодня представляет то, что конфликт развивается по линии "партия войны против партии мира", которые есть в обоих лагерях.

Возможно, я бы и не задевала эту тему. Но очень часто в интеллектуальной сфере в непубличных разговорах звучит обеспокоенность возможным развитием событий. Есть и те, кто не исключает возможности окончательного (даже силового) захвата власти одной из "воюющих" политических сторон и активного сворачивания демократических наработок за первый год после оранжевой революции.

В условиях, когда общество разочаровано и пассивно, такие предположения кажутся не только фантазией.

Нужно осознавать, что война нужна тем, кто не умеет работать в условиях мира.

Только в условиях войны, пусть даже идеологической, могут наживаться нечистые на руку.

Только в условиях войны могут нарастить свой политический капитал некоторые политики и политические силы.

Также очевидно, что в таких условиях очень мало кто будет думать об интересах общества. Поэтому общество должно побороть свою апатию, перестать надеяться на доброго царя и позаботиться о себе самостоятельно.

Об опасных тенденциях

Норман Дейвис в своей книге "Европа: История", описывая недемократические режимы, выделял ряд их характерных особенностей. Обращу внимание только на отдельные, потому что кажется, нам уже есть над чем задуматься.

Первая – гангстеризм, когда люди с криминальным прошлым приобретают власть над обществом, "защищая" его от насилия, которое сами и породили, они манипулируют правом, используют шантаж для контроля над местными организациями. Разве в Украине не произошло слияние криминала с бизнесом и политикой? Разве наше общество насквозь не пронизано коррупцией, которая фактически уже превратилась в коррупцию сознания?

Вторая – бюрократизм (в самом плохом смысле этого слова), когда бюрократия создает возможности для быстрого продвижения для целых стай приспособленцев самого разнообразного социального происхождения. Разве у нас сейчас этого нет? Разве у нас не процветают профанация, кумовство? Разве не вытесняются на задворки интеллектуалы, которые могли бы привнести философию конструктива в созданный невеждами политический хаос?

Третья –   наличие диалектического врага. Думаю, оппозиция благодарит Бога за то, что есть антикризисная коалиция, и наоборот – антикризисная коалиция счастлива, что есть оппозиция. У обоих лагерей в случае своих собственных неудач есть, кого сделать виноватым. Но, действуя так, они, возможно, даже бессознательно, сеют в обществе опасную психологию ненависти.

Наверное, не нужно объяснять, чем это может закончиться в стране с ярко выраженными региональными отличиями. Недаром в Стратегии национальной безопасности, не так давно представленной, главной задачей на сегодня определяется сохранение единства Украины.   

И четвертая – пренебрежение к демократии. У нас она проявляется не в осуждении демократических ценностей, а в откровенном глумлении над ними. У нас политики говорят одно (и нужно заметить, что псевдодемократическая риторика присуща не только одной Партии регионов), а делают совсем другое. Тотальное неуважение к Конституции и законам, к демократическим принципам правления как такого, отсутствие политической культуры...

Вместе с тем рождается опасная политическая традиция – решать любые конфликтные вопросы путем политического давления и шантажа. В 2004 году как политическое давление сработала ПиСУАР, сегодня – это языковая проблема, проблема Крыма (а как иначе, кроме политического шантажа, можно назвать последние заявления Леонида Грача или некоторых других радикально настроенных политиков).

О крымском вопросе

Несколько слов отдельно хотелось бы сказать о Крыме. Сегодня крымско-татарская проблема сводится только к проблемам распределения земли. В Киеве забывают, что речь идет о серьезной политической проблеме. Рано или поздно татары будут требовать более четкого определения их политического статуса.

Не всех устраивает статус меньшинства, который сегодня есть у крымских татар. Уже сейчас есть те, кто активно напоминает о Декларации о национальном суверенитете крымско-татарского народа, принятой еще 29 июня 1991 года на ІІ Курултаи.

"В крымском национальном движении сейчас наступает новый этап его развития – период некоторого разочарования и новой мобилизации для борьбы с украинскими чиновниками. Откладывая решение проблем народа, пытаясь избежать их, неопытные украинские органы власти часто просто не представляют себе, с явлением какого порядка и какого качества они имеют дело", – писал в статье "Кем являются крымские татары для государства Украина?" Рустем Аблятифов (журнал "Агора", который издается Институтом Кеннана, Вып. 4, 2006 г.)

Станет ли Крым украинской Абхазией, зависит от того, как быстро Киев (а здесь я имею в виду и Президента, и правительство, и парламент) поймет глубину крымской проблемы.

Ведь в случае углубления крымских проблем, внешний фактор будет намного более сильным, чем в Абхазии. Тут дело не ограничится только русским влиянием. Не забывайте о мусульманском мире, а следовательно, и о США также.

Вряд ли Киев сможет решить эту проблему, требуя от Меджлиса отменить Декларацию о национальном суверенитете крымско-татарского народа.

Это выглядит как абсолютная дикость, так же дико выглядели бы требования к украинцам отказаться от права быть отдельным народом (хотя некоторые российские шовинисты очень бы этого хотели).

Хочется верить все-таки в то, что даже при условии еще большего обострения политической ситуации, оппонирующим сторонам хватит мудрости не эксплуатировать крымский вопрос.

О роли Запада

Западные демократии, которые сегодня пассивно наблюдают за событиями в Украине, могут наступить на те же грабли, на которые они наступали в 20-х годах прошлого века. "У междувоенной политики была такая характерная и часто повторяемая примета, как превращение либеральных демократий в жертву диктаторских режимов.

Западные государства надеялись, что их победа станет началом эпохи, смоделированной по их собственному подобию... Тем не менее, "демократическая революция" вскоре оказывалась иллюзией. Не проходило и года, чтобы в той или иной стране диктатор той или иной масти не нарушал демократическую конституцию.

Это явление можно приписать только одной простой причине: у западных государств не было возможности защищать режимы, которые они сами же вдохновили" – эти слова уже упомянутого здесь Нормана Дейвиса о событиях почти столетней давности должны были бы служить для всех предостережением. Будет очень жаль, если история нас опять ничему не научит.

И позволю себе еще одну его цитату, на которую должны были бы обратить внимание те, кто считает себя украинскими демократами.

Описывая приход Муссолини к власти в Италии, Дейвис обращает внимание на одну интересную деталь: "Муссолини не захватывал власть, он просто угрожал ее захватить, и перед угрозой дальнейшего хаоса итальянские демократы отступили". Комментарии излишни. Умному – достаточно.

Очевидно также и то, что свою проблему украинцы должны решить сами. Никакое внешнее вмешательство не решит этот конфликт, пока не произойдет осознание необходимости такого решения внутри украинских элит.

Что делать?  

На этот вопрос очень мало кто может ответить однозначно. В программе "Толока" Олег Медведев предложил достаточно оригинальный способ: закрыть "воюющие" стороны условно в секретариате президента и не выпускать их оттуда до тех пор, пока не договорятся окончательно, пока не пойдет дым (так выбирают Папу).

На что Владимир Цыбулько ему возразил, что мол, это – пакт элит, а общество опять остается вне процесса.

Действительно, появляется вопрос, насколько долгодействующими будут такие договоренности, будут ли они результативными.

Очень часто, в качестве примера консенсуса элит, приводят принятие Конституции в 1996 году.

Конечно, никто не будет отрицать значимость того события. Тем не менее, кажется, тот консенсус (а он не был стратегическим, направленным на десятилетие вперед) только законсервировал отрицательную энергию политических элит, загнал ее в политическое подсознательное, которое начало прорывать в периоды кризисов.

Итак, решение конфликта элит, который начался еще в период распада СССР, не может быть таким простым и однозначным, и точно – не безболезненным.

Именно поэтому сегодня должна произойти мобилизация всех интеллектуальных сил общества: нужно выработать механизмы, которые бы позволили избежать эскалации конфликта.

Также должна появиться новая элита с новыми ценностями. Она есть, но она еще очень зеленая.

Та молодежь, которая уже росла на другой базе, не советской, которая видела мир, а поэтому по-другому его воспринимает (не как внешнего врага, а как возможность для самореализации), должна найти в себе силы для самоорганизации.

Легче всего – выехать из страны. Сложно сделать так, чтобы в этой стране была достойная жизнь, такая, как в цивилизованном мире.