Можно ли построить нацию без националистов?
"Перестаньте вытаскивать тему нации – когда-нибудь кровью захлебнемся", – написал один из участников форума УП, обсуждая статью Остапа Крывдыка "Украинская нация".
И если бы так думал и писал только один, похоже, вполне интеллигентный персонаж, оно бы еще ничего.
Но имя им легион. И они ведут борьбу за демократию, за права человека, за либеральные ценности современной европейской цивилизации...
Господи, как легко считать себя в современной Украине либералом! И не только заниматься самоудовлетворением, но и быть авторитетной фигурой (если повезет) в глазах определенных западных кругов.
Достаточно говорить на русском языке и продолжать гебистскую традицию борьбы с "украинским буржуазным национализмом", с "угрозой фашизма", чтобы срывать аплодисменты и быть публичной фигурой. А то и вице-премьером "правительства прагматиков". А почему бы и нет?
С другой стороны, так же легко стать гонимым кумиром в глазах другой категории публики, разоблачая коварство разнообразных москалей, ляхов и жидов как вечных врагов не менее вечной украинской нации.
А еще – выискивая скрытых агентов врага внутри украинского сообщества и борясь за "чистоту крови". Все очень патриотично, но слишком уж похоже на те фальшивые подразделения УПА, которые под видом националистов убивали людей...
Так вот, до ведома тех, кто боится крови, – в течение первой половины ХХ века Украина на самом деле захлебывалась в ней, но эту кровь проливали приверженцы "пролетарского интернационализма" и "истинного арийского социализма", а совсем не украинские националисты – они преимущественно защищались, и то не очень удачно, хотя героически, и жертвами оказывались чаще, чем победителями.
И причина пролитой крови была не в разговорах о нации, а в недостаточно решительных разговорах, которые в результате не вылились в мощные практические действия по созданию украинского национального государства во главе с убежденными националистами.
Остап Крывдык, без всякого сомнения, имел в виду именно это, но почему-то не решился довести свою мысль до логического конца.
А конец разговора о нации, которая вела борьбу за свое самоутверждение и пытается утвердиться на государственном уровне, состоит в констатации факта: такое самоутверждение должны проводить именно националисты.
И в определенном смысле слова любая постколониальная нация – это продукт целенаправленной деятельности действующих (то есть, деятельных) националистов.
Я понимаю, что после сказанного меня заплюют со всех сторон, но нужно ли спорить с людьми, которые не замечают – они сами создают те общественные бедствия, от которых сами и страдают?
Следовательно, лучше обратится к теории, продолжая размышления Остапа Крывдыка.
Итак, Украина в составе СССР объективно занимала положение колонии. Даже выработанная в советские времена расшифровка понятия "колония" полностью характеризует ситуацию, в которой оказалась Украинская ССР в границах Советского Союза.
Колония – это страна или территория, которая находится во власти иностранного государства (метрополии), лишенная политической и экономической самостоятельности и управляемая на основе специального режима.
Специфика этого режима образно отображена в поговорке, авторство которой приписывают турецкому поэту Назиму Хикмету, который долгое время прожил в СССР и имел возможность изучить многие черты тогдашнего режима: когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят пальцы.
При этом советская система большую часть исторического времени реализовалось в империи не столько национально-этнического, сколько идеологического типа – идеократической.
В отличие от империй первого типа (Британская, Испанская, Российская до 1917 года), идеократическая империя напрямую не предусматривает этническое доминирование одной нации над остальными.
Она настаивает – в случае Советского Союза – на "интернациональной дружбе народов", в других случаях – на очень похожих мотивациях, которые якобы базируются на единстве коренных интересов общества, и, следовательно, создает новое историческое сообщество – "большую арийскую нацию", "большой советский народ", "большую югославскую нацию" и т.д.
При любых обстоятельствах германский или русский народы выступают в качестве биомассы для "всемирно-исторических свершений" идеократической империи; вместе с тем им позволено гордиться собственным национальным "я" и чувствовать превосходство над остальными подданными тоталитарного имперского государства.
При любых обстоятельствах колония, освобожденная от господства идеократической империи, имеет полный "джентльменский набор" постколониальной эпохи, например: доминирование компрадорского капитала, неполную структуру общества, недовершенную и нецелостную национальную культуру.
Возможно, главное – видение и оценка подколониальным народом самого себя не собственными глазами, а глазами колонизатора, то есть неадекватное национальное мироощущение, с соответствующей "слепотой" относительно выбора своих перспектив развития.
Последнее означает, что значительная часть украинской массы, смотря на себя глазами колонизатора, пренебрегает своими собственными языком, культурой, историей, в конце концов, своим независимым будущим.
Колониальный режим ломал общественное самосознание и культуру, деформировал структуру экономики Украины в интересах метрополии, не занимался защитой окружающей среды от построенных по приказу Кремля индустриальных монстров, в конце концов, формировал рабски зависимую от себя квазиэлиту, неспособную защитить украинские интересы.
Эта квазиэлита перешла по наследству к независимому Украинскому государству и утвердилась в нем. Ее представителям, по Ивану Дзюбе, присуще почти демонстративное национальное отсутствие корней.
"Именно их "свежесть", если использовать выражение Салтыкова-Щедрина, то есть счастливая потусторонность исторического бытия и культуры своего народа, обеспечила им фантастическую изобретательность в методах грабежа соотечественников, методах лоббирования чужих интересов, методах саботирования тех проектов, которые могли бы уменьшить энергетическую, информационную, культурную и другую зависимость от небескорыстных соседей".
Конечно, радикальный национализм может привести к кризису и даже катастрофе в национальном развитии. Тем не менее, еще худшие последствия несет отсутствие действенного национализма.
Ведь национализм – это именно то политическое движение, которое кладет чувства патриотизма в основу своей идеологии и практики, а для постколониального государства именно это главное – создать общую Patria, Родину для всех жителей территории, освобожденной от власти метрополии.
Такая задача на определенном этапе развития должна отодвинуть на второй план разные подходы к решению социальных и экономических вопросов.
Поэтому не удивительно, что Индийский национальный конгресс смог объединить под флагом национализма такие разные фигуры, как социалист-модернизатор Джавахарлал Неру, марксист Кришна Менон и противник индустриализации аскет Мохандас Ганди. По классическому выражению Франца Фанона, национализм является лекарством, необходимыми для лечения человечества от недуга колониализма.
Получила бы Украина независимость, если бы в ней не было сильного национал-демократического движения? Вряд ли – скорее всего, сейчас на месте Советского существовал бы какой-нибудь Славянский союз...
Тем не менее, последнее десятилетие стало для национал-демократии временами перманентного кризиса, выхода из которого пока что не видно.
Основой этого кризиса, по моему мнению, стали не только и не столько личные качества лидеров этого движения и объективные социально-политические факторы, сколько неправильные основы понимания феномена национализма.
Во-первых, "общеизвестно", что национал-демократы и националисты как таковые – это правые политические силы.
Но почему правые? "Хрестоматийные" националисты – ОУН-Б после 1943 года – выступали как политическая сила с выразительно социалистической и вместе с тем демократической идеологией.
Народный Рух при его началах и Вячеслав Чорновил были левыми националистами, и именно поэтому имели серьезную поддержку в обществе.
Как только национал-демократы попробовали на самом деле стать правыми, то есть консерваторами и рыночными фундаменталистами, их популярность стала резко падать, поскольку реально правый национализм имеет свою более или менее массовую подпочву только в Галичине, где украинское общество было достаточно структурировано уже в начале ХХ века, и где у консерватизма есть реальные основания.
А в Донбассе, например, консерватизм – это отстаивание советских ценностей и образа жизни.
Во-вторых, понимание понятия "нация" лидерами современного украинского национализма не пересекается ни с теоретическими основами нациологии, ни – что главное – с украинской политической практикой.
Те, кто считает себя "самыми крутыми" националистами, отождествляет нацию и этнос, ищут "украинскую кровь".
Но если принадлежность к украинской нации и определяется кровью, то не ее "чистотой" (это уже не национализм, а классический расизм), а готовностью пролить ее в борьбе за Украину.
Это понимание было у Вячеслава Чорновила; но оно отсутствует у сегодняшних лидеров нацдемов и "националистов".
В-третьих, один из определяющих вопросов постколониального развития – это изменение типа господствующего в Украине капитала.
В любой стране, которая политически освободилась от власти метрополии, идет противостояние между двумя разновидностями капитала, от результата которого зависит утверждение реальной независимости этой страны.
Главное различие между национальным и компрадорским капиталом состоит в том, что вследствие деятельности и прироста первого богатеют страна и ее граждане, второй же растет за счет обеднения, обнищания, разорения или, по крайней мере, стагнации страны, связанных с обогащением бывшей метрополии или международных центров концентрации капитала.
Если не вытеснить компрадорский капитал на маргинес, страна на долгое время останется на низком уровне экономического, политического и культурного развития.
В-четвертых, для украинского мышления характерно отсутствие понимания специфики экономического развития постколониальной страны. Объективно здесь среди первоочередных задач – не разгосударствление экономики, не ликвидация государственной собственности, не перестройка экономики в стиле либерализма, а, в первую очередь, решение вопроса о том, какой капитал доминирует: эффективный или неэффективный, национальный или компрадорский.
Поэтому для постколониальной страны, для ее нормального развития крайне необходимо перераспределение имеющейся собственности: чтобы она была в руках
а) мирового цивилизованного (а не авантюрного) капитала;
б) эффективного отечественного национального капитала;
в) некоррумпированных государственных менеджеров.
Кроме того, государство в постколониальной стране жестко контролирует информационный бизнес, держит в своих руках национальное радио и телевидение, потому что нужно изменить общественную точку зрения: значительная часть общества в такой стране видит себя глазами метрополии, свой собственный образ берет "оттуда", а должна видеть себя адекватно, со всеми настоящими качествами и недостатками.
И, наконец, о ключевом элементе, который характеризует меру понимания национальных интересов и национальной безопасности в современном мире.
Речь идет о способности страны обеспечить себя энергоресурсами по оптимальной цене и не за счет политической зависимости от другого государства и загрязнения окружающей среды.
Украина, как уже много лет доказывают специалисты-геологи, вполне способна лет через пять-шесть "слезть" с российской газовой иглы, обеспечив себя собственным газом, параллельно с тем значительно увеличив добычу нефти.
Но эти вопросы стоят в программных документах националистов только в самом общем виде и никак не отражаются в их практических действиях.
То же, что в программах националистов и национал-демократов отсутствуют понятия "информационный империализм" и "постколониальная культура", в особых комментариях не нуждается.
Иными словами, Украине позарез нужен действенный, современный национализм для решения большого количества срочных проблем, тем не менее, те политические силы и идеологи, которые позиционируют себя как националисты, не способны как адекватно оценить эти проблемы, так и наработать эффективный подход к их решению.
И не в последнюю очередь по этой причине мы и живем так плохо, что в Украине нет националистических лидеров масштаба Пилсудского или Вейцмана, Неру или Бумедьена.
Сергей Грабовский, кандидат философских наук, член Ассоциации Украинских писателей
