Сбой в матрице – 2. Технические моменты
Цензуры действительно нет. Мы можем писать обо всем, что посчитаем актуальным, и так, как мы это видим. "Что случилось? Тебя уволили?" - такой была самая распространенная реакция коллег в день выхода статьи на "Украинской правде". Оказывается, принято считать, что подобный шаг грозит журналисту именно увольнениям. Я собирался доказать обратное. И как видим – никто никого не увольняет.
Тем временем эксперимент входит в заключительную фазу – сегодня я во второй раз предложу злосчастный сюжет о земельном единстве большинства Киевсовета в эфир. Возможно – чтобы получить окончательный аргумент больше не работать на канале НТН. И тогда – напишу заявление об увольнении. По собственному желанию.
С 2004 года темник я видел единственный раз в своей жизни – его мне принес представитель силовой структуры, который время от времени "сливал" мне темы и подкармливал оперативным видео. В рамках такого взаимовыгодного сотрудничества он однажды принес не тему – а готовый сценарий получасовой программы, в формате "Специального репортажа", еженедельника на НТН.
Это была чернуха против руководства объединения граждан – жителей села под Киевом, которые достаточно эффективно воевали за свое право на землю. Предложенный текст передачи – с готовыми комментариями недоступных в обычной практике силовых экспертов был. Безусловно, частью объемной игры, но то, с каким интересом я начал его изучать, и вопросы, которые я при этом задавал, сотрудника центра связей с общественностью насторожили, так что при первой возможности текст вернулся в кожаную папку, и больше к этой теме мы не возвращались.
Был 2005-й, словом, темниками определенную категорию лиц можно было всерьез напугать. Только не на НТН – здесь без единого намека на цензуру властвовала задекларированная промо-кампанией объективность и новые профессиональные стандарты.
Это действительно ломало представление о донецких деньгах на новом телевидении, хотя и следует отдать должное реальности – канал не создавался под президентскую избирательную кампанию, он вообще стартовал утром после первого тура голосования и, как подтвердилось уже на парламентских выборах, имел совсем другие стратегические цели.
Цензуры нет. Есть разве что мелкие редакционные манипуляции, они сливаются в странный калейдоскоп. Его фрагменты меняют форму, стираются с течением времени, и обычный журналист, если вдруг и станет частью этого калейдоскопа, как правило, скрывает подробности. Но ведь это сугубо технические моменты.
Когда-то выпускающего режиссера и ведущего хотели оштрафовать за то, что в студии вместо одного гостя было два, и в результате получился брак по звуку. Хотя второго гостя привела в студию совсем не гостевой редактор, которого в то время не было, а ... Анна Герман, тогда еще не народный депутат.
Понятно, что ребята не могли с ней спорить. В другой раз на протяжении целого дня шли отчаянные споры относительно сюжета о митинге против НАТО, тогда журналисту удалось доказать, что группы студентов завозились за деньги, показать, как это выглядело и сколько платили.
Мой первый сюжет, который не вышел в эфир, был снят 22 ноября 2004 года. На рассвете автобусы с открепниками, работниками НАК "Нафтогаз" должны были отправиться в Полтавскую область, по официальной версии на "пикник".
Активисты "Поры" ложились под эти автобусы и один таки заставили разгрузить. Другой автобус разгрузили журналисты, зайдя в середину. В сюжете был фрагмент no comments, где водитель объявляет, что никуда не поедет, потому что не хочет содействовать противозаконным действиям, а организатор "пикника" угрожает в камеру.
Сюжет "не влез" в выпуск, хотя не был слишком длинным, да и нужно ли из-за этого волноваться, на телевизионных новостях это случается довольно часто.
На ошибках учатся, в разгар революции мы привезли сюжет с Банковой. Жители дома, который соседствует с Администрацией Президента, предложили съемочной группе снять быт крымских спецназовцев, которые забаррикадировались в их дворе.
При любом шуме с улицы командир в гражданском, с табельным оружием наголо, бежит к воротам и прислушивается. Нас провели к помещению – из его окна были сняты на самом деле уникальные кадры: спецназовец в полном обмундировании понуро ходит до заснеженному дворику, потом останавливается и выводит дубинкой на снегу большую букву Я. И ставит точку.
Выпускающий режиссер, единственный, кому я показал видео перед монтажом, пожал руку и дал совет – не расписывать синхроны, указав редактору только первые и последние слова.
Сюжет вышел в эфир, я не услышал ни одного слова критики в свой адрес, разве что на следующий день появилось сугубо техническое распоряжение: все синхроны журналисты должны расшифровывать для редактора в обязательном порядке.
Говорят, нельзя показывать полработы дуракам и высшему руководству. Но профессиональные стандарты – это наше все. Мы пишем свои тексты в централизованной редакторской системе, она обновляется каждые полминуты и редактор имеет возможность наблюдать рождение сюжета.
Сюжет, который стал камнем преткновения и причиной статьи "Сбой в матрице", вызвал беспокойство Ирины Милиневской еще в виде "сырой рыбы", полуфабриката. Комментарии лиц, о которых шла речь в сюжете, были еще в дороге. А когда они появились – оказалось, совсем не они являются причиной критики. А тема вообще подлежит закрытию.
Формальных причин на самом деле можно найти много: "слишком большой хронометраж", "длинные синхроны", даже "одиозность" (того, кто говорит). Но возможные судебные иски – это тяжелая артиллерия.
Если проанализировать глубже – немало сюжетов на канале могли быть обжалованы в суде с незаурядной перспективой для истца. Парадокс и в том, что до сих пор канал как-то не гнушался судиться на моей стороне, выколачивая из процессов и рейтинг для себя.
Зато невооруженным глазом видно невыгодность подавать в суд на "Голос общины Киева", потому что только через суд можно получить документы, которые подтвердят факты, которые до сих пор официального подтверждения не имеют.
Прошло две недели, и информация, которая была для НТН эксклюзивной, теперь озвучена на пресс-конференциях, и вот новый парадокс – ни одного судебного иска. Никак не комментировать – такую тактику выбирают фигуранты обвинений, а с ними и НТН, канал хранит молчание – этого события для него не существует.
Параллельно существуют технические нюансы – недостаток камер (журналистов, операторов, водителей), которым все можно легко объяснить.
Впрочем, не все темы закрыты. Вот пример расследования, которое получило "зеленый свет", возможно потому, что его фигурант не принадлежит к антикризисной коалиции?
О квартирной афере нам рассказали пострадавшие, которые безуспешно пытаются отобрать вложенные средства у фирмы "Уран", которая пообещала построить жилье еще год назад, но до сих пор не начала строительство.
Возбуждено уголовное дело по факту мошенничества, а директор фирмы представляется помощником народного депутата Валентина Зубова и на самом деле приходится ему племянником. Этот сюжет я уже сам не стал монтировать – и не из-за того, что боюсь судебных исков или симпатизирую БЮТ. А только из-за того, что если канал декларирует политический баланс, то пусть он будет хотя бы таким.
На этой ноте мы возвращаемся к сути полевых исследований украинской латентной цензуры, которую за руку не схватишь. Момент истины, который произошел в кабинете шеф-редактора, был ключевой точкой в дискуссии является ли канал партийным, или только строить иллюзии об объективности. Статья же на "Украинской правде" подторкнула руководство канала к комментариям.
"Тарас всегда отличался особым видением и спорить с ним очень сложно", - комментирует на страницах "Телекритики" генеральный директор.
Объясняет, что канал не может давать в новостях пятиминутные сюжеты (фактический хронометраж сюжета о земельном единстве большинства Киевсовета составил 2 минуты 40 секунд). Александр Илляшенко считает, что я "ищу черную кошку в черной комнате" и шеф-редактор проведет "разбор полетов" по поводу фактов, приведенных в материале.
К сожалению, разбор полетов не произошел, да и не может произойти при условии, когда шеф-редактор с тобой не здоровается и вообще не разговаривает. Лучшую ситуацию для продолжения эксперимента придумать довольно сложно.
Две недели назад, получив приговор Ирины Милиневской, я поступил неожиданно для самого себя – смонтировал запрещенный к эфиру сюжет. Это не осталось без внимания шефа-редактора.
- Что ты делаешь? - спросила она, появившись возле монтажного стола.
- Монтирую сюжет.
- Для истории?
- Конечно. И вдобавок за мной закрепили стажерку, девушка мечтает работать на НТН, так что ей нужно иметь представление о том, какие сюжеты здесь не нужно делать.
"Прекрасная идея", - только и сказала Ирина Леонидовна, на всякий случай прихватив с собой листик со своими правками. Их было не много – разве что перечеркнутый абзац, где упоминалась Партия Регионов. Сугубо технические моменты.
Тарас Ратушный, для "Украинской правды"
