Готова ли Украина принять правду?
Николай Мельниченко довольно давно не писал и не звонил в "Украинской правде". Но что-то изменилось. Что-то произошло и Николай неожиданно прислал нам свою статью.
У нас было достаточно оснований не доверять Николаю – после его личных заявлений якобы о сотрудничестве с ФБР, никогда не знаешь, где именно майор "преувеличивает".
Но даже при таких обстоятельствах и критическом отношении к нему, Мельниченко может быть уверен, что всегда может высказаться на страницах "Украинской правды".
20 октября 2006 года состоялось четвертое заседание временной следственной комиссии Верховной Рады по вопросам расследования обстоятельств и причин гибели журналиста Георгия Гонгадзе и выяснения причин промедления в расследовании уголовного дела.
Меня, как свидетеля по делу, пригласили на это заседание.
Мой нынешний визит в Украину был, в первую очередь, частным. У моих родителей за годы моих злоключений ухудшилось здоровье, отец чуть не ослеп. На днях ему делали операцию, и я, как сын, хотел быть рядом.
Но я нашел время и пришел на заседание комиссии. Я засвидетельствовал свое уважение народным депутатам и подтвердил готовность сотрудничать.
Пока я вижу желание новой украинской власти, в частности в лице депутатов ВСК, у которых нет обязательств перед Кучмой, беспристрастно разобраться в обстоятельствах и причинах гибели журналиста.
И главное, на мой взгляд, эта комиссия может и должна выяснить причины промедления в расследовании этого дела.
Кто еще в Украине верит Генеральному прокурору?
С 2000 года дело Гонгадзе обросло невероятным количеством домыслов, версий и фальсификаций. Поэтому хочу обратить внимание на некоторые существенные моменты по делу, которые сейчас (по разным причинам) искажены.
Генеральная прокуратура Украины обвиняет меня в нежелании сотрудничать с ней.
Уверяю, я предоставил достаточно свидетельств и материалов, чтобы дело Гонгадзе расследовалось. У меня было 8 допросов в Генпрокуратуре, я провел там около 40 часов. И я не исключаю, что при необходимости, если Генеральная прокуратура сознательно будет вводить общество в заблуждение, я вынужден буду сделать достоянием общественности протоколы своих допросов.
И скажите, пожалуйста, как я могу дальше доверять Генеральной прокуратуре Украины и продолжать сотрудничество с ней, когда Генеральный прокурор в стенах парламента заявляет, что в случае признания следствием записей настоящими, против меня будет возбуждено уголовное дело.
Что это, как не давление и шантаж?
Начальник ГСУ Генпрокуратуры Роман Шубин демонстрирует убеждение, что я – преступник, и буду сидеть при любой власти. Будет ли этот следователь беспристрастно относиться к моим свидетельствам и тем материалам, которые я предоставил?
У меня есть ряд фактов подтверждения планов относительно моего физического устранения. Правоохранительные органы США четыре раза предупреждали меня об угрозе моей жизни, которая исходила из Украины, тогда еще со стороны окружения Кучмы.
И при президенте Ющенко в мой адрес неоднократно высказывались угрозы. Я сообщал об этом в Генпрокуратуру Украины. Но мои заявления о необходимости расследования таких фактов игнорировались так же, как и мое требование встречи с Генпрокурором Медведько.
В конце концов, как я могу доверять Генпрокуратуре, если ей не доверяет потерпевшая сторона: мать и вдова Георгия, о чем они неоднократно заявляли официально.
Я передал депутатской следственной комиссии нотариально заверенное письмо Мирославы Гонгадзе, в котором вдова Георгия выказывает обеспокоенность "настойчивыми попытками Генеральной прокуратуры получить в свое распоряжение записи, сделанные Мельниченко, а также оборудования, которое использовалось для этого", поскольку опасается, что пленки могут быть умышленно повреждены или уничтожены, а моей жизни будет угрожать опасность.
На днях Генпрокурор Александр Медведько сделал заявление о якобы другой позиции Мирославы Гонгадзе. После этого, 19 октября 2006 года, у заместитель председателя комиссии Верховной Рады по делу Гонгадзе Василия Сильченко был личный телефонный разговор с Мирославой, который подтвердил, что ее позиция является такой, которая изложена в вышеупомянутом письме, и осталась неизменной. О чем было официально заявлено на заседании ВСК.
Не доверяет Генеральной прокуратуре также адвокат Андрей Федур. Свою позицию он изложил на слушаниях в Верховной Раде 15 сентября этого года.
Скажите мне, сколько еще нужно фактов, чтобы стало понятно, что ни Генеральный прокурор Украины, ни сам институт прокуратуры в целом в данном случае не способны эффективно выполнять свои функции. Поему? Это другой вопрос.
Кто еще в Украине верит Генеральному прокурору? Кто верит этому Генеральному прокурору?
Я готов предоставить и предоставлю следственной комиссии Верховной Рады ряд документов, которые подтверждают факты манипулирования вещевыми доказательствами, свидетельствами и отвечают на вопрос, кто и почему тянет со следствием в деле Гонгадзе.
Я убежден, что сделанные мной записи станут доказательством в деле об убийстве Георгия Гонгадзе
Мне выпало стать свидетелем преступных действий, как офицер я действовал в состоянии крайней надобности и поступил так, как велел мне мой гражданский долг. Я не искал сомнительной славы, приключений с преследованием, статуса беженца и приюта за границей. Я хотел и хочу верить в правосудие в своей стране.
Я еще раз утверждаю: записи разговоров в кабинете экс-президента Украины Леонида Кучмы сделаны мной лично, по моей собственной инициативе. Записи разговоров являются аутентичными и находятся под моим контролем.
Оригиналы сделанных мной записей я передавал для проведения экспертизы только в ВЕК ТЕК и в FBI.
Любые другие, так называемые, результаты экспертиз якобы моих записей – не имеют никакого отношения к моим записям. Кстати, ВЕК ТЕК готов подтвердить аутентичность и немонтированность этих записей в любом суде мира. Так же это могут подтвердить эксперты FBI.
Я готов предоставить оригиналы записей, которые касаются дела Георгия Гонгадзе, и записывающее устройство Генеральной прокуратуре Украины. Но после проведения официальной международной экспертизы, как этого требует резолюция ПАРЄ и соответствующее решение Верховной Рады Украины от 10 февраля 2002 года. И которая сделает невозможной фальсификацию или уничтожение этих доказательств.
Подчеркиваю – так требуют пострадавшие. Я соглашаюсь с этой позицией, буду ее отстаивать, она для меня принципиальна.
Кстати, еще в 2005 году на встрече в Страсбурге докладчик ПАРЄ в деле Гонгадзе Сабина Лойтхойзер-Шнаренбергер предложила выступить посредником для проведения международной экспертизы между украинской властью и командой международных экспертов.
По моему убеждению, следственная комиссия Верховной Рады по вопросам расследования дела Георгия Гонгадзе также может приобщиться к этой инициативе.
Совместно с представителями ПАРЄ, международными экспертами, мной и потерпевшей стороной найти механизм проведения такой независимой международной экспертизы, которая будет иметь юридическую силу в Украине. А результаты этой экспертизы привлечь как доказательство к уголовному делу.
Я жду такого сотрудничества. Не сомневаюсь, что аутентичность записей будет подтверждена и они станут доказательной базой убийства Георгия Гонгадзе.
Думаю, что к главным свидетелям по этому делу может быть применена программа защиты свидетелей. И не следователь, который откровенно демонстрирует ко мне предубеждение, должен предоставлять мне охрану. Это должно быть законодательно утверждено и не зависеть от желания того или иного следователя.
Убежден, что дело Гонгадзе может рассматривать суд присяжных, а судьям должна быть предложена пожизненная охрана.
Состав этой комиссии и реакция парламента на ее создание дает основания надеяться, что комиссия, по крайней мере, попробует законодательно закрепить предложенное мной выше. Так как это приналежит к компетенции народных депутатов как законодателей.
А это, в свою очередь, поможет ответить на вопрос, заданный комиссии.
Была бы политическая воля. Хочется верить – она есть и будет. Мое искреннее желание – как можно скорее поставить юридическую точку в деле Гонгадзе, которое весь мир оценивает как тест Украины на демократию.
P.S. "Украинская правда" обратилась за комментарием к вдове Георгия Гонгадзе Мирославе с просьбой прокомментировать заявление Мельниченко.
Мирослава Гонгадзе: Я действительно писала письма Генеральному прокурору США по просьбе Николая, так как считаю его важным свидетелем в деле так же, как и материалы, об обладании которыми он заявляет, важными доказательствами.
Это было еще больше года назад до смены руководства прокуратуры и до того, как Николай впервые прибыл в Украину. Я была убеждена, что было бы намного безопаснее как для его жизни, так и для сохранности доказательств, предоставить свидетельства в США и передать их в Украину.
Но его личным решением было ехать в Украину.
В январе 2005 года, когда я принимала участие в слушаниях по делу Георгия, я согласилась провести с Николаем очную ставку в прокуратуре. Там я четко заявила, что, если теперь Николай находится в Украине и владеет вещевыми доказательствами или информацией по делу, он обязан как свидетель предоставить такую информацию.
Как для потерпевшей в этом деле, главным для меня, как и в конце концов для многих, является выяснение правды.
Для меня четко понятно только одно – Георгий погиб потому, что его имя в своем кабинете неоднократно вспоминал президент Кучма.
И для меня важным является сохранение доказательств, которыми, как утверждает Мельниченко, он владеет.
Я абсолютно поддерживаю идею проведения международной экспертизы пленок, в таком же режиме, как с помощью ФБР была проведена экспертиза ДНК, которая подтвердила принадлежность тела, найденного в Тараще, Георгию.
Это могло бы быть сделано с помощью американских или европейских экспертов. И правовое основание для этого существует.
О проведении такой экспертизы я неоднократно просила как представителей американского правительства, так и украинской прокуратуры. Все стороны этого процесса – и представители американского правительства, и украинская прокуратура, и Николай Мельниченко – высказывали готовность сотрудничать.
Но дальше заявлений дело так и не пошло. Николай так и не сказал, где, когда и кому он готов предоставить материалы, а прокуратура так и не выдала распоряжение на проведение экспертизы.
