Битва за симулякры
На Восток и Юг Украины обрушился ливень актов местных советов о провозглашении русского языка региональным. Власть (в лице даже президента) в то же время отмечает, что предоставлять русскому языку статус регионального – опасно, несправедливо, незаконно и вообще аморально.
Но этими уверениями вся реакция власти пока что и исчерпывается. "В Конституции Украины нет понятия регионального языка", – таким является еще один аргумент власти против предоставления русскому языку статуса регионального. Аргумент этот, к сожалению, не относится к числу тех, которые звучат достаточно убедительно.
Во-первых, из-за того, что Украина подписала, пусть и с оговорками, Хартию региональных языков, а примат международного права, зафиксирован в Конституции. Таким образом, отсутствие в украинском законодательстве определения региональных языков является отныне внутренней, и никакой другой, проблемой. Во-вторых, аргумент этот не получает никакого подкрепления в виде решений власти и других действий.
Достойна внимания еще одна деталь. К регионально-русскоязычной эйфории приобщился и городской совет Ялты – города, в котором, как и везде в Автономной Республике Крым, русский язык и без того имеет статус официального, и имеет уже очень давно.
А сразу после "радикального решения языкового вопроса" развернулась истерия вокруг НАТО. Поэтому и возникает впечатление: и вопрос языка, и вопрос НАТО – пункты одного и одного и того же сценария массированного наступления оппозиции на власть. Заметьте: развернулись обе кампании именно тогда, когда Партия регионов поняла, что никакая "большая" коалиция ей не светит, а следовательно, она проиграла парламентские выборы.
Или, если сформулировать мягче, не выиграла их. Авторство упомянутого сценария, как и время его создания, тоже оставляют много вопросов – например, случайным ли является тот факт, что синхронно с раскручиванием в Украине двух упомянутых вопросов, Государственная Дума Российской Федерации обратилась к правительству своей страны с требованием возвратить Крым в состав России?
Случайно ли именно в крымскую Верховную Раду избирались Нестор Шуфрич, Дмитрий Табачник и прочие интеллектуалы кучмовского призыва?
Все эти вопросы являются актуальными, но этот факт не отменяет другого: раскручивая ту или иную кампанию (то ли истерию), оппозиция может использовать в свою пользу лишь проблемы, объективно существующие, которые объективно создают напряженность в обществе.
Это касается и языковой проблемы: за все 15 лет общество так и не пришло к согласию в этом вопросе, общественное напряжение в языковом вопросе не уменьшилось. Опять таки: общественный раскол на почве языкового вопроса не является отдельным, не является самостоятельным – он является частью более глубокого общемировоззренческого раскола.
Показательным является и то, что если бы языковой вопрос выступал отдельным поводом для общественной напряженности, непременно возникли бы (так как были бы востребованы) политические силы, позиция которых была бы такой: "За НАТО, за ЕС, за русский язык". Так же, как существуют – пусть и довольно маргинальные – политические силы, провозглашающие: "Против НАТО, против ЕС, против русского языка".
Была бы заметной общественная прослойка, которая выступала бы вместе с тем за ценности евроатлантической демократии и за официальное двуязычие. То, что такие силы до сих пор не появились, свидетельствует об одном: вопрос официального статуса русского языка не является самостоятельным и самоценным, он служит лишь индикатором общей антиевропейской и антидемократической направленности политических сил, которые этот вопрос поднимают.
Он является индикатором системы координат, неким сигнальным маячком, и не больше. И используется зачастую в качестве сугубо прикладного: например, в период перед парламентскими выборами акцентирование оппозицией языкового вопроса, очевидно, ставило, кроме прочих, еще и такую цель: заставить власть попытаться перехватить инициативу и посеять разочарование, а то и уныние среди приверженцев власти, среди которых очень много неприятелей официального статуса русского языка.
Тем не менее, от всего этого, от прикладного ее использования, языковая проблема не теряет своей важности. И было бы большой ошибкой не уделять этому вопросу особого внимания. Так как от решения именно языкового вопроса в большой (очень и очень большой) степени будет зависеть, будет ли тот общемировоззренческий раскол между "двумя Украинами" сглаживаться, или он будет лишь углубляться. Станут ли те "две Украины" понимать друг друга.
И здесь не избежать попытки понять позицию и аргументы обеих сторон. Позиция неприятелей предоставления русскому языку любого официального статуса является понятной и общеизвестной. Украиноязычные граждане Украины (а также те русскоязычные, которым не безразлична судьба украинского языка и которые готовы ради этого даже на определенное изменение языковых привычек) переживают за свои языковые права, и без того призрачные и все время нарушаемые на практике.
Позиция приверженцев предоставления русскому языку официального статуса – то ли общегосударственного, то ли регионального – может быть коротко сформулирована таким образом: "это – наш родной язык, нас – чуть ли не полстраны, на востоке нас подавляющее большинство, то почему мы должны общаться с собственным государством на чужом (неродном) для нас языке? Это наше государство или не наше?"
И, если быть непредубежденным, невозможно отказать этим людям в том, что в некотором смысле они правы. Да, Украину на протяжении столетий русифицировали, да, украинский язык выбрасывали из обихода. Да, на него старательно ставили клеймо второстепенного и непрестижного, едва не ненужного. Да, Украину сознательно заселяли иммигрантами.
Но разве все это делали именно те люди, которые и живут теперь, сейчас, сегодня, скажем, в Донбассе? Разве именно они во всем этом виноваты? А если виновны не они лично, то почему они должны просить прощения за чужие прегрешения? Почему сын должен отвечать за отца (или, в данном случае, правнук за пра-пра-прадедов)?
Да, в самом деле, в Украине – в том числе и в официальных учреждениях – до сих пор доминирует русский язык. Но ведь, строго говоря, это незаконно! Нынешнюю фактическую языковую ситуацию в стране вполне можно охарактеризовать как массовую языковую контрабанду, а Украину – как государство массового нарушения языкового законодательства. Как государство языковых нелегалов.
И, соответственно, осознание нарушения законодательства накладывает на жителей преимущественно русскоязычных регионов отрицательное психологическое отражение, создает ощущение дискомфорта…
Да, это ощущение исправно подогревают определенные политические силы, но они бы не делали этого, если бы не было чего подогревать! Не смогли бы, даже если бы очень хотели!
Возьмем, например, Гражданский процессуальный кодекс Украины. Его статья 7 гласит:
"1. Гражданское судопроизводство осуществляется на государственном языке.
2. Лица, которые принимают участие в деле и не владеют или недостаточно владеют государственным языком, в порядке, установленном этим Кодексом, имеют право делать заявления, давать объяснения, выступать в суде и заявлять ходатайство на родном языке или на языке, которым они владеют, пользуясь при этом услугами переводчика, в порядке, установленном этим Кодексом".
Если для всех сторон процесса, а также для всех представителей суда родным языком является русский, такая ситуация кажется им абсурдной. Да, законы написаны на украинском, и произвольный перевод их текстов может исказить их.
Так, для судов вышестоящих инстанций (в случае апелляции) и проверок – например, прокурорского надзора – требуется языковая доступность, общий языковой стандарт. Но можно твердить об этом сколько угодно, а с точки зрения конкретных участников конкретных процессов ситуация от того не становиться менее абсурдной и менее неудобной.
Итак, если бы законодатели предусмотрели такие случаи и сделали для этого одно-единственное предостережение, если бы переводчик с юридическим дипломом должен был бы переводить не каждую реплику каждой из сторон, а лишь цитаты из нормативных актов и тому подобное, проблема была бы с легкостью устранена.
Но – нет такой оговорки. Итак, суды происходят на русском, и сколько судебных ошибок, сколько неправосудных решений стали возможны лишь из-за неквалифицированного перевода на русский законодательных актов и неквалифицированного перевода на украинский итоговых судебных документов, остается только думать.
Трагикомичность нынешней языковой ситуации состоит в том, что она, эта ситуация, не удовлетворяет абсолютно никого; и украиноязычные, и русскоязычные граждане считают свое языковое право одинаково ущемленным.
А тем временем принуждение всегда ведет к обратной реакции. Полюбить по принуждению невозможно, по принуждению можно лишь возненавидеть. Можно, конечно, называть жителей востока манкуртами, можно обвинять их в отсутствии патриотизма. Но попробуйте перевести проблему в практическую плоскость: прибавится ли того патриотизма, если эти вот жители востока будут считать свое право на язык ущемленным?
И что будет лучше для государства – когда весьма значительная часть его граждан будут относиться к нему "с недостаточным патриотизмом", или, когда они будут ощущать тот патриотизм без изъятий и предостережений? К чему, собственно, стремимся – чтобы в Украине был украинский язык, или чтобы не было русского?
А языковую проблему, кажется, нужно решать совсем не с того конца. Собственно, нужно просто прекратить верить в магическую силу нормативных актов, которые якобы сами по себе, просто по факту своего существования, могут изменить жизнь к лучшему.
А не лучше ли взять да и ввести реальную аттестацию всех чиновников на владение украинского языка. Независимо от того, будет при этом русский язык иметь статус регионального или не будет. Так как и без единого официального статуса русского языка чиновники до сих пор умудряются не знать украинский. А в случае обретения русским языком статуса регионального – ввести в соответствующих регионах аттестацию чиновников на владение ими обоих языков.
А в Крыму – еще и крымскотатарского, вот смеха бы было! А хоть один установленный факт ответа чиновника не на том языке (из перечня официальных, конечно), на котором к нему обратились, должен был бы означать служебное несоответствие, не подлежавшее бы сомнению. То же мог означать хоть бы один установленный факт издания официального документа, не содержавшего полного текста на украинском языке. Если бы это действовало, статус, который бы имел русский язык, вообще мало кого бы интересовал.
А еще после победы Оранжевой революции люди ожидали: вот в конце концов к власти пришли настоящие патриоты, и вдобавок еще и интеллектуалы, теперь уже со дня на день появится программа развития украинского языка. Программа, которая не столько бы принуждала граждан, сколько делала авансы и заинтересовывала их.
(Виктор Ющенко, как опытный отец, может знать, что не принуждение, а именно поощрение и заинтересованность дает результаты).
Нет той программы и до сих пор. И книгоиздательство на украинском языке ковыляет на обе ноги без единого официального статуса русского языка.
А тем временем выросло уже целое поколение, которое не умеет грамотно писать ни на том, ни на другом языке – так как в школе оно изучало язык, которым не пользуется в быту, а тот, которым пользуется - изучало в весьма ограниченном объеме.
Что же касается власти, которой оппозиция бросает один вызов за другим, то она, к сожалению, ведет себя именно так, как и ожидают те, кто ведет на нее наступление. Ни на один сантиметр не выходя за границы просчитанных ее оппонентами слов и движений. Она, кажется, и не пытается перебрать инициативу в свои руки, чем и обрекает себя на дальнейшие и дальнейшие вызовы. Она, собственно, дает оппозиции возможность манипулировать собой.
Это касается и вопроса языка, в котором власть не хочет выйти за пределы давно уже озвученных догм, за границы тактики атак "в лоб" и попробовать взглянуть на проблему без предубеждения, отыскивая нестандартные, не предусмотренные оппонентами решения.
То же касается и вопросов, связанных с НАТО. Кажется все же, что в Украине есть и другие важные проблемы, кроме вступления в НАТО. А из риторики высших чиновников, из удельного веса этого вопроса, складывается впечатление, будто вступление в НАТО является главнейшим, если вообще не единственным, вопросом на повестке дня.
Будто власть искренне верит: вот войдем в НАТО – и на следующий же день заживем счастливо, все проблемы сразу же растают, будто призраки. Это, может, в вопросе НАТО телега поставлена впереди коня? Может, не следует демонстративно форсировать этот вопрос, может, не следует едва ли не каждый день обострять внимание общества на вопросе, который для него является раздражителем?
Может, лучше было бы налаживать отношения с НАТО без аффектации, тихо и в рабочем порядке, решая тем временем еще и проблемы повседневной общественной жизни?
Да, нынешняя оппозиция прилагает все усилия, чтобы раскол в украинском обществе приобрел по возможности наиболее драматичные формы. Чтобы, в сущности, общество это прекратило существовать как единое целое. Дабы инициировать этот раскол, также по просьбам трудящихся, конечно, – пресловутый ПІСУАР.
Но если власть будет исходить из прямолинейной, лобной логики, если на любое оппозиционное "да" автоматически будет отвечать "нет", то она этим лишь будет помогать оппозиции. Тому расколу, на который сделала ставку оппозиция, не помешала бы даже "большая коалиция", о которой еще до сих пор ведут речь отдельные нашеукраинцы.
Ведь причиной разъединения является не язык, и не отношение к НАТО или ЕЭП, и даже не вопрос распределения портфелей и влияния.
Главным фактором, который заставляет оппозицию добиваться разъединения Украины, является уже сам факт того, что президентом Украины стал Виктор Ющенко.
Что Партия регионов и ее сателлиты не владеют монополией на власть и не имеют перспектив такую монополию получить. Стремление отломать от Украины регионы, в которых ПР получила контроль над местной властью, является попыткой восстановить ту монополию, пусть и в территориально меньшем образовании.
Итак, на сегодня (подчеркиваю: на сегодня) существует единственная возможность объединения Украины, к которой призывают представители Партии регионов: это – когда ПР сможет подмять под себя Центр и Запад.
Подмять, конечно, силовым образом, так как демократическим путем сделать это не получиться. Мог бы, по идее, существовать и противоположный вариант – когда "оранжевые" смогли бы подмять под себя Восток и Юг так же силовым методом. Но они на это неспособны, да и если бы были способны, то сразу возник бы вопрос: а чем они так уж отличаются от той же Партии регионов? За что, собственно, боролись?
Проще говоря, Запад и Центр поддерживают БЮТ, НСНУ и СПУ именно за то, что уверены: подминать под себя силовым образом они никогда никого не станут, и даже не будут пытаться.
Потому выход остается один. Популярность Виктора Ющенко, которая привела его в президентское кресло, основывалась не только на том, что "эти руки никогда ничего не крали".
У Ющенко и его окружения (речь идет об окружении в широком понимании – включительно с представителями БЮТ и СПУ) их симпатики увидели интеллектуалов, в отличие от надоевших уже номенклатурщиков -функционеров.
Но ведь интеллектуалам ни к лицу жонглировать штампами, идеологическими клише и заеложенными до дыр дряхлыми инструкциями и циркулярами! Не является ли определяющей чертой интеллектуалов умение видеть проблемы со стороны, свежим глазом. В частности, и в языковом вопросе.
Но, наверное, уже настало время прекратить с упорством, достойным лучшего применения, действовать от противоположного, а начать наконец стремиться к настоящему улучшению ситуации с украинским языком.
Добиваться этого не путем принятия нормативных актов или цепляться за них, а путем: а) создания условий для реализации записанного в этих актах на уровне отдельных конкретных людей и случаев. И б) отказа от схемы действий "обязать – запретить" и создания положительных стимулов к изучению и использованию украинского языка.
Если пятнадцатилетний монопольный статус украинского языка как официального не помог ему обеспечить себе достойное место, то, возможно, региональный статус русского языка этому не помешает.
Важным здесь видится не провозглашенный статус, а реальные действия на практике. При нынешней ситуации фактического доминирования русского языка его официальное провозглашение региональным вряд ли практически что-то изменит. Итак, и борьба ныне идет за определенные отсутствующие в реальности символы, за симулякры.
Ну и пусть себе эту битву за симулякры выиграет оппозиция – власть получит и возможность (ведь исчезнет повод обвинять ее в национализме, в пренебрежении правами русскоязычных граждан!) и стимул действовать, в конце концов, творчески и настойчиво.
Борис Бахтеев, для УП
