Ход революций
И если с существованием каких-то отдельных законов природы – как, например, земного тяготения – человек еще соглашается в силу легкой эмпирической проверяемости (сомневающийся может пробовать прыгать с высоты, соответствующей степени сомнения), то вот наличие объективных социальных законов признается далеко не всеми.
Очень хочется думать и верить, что всяческую историю – собственную или социальную – люди творят сами. Или, в случае, если ее ход кого-то не устраивает, всегда обнаруживаются всякого рода заговорщики, окрашенные в разные цвета и стоящие по разные стороны баррикад.
Социология революций – не слишком пропаханная территория. А для бывших граждан страны победившей Великой Революции существовала только одна единственно верная версия.
Побыв в статусе неоспоримой и незаменимой, она была отодвинута в теоретические маргиналии как неверная и наобещавшая того, что не сбылось. Конечно, это несправедливо, хотя по-человечески очень понятно.
Питирим Сорокин был яростным противником Октябрьской революции, по этой причине оставил Россию и стал известным как американский социолог. Но, тем не менее, как ученый он считал необходимым разобраться в законах, которые вызывают подобные события.
В поисках причин революций он исходил из ситуации неудовлетворенности разного рода инстинктов, что и приводило, по его мнению, к революционным взрывам.
Маркс больше обращал внимание на социальную сторону, полагая, что революции выясняют отношения между классами. А конфликт там назревает из-за разного отношения к собственности.
Эйзенштадт (современный израильский социолог) вообще считает, что спор в революционных противостояниях, по сути, идет о том, как правильнее построить Рай на земле, совместить Град Небесный и Град Земной.
При внимательном рассмотрении, каждый по-своему прав. Дело в том, что человек, который в этих революциях участвует, в реальности является существом как биологическим, так и социальным. Более того – и Града Небесного ему хочется.
И, конечно, по возможности не когда-то, а здесь, сейчас, на земле. И, если уж искать теоретические рамки изучения революций, нужно опасаться односторонности, даже при условии, что многосторонность часто противоречива.
Интересная мысль есть у Сорокина. Он считает, что революцией нужно называть не только тот момент, когда солдаты взбираются на ворота Зимнего.
И последующая гражданская война, и реакция – все это части революции, ее закономерные части. И существуют они вместе. Как взрыв и взрывная волна, как землетрясение и последующие разрушения.
Баллы могут быть разные, но это частное, не отменяющее общего. Конечно, при условии уверенности в существовании определенных объективных закономерностей. Если революции это лишь заговоры и технологии, то сценарии могут быть произвольными.
Такие теории тоже существуют, но автор воздержится от их рассмотрения, поскольку является сторонником срединных, промежуточных позиций. Конечно, личность в истории очень важна, но есть моменты, когда она действительно всесильна или, наоборот, бессильна, будь хоть трижды харизматична.
Аналогии взрыва ясны и прозрачны. Бросать или не бросать гранату (бомбу, ракету и т.д.) решает человек, но когда бросил – уже остановить ее ему не под силу, взрыва не избежать.
Петр Штомпка – современный польской социолог – теории революций анализирует очень подробно. И приходит к выводу, что к общему знаменателю их свести невозможно. Но схожесть в самом разворачивании революционных событий обнаруживается практически всеми авторами.
Для Штомпки революция – это то, что начиналось задолго до пика напряженности и перехода власти из одних рук в другие. И заканчивается вовсе не этим моментом.
Итак, ход революции по Штомпке:
1.Всем революциям предшествуют типичные условия, которые можно назвать предпосылками революций. Усиление недовольства, озлобленности, появление беспорядков.
2.Происходит смена позиций интеллектуалов, распространение критических взглядов, появление различных форм агитации, направленных против существующего режима.
3.Режим пытается отвести нарастающую угрозу частичными реформами, но эти попытки воспринимаются как запоздалые, как признак слабости.
4.Все более очевидна неспособность властей к эффективному управлению. Это дает возможность революционерам захватить власть.
5.Старый режим рушится, наступает революционный медовый месяц.
6.Среди победивших появляются признаки внутреннего размежевания: консерваторы стремятся к минимальным изменениям, радикалы хотят эти изменения решительно подтолкнуть, умеренные выступают за постепенные реформы.
7.Умеренные реформаторы доминируют, пытаясь сохранить некоторую преемственность с прежними режимом. Это входит в противоречие с надеждами масс, вызывает у них разочарование.
8.Радикалы и экстремисты получают возможность использовать широко распространенное недовольство, мобилизуют массы и смещают умеренных.
9.Начинается стадия "террора", когда радикалы пытаются навести порядок силой и стереть все приметы старого режима. Возникающие социальные беспорядки создают благоприятную почву захвата власти диктаторами или военными.
10.Постепенно восстанавливается некоторое равновесие, наступает окончательная стадия, "термидор" или излечивание от революционной горячки, акцент смещается с политических изменений на экономический прогресс и формирование структур стабильных институтов.
На каком этапе находится украинская революция? Похоже, проставить возле каждого пункта даты и фамилии вовсе не так сложно. Все как по нотам. Немного более года назад, когда происходили события, описанные в пункте пятом (медовый месяц революции), много ли было тех, кто поверил бы, что произойдет то, что описано в пунктах 6-8?
Но остались еще пункты девятый и десятый – террор и стабилизация. Сбудутся с той же непреложностью?
По мнению автора, революция – это серия бифуркаций. И в каждой из них есть тот краткий миг, когда существует возможность толкнуть ход истории по разным траекториям.
Как камешек с вершины горы. Столкнуть можно одним щелчком, по склону. И он полетит либо по тому склону, где за собой потянет пару камней, либо там, где сойдет лавина.
До толчка – в руках "толкателя" судьба тех, кто внизу. Когда толкнул – уже лавину никто не остановит. В социальном пространстве это называется необратимость истории.
Очень часто исход событий решает какая-то случайность, возникшая в радиусе действия принимающего решение (кто-то позвонил, голова заболела, прочел что-то и где-то). Во время Майдана бифуркации были чуть ли не каждый день. Для будущих историков – занимательные игры в поиски альтернатив.
Похоже, такие развилки – бифуркации появляются во все моменты перехода от этапа к этапу, описываемым в схеме Штомпки. И каждый этап, оставаясь тем же в своей сути, имеет несколько вариантов возможной реализации.
Этап захвата власти может происходить в виде вооруженных жестоких столкновений, а может в виде карнавала. Матушке-истории все равно, а для тех, кто в это время живет – две большие разницы.
Поддержку масс радикалы могут получить в виде новых столкновений, а могут и в виде электоральных предпочтений. Тоже, слава Богу, мирно проскочили. Террор также может быть разным: локальным – несколько предприятий, например, реприватизировать. Или глобальным – даже думать не хочется.
И еще одна особенность революций – их непредсказуемость. Какого-то недовольства накануне могут ждать многие, но резкого изменения порядка в то время, когда народ, как кажется, уже со всем свыкся, как правило, не ждет никто.
Ну кто мог поверить, что полмиллиона людей выйдут на Майдан? А из тех, кто там был – все ли признавали ранее в себе готовность там оказаться. Автор даже и не подозревала о такой своей готовности. То же с друзьями и знакомыми. В каждом отдельном случае это странно. В целом – закономерность.
Увлеченные событиями в масштабах всей страны, украинцы не заметили, как произошла еще одна революция – районного масштаба. Речь идет о выборах киевского мэра.
Ни одного предсказания социологов, политологов относительно такого результата не было. Мало кто из киевлян верил и ожидал падения всемогущего Сан Саныча. Хотя ситуация зрела давно.
Что стало той случайностью, которая ее сдвинула? Случайные слова мэра в адрес пострадавших от аферы компании "Элита-центр": сами виноваты?
Случайно спустившийся курок милиционера, тяжело ранившего парнишку из "Поры"? Или гипсовый бюст мэра, выставленный на Майдане, и веселье народа вокруг его продажи?
Счетчик этой локальной революции начал фиксировать этапы, выписанные выше. Имеем еще одну возможность проверить, все ли идет по этой схеме. И увидеть варианты, в которых оно реализуется в данном случае.
Где-то внутри своих сейфов-комодов история уже хранит варианты возможного развертывания событий. И где-то уже сидят люди, способные своими решениями толкнуть страну к одному из этих вариантов.
Как важно, чтобы они помнили, что у них нет нескольких попыток. Покатившийся камешек не остановишь. На Востоке говорят, что Случай – это псевдоним Бога, которым он подписывается, когда не хочет ставить свое имя.
Но этим же псевдонимом может подписываться тот, чье имя не хочется поминать рядом с именем Божьим.
Любовь Бевзенко, социолог, для УП