Ситуация пост-майдана. Что делать и кто виноват?
Среда, 23 марта 2005, 11:25
События последнего времени наводят на мысль о необходимости поиска новых подходов для освоения коренных сдвигов, которые уже произошли в сознании общества, но пока не закреплены в его структуре и механизмах.
Изменения, которые происходят революционным путем, должны иметь постепенный путь развития и становления. Для этого стоит остановиться, отстранившись от "насущного момента" и разных целесообразностей - политических, ситуативных и проч. Иначе все это рискует остаться на эмоциональном уровне, сначала - уровне надежд и ожиданий, быстро сменяющихся дезориентацией, раздражением, затем - разочарованием и стагнацией.
Мы ведь не голосовали и не стояли на площади только за приход новых, хороших, моральных людей на старые места? Скорее, надежды были связаны с некоторыми структурными изменениями, которые создадут эффективные правила игры для каждого человека, определенными рамками, которые позволят задействовать "энергетические потоки", потенциалы различных социальных групп в общем, каком-то созидательном русле.
Новые надежды и старые проблемы
Один из важных факторов становления демократической модели - функционирование "общественного сектора", представленного рядом общественных организаций. Как старыми, существующими с десяток лет, так и новыми общественными движениями, которые претендуют на создание организаций "нового типа".
На самом деле, очень заманчиво было бы представить, что реально появятся организации, которые будут справляться с функциями стимуляции и оформления процессов в гражданском обществе. Т.е. займут позицию, которая позволит создать реальные механизмы общественного взаимодействия, чтобы обеспечить необходимую динамику и воздушное пространство для "модели демократии".
К сожалению, практика показывает, что общественные движения в Украине, исполнив свою революционную роль, не столь эффективно функционируют уже в статусе общественных организаций.
Поэтому возникает ряд вопросов.
Во-первых, если речь идет о создании новых организаций, чем они должны отличаться от старых?
Во-вторых, каким образом может произойти переход от революционной деятельности, учитывая болезненность и сложность такого перемещения на "мирные рельсы" для всех, не только для активистов общественных движений?
Ситуацию в общественном секторе в Украине можно сравнить с Польшей, но только по времени начала его формирования. В остальном приходится констатировать огромную разницу - в эффективности работы организаций, в признании их полезности и степени доверия к ним широких слоев населения и различных социальных групп, а также в прозрачности и открытости.
Правда, в Польше изначально была проведена работа по созданию концепта - что такое общественная организация, вписанная в общий социальный проект, и по формированию соответствующей идентичности у активистов.
В Украине этого сделано не было, и на данный момент в организациях, существующих до сих пор, имеется достаточно проблем. Среди них можно назвать изоляционность, замкнутость на себя (что уже есть нонсенс, учитывая номинанальные задачи общественных организаций), довольно ограниченный инструментарий в осуществлении ряда проектов, низкая "внешняя" эффективность традиционных для многочисленных организаций проектов (общественных приемных, гражданского представительства и проч.).
Также - низкий профессиональный уровень в специализированных проектах, исполняемых не профессиональными объединениями, а общественными организациями широкого профиля в силу отсутствия финансирования таких нужд. Например, при работе с целевыми группами - детьми, подростками, социально незащищенными людьми, в других проектах, куда должны привлекаться узкие специалисты.
Различным группам в плохо структурированном обществе присущи проблемы социальной идентичности. Поэтому в их функционировании и развитии большую роль играет психодинамика и такие установки, которые создают внутреннюю симбиотичность, слипание в группе, т.е. такую ситуацию, которую можно сохранить от распада только путем ограничения внешних связей, "законсервировавшись" в созданной специфической среде.
Ограничения внешней активности (кроме протестных акций) связаны со страхом размывания идентичности подобной группы. Внешние акции возможны только в протестном режиме, и, как бы это сказать, демонстрационного характера. Под "демонстрационный" я имею в виду не стиль, а, скорее, направленность на противопоставление, в крайнем случае - на внешнего врага, что также поддерживает ощущение идентичности группы.
Фактор "Майдана"
Тот вид, который могут иметь общественные организации, во многом определяют контексты их возникновения.
События "оранжевой революции" имеют некоторое сходство с началом 90-х, но все-таки больше отличий. Мы не начинаем с чистого листа, но вопрос о возможности наступить на те же грабли остается открытым.
Ситуация "Майдана" стала возможной, поскольку, несмотря на все признаки отсутствия демократии, последняя присутствовала в качестве виртуального понятия, производя в массовом сознании постепенные изменения. Эти микроизменения в результате сформировали гражданскую позицию.
С другой стороны, она рискует "схлопнуться", оставшись на уровне поэтической метафоры, не будучи воплощена в реальную демократическую модель. Последняя возможна при условии, что ее устроением будут заниматься не только романтики, сформированные в "поле революции", и "профессионалы" от общественных организаций и политических движений.
Основное количество людей, вышедшие на Майдан, "в будние дни" не являются активистами политических и общественных движений. Это как раз сильно отличало эту ситуацию от, скажем, ситуации студенческих протестных движений.
В обществе всегда присутствует определенный процент "протестного электората", людей, настроенных на активное самовыражение в митингах и протестных акциях. Однако этих людей не хватает для осуществления серьезных изменений.
В двух моментах.
Момент 1 - технологический. Всегда можно сказать, что 200 или даже 2000 протестующих - не представляют позицию всего общества, и это правда. И всегда можно организовать 200 или 2000 человек, которые будут митинговать напротив, выдвигая противоположные требования.
В данном случае технологические попытки организовать контр-движения не сработали, потому, что речь шла не о технологическом уровне.
Момент 2 - смысловой. На Майдане организовалась ситуация, причиной которой в меньшей степени стала организационная работа штабов и общественных движений.
Главная причина - фактор событийности. Когда личные, профессиональные, бизнесовые, и так далее интересы множества разных людей, принадлежащих разным социальным группам пересеклись между собой и с "идеей демократии". И это то, что можно назвать "фактором Майдана". При этом каждый инвестировал в эту идею свою позицию, связанную с кругом своих интересов.
Это - реальный материал для создания модели и структурных изменений.
Один из рисков ситуации пост-Майдана - не воспользоваться этим "материалом". Еще более рискованно - проигнорировать эту связь личных и групповых интересов с необходимыми демократическими реформами, иди даже противопоставить, создать конфликт практических и моральных интересов. И это касается не только деятельности общественных организаций.
Психология перехода
Правда, сегодня есть и другой риск, более общего плана - здравый смысл может потерпеть фиаско в силу психодинамики перехода от "революционных высот" к "норме трудовых будней".
Ситуация революции очень энергоемка. Пребывая или участвуя в ней, человек задействует очень глубинные и мощные процессы. Люди, выходившие на Майдан, были готовы ко всему.
С другой стороны, это была как бы "нормальная" готовность, по большей части без экстремистских настроений. В несколькосоттысячном скоплении людей отсутствовали процессы, присущие "психологии толпы", или "массы".
"Карнавализация" процесса с одной стороны, несла смысл иронического самоотстранения и позволяла выдержать напряжение, с другой - карнавальный смех, по Бахтину, обеспечивал возможность контакта с незавершенным настоящим. Т.е. с неопределенной ситуацией, которая несет в себе множество реальных угроз.
И в этом пространстве каждый ощущал свою предельную ответственность за происходящее, участвуя своими личными смыслами, которые принимались и разделялись огромным количеством других людей.
"Выпав" из этой ситуации, человек сталкивается с разного рода тревогами, как будто был прерван контакт с "питательной средой", экстремальной, но в которой значительно легче было переварить разные страхи и тревоги, чем вне ее.
И тут требуются личные усилия, чтобы справиться с возможным ощущением дезинтеграции, тревогами преследования, страхами быть поглощенным потоком стихийного становления, потери самотождественности, чувством опустошенности и так далее. Кроме того, необходимы усилия, чтобы сохранить то ценное, что каждый получил в опыте переживания.
Есть разные способы со всем этим справляться, два направления. Оба эти направления можно видеть и в деятельности общественных движений после революции, и в направленности усилий новой власти.
Первый (легкий, но не адекватный) - выстраивание психологической защиты определенного рода. Например, присоединение к стихийному становлению - "есть у революции начало, нет у революции конца" - попытки удержания того, что происходило, в навязчивом продолжении, повторении протестных акций. Это касается "послереволюционных" действий "Поры" (и "желтого", и "черного" ее крыльев).
Правда, по большей части это лишено тех признаков, которые имели место на Майдане.
Потеря чувства юмора, например. Это предельно серьезно - все эти уличные акции и "черные списки". Также можно видеть попытки "надстроиться над ситуацией", которые начались на Майдане, в выступлениях некоторых политиков, и продолжились процессами, которые можно неоригинально назвать "делением оранжевого пирога". Созданием партий, которые якобы должны наследовать ситуацию Майдана.
Справляться с тревогами преследования можно, самому становясь преследователем и демонстрируя свои силовые возможности, составляя списки, диктуя "политическую волю" и т.д.
Антикоррупционные проекты, которые, естественно, являются "фишкой" сезона, - это одна из тем, в которой может определиться общая направленность деятельности новых общественных организаций. Такие проекты уже носят конфликтный характер, очевидно, концентрируя в себе основные возможные тенденции развития настоящей ситуации.
Г-н Корчинский напоминает о том, что коррупция - вечная тема, известная еще со времен древних цивилизаций. Очевидно, пафос его высказывания в том, что раз тема вечна, следовательно, заниматься ею не имеет особого смысла.
Второе направление - сложное, но подающее надежды. Стремление сохранить, продолжить ситуацию понятны. Но - важно осознавать, что нет и не может быть автора у произошедшего, или, наоборот - все являются авторами данной ситуации. Ее нельзя подчинить или ввести в рамки. С ней можно только контактировать.
И любую актуальную тему, концентрирующую в себе множество частных интересов и конфликтных моментов нужно решать в "схематизме культуры". Это значит - немного отстраняться от "насущного момента", чтобы постичь более глубинные смыслы. Например, коррупция - это не просто страсть к наживе нечестных чиновников.
Мотив, который не лежит на поверхности, может заключаться в стремлении поддержать определенную систему взаимозависимостей, в которой сформировалось несколько поколений чиновников. И опасность брать взятки под угрозой антикоррупционной "чистки" примерно равна опасности остаться "без руля", без привычных правил игры, почувствовать потерю объединяющего "корпоративного фактора", который является основой общего существования.
Причем эта общность важна не только для тех, кто берет взятки, но и для тех, кто их дает. Поэтому кроме преследования (которое входит в компетенцию исключительно следственных органов и судов, а не "политической воли") необходим поиск иных основ сосуществования.
"Схематизм культуры" - это сфера, где действуют не материальные ценности, но создаются, трансформируются различные смыслы, определяющие уже тот вид, который будут иметь конкретные действия. Без этого производимый эффект может быть ровно противоположным первоначально декларируемым "благим намерениям".
Новость о программе нового правительства с такими высокими и пафосными названиями изначально это вызвала скепсис.
Однако представляя программу, г-жа Тимошенко продемонстрировала - для того, чтобы произвести системные изменения, необходимо произвести позицию, определить пространство и фокус видения, выстраивая новую философию, определяющую соположение тел и смыслов в пространстве цивилизации и культуры.
Это дает перспективу развития и обеспечивает кредит доверия. Главное потом - выдержать это направление, не пускаясь в другую крайность - предельной конкретики, как с 3000 предприятий, заявленных вдруг для реприватизации.
Приходилось слышать, что заявления Тимошенко - это одно, но в работе с командой она действует очень толерантно и эффективно. Но реальность нынешнего времени - это информационное пространство, которое реагирует именно на высказывания, т.е. высказывание является уже конкретным, а, может быть, и более конкретным действием. "Если ты говоришь "телега", стало быть, она проходит через твой рот" (Хриссипп).
То же касается и действий новых общественных организаций, которые, вероятно, не хотят повторить историю уже ранее существовавших. Без наивных ожиданий, что это начало будет другое и обеспечит совсем другие схемы развития, чем прежде. Для того, чтобы надеяться на иной ход событий, необходимо заново обнаружить основы собственной идентичности и разработать иные подходы в действии, соответствующий инструментарий. Здесь может быть очень тонкая разница.
Возьмем, к примеру, ситуацию "земельного скандала", названную так ведущим Скрыпиным в эфире 5-го канала. Скрыпин предварил показ сюжета о распиливании забора активистами партии Зеленых в Пуща-Водице оговоркой, что это акция общественной организации "Пора". Далее выступал г-н Каськив, который скромно отметил, что акция планировалась "Порой", о чем было заявлено, но в любом случае хорошо, что кто-то это сделал. No comment.
Будем говорить не о том, кто изначально планировал кампанию, или о существовании еще многих участков, где проблемы не менее значимы для общества.
И даже не о том, насколько ярко это отражает ситуацию спутанной идентичности, где неразличимы я, не-я, партия, общественная организация и проч. Не вопрос в том, кто поднял "земельный скандал", а в том, как в исполнении "Поры" идея схлопывается, утрачивает признаки культуры отстаивания демократических прав, списки земельных "пайщиков" превращаются в зловещие "черные списки", средство так называемого "громадського контроля".
Как скоро мы придем к ситуации, когда любое нормальное начинание будет перекручиваться и терять первоначальный смысл?
Фантазии о возможных позициях общественных организаций
Хотя, возможно, это скоро пройдет и новые общественные организации не упустят возможности для того, чтобы занять место, которое бы способствовало организации цивилизованного общественного диалога между социальными субъектами. И не без прямой выгоды для себя.
Это может быть посредничество в представлении интересов бизнеса, тем более, что на данный момент не принят закон о лоббизме.
В программе, которую новый премьер-министр представила при назначении, говорилось о поддержке малого и среднего бизнеса, в том числе путем как бы "курсов повышения квалификации". Это важная и полезная вещь, учитывая уровень развития многих небольших отечественных предприятий, однако не такая увлекательная, может быть, как реприватизация. Поэтому можно и не надеяться на первоочередное исполнение именно этого пункта программы без конкретно сформулированного общественного запроса.
Далее - общественная организация может исполнить роль в минимизации рисков в предвыборный период, когда определяются пути финансирования и идет переговорный процесс. Это сделает договоренности более прозрачными и четкими, а, значит, и взаимовыгодными для договаривающихся сторон.
Усилия общественных организаций могут быть направлены на задействование интеллектуального потенциала профессиональных сообществ. Последние часто грешат незрелыми представлениями о внешней социальной активности и неумением "овнешнить" свои достижения, доведя их до инстанций, которые составляют государственные программы в гуманитарной, научной сфере, области здравоохранения и т.д.
Задействование интеллектуального потенциала и творческих достижений может быть выгодно не только министерским структурам, в плане повышения квалификации предлагаемых программ развития той или иной сферы, но и бизнес-структурам, политическим партиям в осуществлении программных разработок и подбора технологий в их осуществлении.
Кроме того, в исполнении различных акций необходима разработка нового инструментария. В прессе появлялись сетования одного из лидеров черной "Поры" на то, что СМИ освещает только массовые, масштабные акции, обходя вниманием не менее важные, но небольшие проводимые акции. Может быть. А, может быть, они не освещаются потому, что инструментарий выбран не совсем адекватно.
Приходилось слышать на одной конференции, посвященной состоянию современного искусства о проекте по принятию обществом бомжей, то ли в Македонии, то ли в Югославии.
Бомжи - это один из элементов, который подлежит отклонению социума, который находится как бы вне его рамок, и при встрече с "нормальным" человеком вызывает у последнего досаду или раздражение из-за невозможности решить эту проблему социальным путем.
В рамках этого проекта бомжи стали объектом художественного творчества - различного рода инсталляций, проводимых прямо на улицах. Например, их использовали как элемент коллажа, вписывая таким образом в ландшафт.
Они становились видимыми для людей, и спустя полгода таких регулярных акций организовали встречу, где люди начали общаться с бомжами, т.е. включили их в поле своего зрения. В проекте принимал участие французский художник, который по окончании придумал для этих бомжей, ставших его творческим материалом, "статус" - он оформил их как художественные объекты во французском музее современного искусства (юридически, а не физически).
После такого проекта "вписания" бомжей в поле зрения, уже можно планировать социальные программы. Это - пример неординарного подхода, который можно составить, не пребывая в изоляции, но имея контакт с творческой общественностью в данном случае.
Кроме бомжей у нас много таких тем, которые составляют разрывы в общем психосоциальном поле. Например, проблема алкоголизма, наркомании, трудных подростков, образования, перехода на страховую медицину и так далее, они не лежат на поверхности и не решаются только в социально-законодательной плоскости.
Можно перечислять далее, но в принципе - возможность такого подхода требует от общественных организаций коренного пересмотра своей роли и специальной работы для того, чтобы завоевать кредит доверия в обществе. Возможно, следует также отказаться от мегаломанических притязаний на тотальную функцию контролера в государстве.
То есть все описанное выглядит, наверное, гораздо скромнее, чем революционная активность. И, может быть, не соизмеримо с ощущением победы такого масштаба.
Возможно, в самовосприятии не хватает иронии, столь необходимой для перехода к мирным способам действий. Но с этим как раз можно справиться, есть рецепт от Джона Леннона.
Когда группа "Битлз" вышла на волну сумасшедшей популярности, он сказал: "Когда я чувствую, что у меня голова начинает распухать от всего этого, я смотрю на Ринго, и тогда мне становится ясно, что мы не супермены".
Изменения, которые происходят революционным путем, должны иметь постепенный путь развития и становления. Для этого стоит остановиться, отстранившись от "насущного момента" и разных целесообразностей - политических, ситуативных и проч. Иначе все это рискует остаться на эмоциональном уровне, сначала - уровне надежд и ожиданий, быстро сменяющихся дезориентацией, раздражением, затем - разочарованием и стагнацией.
Мы ведь не голосовали и не стояли на площади только за приход новых, хороших, моральных людей на старые места? Скорее, надежды были связаны с некоторыми структурными изменениями, которые создадут эффективные правила игры для каждого человека, определенными рамками, которые позволят задействовать "энергетические потоки", потенциалы различных социальных групп в общем, каком-то созидательном русле.
Новые надежды и старые проблемы
Один из важных факторов становления демократической модели - функционирование "общественного сектора", представленного рядом общественных организаций. Как старыми, существующими с десяток лет, так и новыми общественными движениями, которые претендуют на создание организаций "нового типа".
На самом деле, очень заманчиво было бы представить, что реально появятся организации, которые будут справляться с функциями стимуляции и оформления процессов в гражданском обществе. Т.е. займут позицию, которая позволит создать реальные механизмы общественного взаимодействия, чтобы обеспечить необходимую динамику и воздушное пространство для "модели демократии".
К сожалению, практика показывает, что общественные движения в Украине, исполнив свою революционную роль, не столь эффективно функционируют уже в статусе общественных организаций.
Поэтому возникает ряд вопросов.
Во-первых, если речь идет о создании новых организаций, чем они должны отличаться от старых?
Во-вторых, каким образом может произойти переход от революционной деятельности, учитывая болезненность и сложность такого перемещения на "мирные рельсы" для всех, не только для активистов общественных движений?
Ситуацию в общественном секторе в Украине можно сравнить с Польшей, но только по времени начала его формирования. В остальном приходится констатировать огромную разницу - в эффективности работы организаций, в признании их полезности и степени доверия к ним широких слоев населения и различных социальных групп, а также в прозрачности и открытости.
Правда, в Польше изначально была проведена работа по созданию концепта - что такое общественная организация, вписанная в общий социальный проект, и по формированию соответствующей идентичности у активистов.
В Украине этого сделано не было, и на данный момент в организациях, существующих до сих пор, имеется достаточно проблем. Среди них можно назвать изоляционность, замкнутость на себя (что уже есть нонсенс, учитывая номинанальные задачи общественных организаций), довольно ограниченный инструментарий в осуществлении ряда проектов, низкая "внешняя" эффективность традиционных для многочисленных организаций проектов (общественных приемных, гражданского представительства и проч.).
Также - низкий профессиональный уровень в специализированных проектах, исполняемых не профессиональными объединениями, а общественными организациями широкого профиля в силу отсутствия финансирования таких нужд. Например, при работе с целевыми группами - детьми, подростками, социально незащищенными людьми, в других проектах, куда должны привлекаться узкие специалисты.
Различным группам в плохо структурированном обществе присущи проблемы социальной идентичности. Поэтому в их функционировании и развитии большую роль играет психодинамика и такие установки, которые создают внутреннюю симбиотичность, слипание в группе, т.е. такую ситуацию, которую можно сохранить от распада только путем ограничения внешних связей, "законсервировавшись" в созданной специфической среде.
Ограничения внешней активности (кроме протестных акций) связаны со страхом размывания идентичности подобной группы. Внешние акции возможны только в протестном режиме, и, как бы это сказать, демонстрационного характера. Под "демонстрационный" я имею в виду не стиль, а, скорее, направленность на противопоставление, в крайнем случае - на внешнего врага, что также поддерживает ощущение идентичности группы.
Фактор "Майдана"
Тот вид, который могут иметь общественные организации, во многом определяют контексты их возникновения.
События "оранжевой революции" имеют некоторое сходство с началом 90-х, но все-таки больше отличий. Мы не начинаем с чистого листа, но вопрос о возможности наступить на те же грабли остается открытым.
Ситуация "Майдана" стала возможной, поскольку, несмотря на все признаки отсутствия демократии, последняя присутствовала в качестве виртуального понятия, производя в массовом сознании постепенные изменения. Эти микроизменения в результате сформировали гражданскую позицию.
С другой стороны, она рискует "схлопнуться", оставшись на уровне поэтической метафоры, не будучи воплощена в реальную демократическую модель. Последняя возможна при условии, что ее устроением будут заниматься не только романтики, сформированные в "поле революции", и "профессионалы" от общественных организаций и политических движений.
Основное количество людей, вышедшие на Майдан, "в будние дни" не являются активистами политических и общественных движений. Это как раз сильно отличало эту ситуацию от, скажем, ситуации студенческих протестных движений.
В обществе всегда присутствует определенный процент "протестного электората", людей, настроенных на активное самовыражение в митингах и протестных акциях. Однако этих людей не хватает для осуществления серьезных изменений.
В двух моментах.
Момент 1 - технологический. Всегда можно сказать, что 200 или даже 2000 протестующих - не представляют позицию всего общества, и это правда. И всегда можно организовать 200 или 2000 человек, которые будут митинговать напротив, выдвигая противоположные требования.
В данном случае технологические попытки организовать контр-движения не сработали, потому, что речь шла не о технологическом уровне.
Момент 2 - смысловой. На Майдане организовалась ситуация, причиной которой в меньшей степени стала организационная работа штабов и общественных движений.
Главная причина - фактор событийности. Когда личные, профессиональные, бизнесовые, и так далее интересы множества разных людей, принадлежащих разным социальным группам пересеклись между собой и с "идеей демократии". И это то, что можно назвать "фактором Майдана". При этом каждый инвестировал в эту идею свою позицию, связанную с кругом своих интересов.
Это - реальный материал для создания модели и структурных изменений.
Один из рисков ситуации пост-Майдана - не воспользоваться этим "материалом". Еще более рискованно - проигнорировать эту связь личных и групповых интересов с необходимыми демократическими реформами, иди даже противопоставить, создать конфликт практических и моральных интересов. И это касается не только деятельности общественных организаций.
Психология перехода
Правда, сегодня есть и другой риск, более общего плана - здравый смысл может потерпеть фиаско в силу психодинамики перехода от "революционных высот" к "норме трудовых будней".
Ситуация революции очень энергоемка. Пребывая или участвуя в ней, человек задействует очень глубинные и мощные процессы. Люди, выходившие на Майдан, были готовы ко всему.
С другой стороны, это была как бы "нормальная" готовность, по большей части без экстремистских настроений. В несколькосоттысячном скоплении людей отсутствовали процессы, присущие "психологии толпы", или "массы".
"Карнавализация" процесса с одной стороны, несла смысл иронического самоотстранения и позволяла выдержать напряжение, с другой - карнавальный смех, по Бахтину, обеспечивал возможность контакта с незавершенным настоящим. Т.е. с неопределенной ситуацией, которая несет в себе множество реальных угроз.
И в этом пространстве каждый ощущал свою предельную ответственность за происходящее, участвуя своими личными смыслами, которые принимались и разделялись огромным количеством других людей.
"Выпав" из этой ситуации, человек сталкивается с разного рода тревогами, как будто был прерван контакт с "питательной средой", экстремальной, но в которой значительно легче было переварить разные страхи и тревоги, чем вне ее.
И тут требуются личные усилия, чтобы справиться с возможным ощущением дезинтеграции, тревогами преследования, страхами быть поглощенным потоком стихийного становления, потери самотождественности, чувством опустошенности и так далее. Кроме того, необходимы усилия, чтобы сохранить то ценное, что каждый получил в опыте переживания.
Есть разные способы со всем этим справляться, два направления. Оба эти направления можно видеть и в деятельности общественных движений после революции, и в направленности усилий новой власти.
Первый (легкий, но не адекватный) - выстраивание психологической защиты определенного рода. Например, присоединение к стихийному становлению - "есть у революции начало, нет у революции конца" - попытки удержания того, что происходило, в навязчивом продолжении, повторении протестных акций. Это касается "послереволюционных" действий "Поры" (и "желтого", и "черного" ее крыльев).
Правда, по большей части это лишено тех признаков, которые имели место на Майдане.
Потеря чувства юмора, например. Это предельно серьезно - все эти уличные акции и "черные списки". Также можно видеть попытки "надстроиться над ситуацией", которые начались на Майдане, в выступлениях некоторых политиков, и продолжились процессами, которые можно неоригинально назвать "делением оранжевого пирога". Созданием партий, которые якобы должны наследовать ситуацию Майдана.
Справляться с тревогами преследования можно, самому становясь преследователем и демонстрируя свои силовые возможности, составляя списки, диктуя "политическую волю" и т.д.
Антикоррупционные проекты, которые, естественно, являются "фишкой" сезона, - это одна из тем, в которой может определиться общая направленность деятельности новых общественных организаций. Такие проекты уже носят конфликтный характер, очевидно, концентрируя в себе основные возможные тенденции развития настоящей ситуации.
Г-н Корчинский напоминает о том, что коррупция - вечная тема, известная еще со времен древних цивилизаций. Очевидно, пафос его высказывания в том, что раз тема вечна, следовательно, заниматься ею не имеет особого смысла.
Второе направление - сложное, но подающее надежды. Стремление сохранить, продолжить ситуацию понятны. Но - важно осознавать, что нет и не может быть автора у произошедшего, или, наоборот - все являются авторами данной ситуации. Ее нельзя подчинить или ввести в рамки. С ней можно только контактировать.
И любую актуальную тему, концентрирующую в себе множество частных интересов и конфликтных моментов нужно решать в "схематизме культуры". Это значит - немного отстраняться от "насущного момента", чтобы постичь более глубинные смыслы. Например, коррупция - это не просто страсть к наживе нечестных чиновников.
Мотив, который не лежит на поверхности, может заключаться в стремлении поддержать определенную систему взаимозависимостей, в которой сформировалось несколько поколений чиновников. И опасность брать взятки под угрозой антикоррупционной "чистки" примерно равна опасности остаться "без руля", без привычных правил игры, почувствовать потерю объединяющего "корпоративного фактора", который является основой общего существования.
Причем эта общность важна не только для тех, кто берет взятки, но и для тех, кто их дает. Поэтому кроме преследования (которое входит в компетенцию исключительно следственных органов и судов, а не "политической воли") необходим поиск иных основ сосуществования.
"Схематизм культуры" - это сфера, где действуют не материальные ценности, но создаются, трансформируются различные смыслы, определяющие уже тот вид, который будут иметь конкретные действия. Без этого производимый эффект может быть ровно противоположным первоначально декларируемым "благим намерениям".
Новость о программе нового правительства с такими высокими и пафосными названиями изначально это вызвала скепсис.
Однако представляя программу, г-жа Тимошенко продемонстрировала - для того, чтобы произвести системные изменения, необходимо произвести позицию, определить пространство и фокус видения, выстраивая новую философию, определяющую соположение тел и смыслов в пространстве цивилизации и культуры.
Это дает перспективу развития и обеспечивает кредит доверия. Главное потом - выдержать это направление, не пускаясь в другую крайность - предельной конкретики, как с 3000 предприятий, заявленных вдруг для реприватизации.
Приходилось слышать, что заявления Тимошенко - это одно, но в работе с командой она действует очень толерантно и эффективно. Но реальность нынешнего времени - это информационное пространство, которое реагирует именно на высказывания, т.е. высказывание является уже конкретным, а, может быть, и более конкретным действием. "Если ты говоришь "телега", стало быть, она проходит через твой рот" (Хриссипп).
То же касается и действий новых общественных организаций, которые, вероятно, не хотят повторить историю уже ранее существовавших. Без наивных ожиданий, что это начало будет другое и обеспечит совсем другие схемы развития, чем прежде. Для того, чтобы надеяться на иной ход событий, необходимо заново обнаружить основы собственной идентичности и разработать иные подходы в действии, соответствующий инструментарий. Здесь может быть очень тонкая разница.
Возьмем, к примеру, ситуацию "земельного скандала", названную так ведущим Скрыпиным в эфире 5-го канала. Скрыпин предварил показ сюжета о распиливании забора активистами партии Зеленых в Пуща-Водице оговоркой, что это акция общественной организации "Пора". Далее выступал г-н Каськив, который скромно отметил, что акция планировалась "Порой", о чем было заявлено, но в любом случае хорошо, что кто-то это сделал. No comment.
Будем говорить не о том, кто изначально планировал кампанию, или о существовании еще многих участков, где проблемы не менее значимы для общества.
И даже не о том, насколько ярко это отражает ситуацию спутанной идентичности, где неразличимы я, не-я, партия, общественная организация и проч. Не вопрос в том, кто поднял "земельный скандал", а в том, как в исполнении "Поры" идея схлопывается, утрачивает признаки культуры отстаивания демократических прав, списки земельных "пайщиков" превращаются в зловещие "черные списки", средство так называемого "громадського контроля".
Как скоро мы придем к ситуации, когда любое нормальное начинание будет перекручиваться и терять первоначальный смысл?
Фантазии о возможных позициях общественных организаций
Хотя, возможно, это скоро пройдет и новые общественные организации не упустят возможности для того, чтобы занять место, которое бы способствовало организации цивилизованного общественного диалога между социальными субъектами. И не без прямой выгоды для себя.
Это может быть посредничество в представлении интересов бизнеса, тем более, что на данный момент не принят закон о лоббизме.
В программе, которую новый премьер-министр представила при назначении, говорилось о поддержке малого и среднего бизнеса, в том числе путем как бы "курсов повышения квалификации". Это важная и полезная вещь, учитывая уровень развития многих небольших отечественных предприятий, однако не такая увлекательная, может быть, как реприватизация. Поэтому можно и не надеяться на первоочередное исполнение именно этого пункта программы без конкретно сформулированного общественного запроса.
Далее - общественная организация может исполнить роль в минимизации рисков в предвыборный период, когда определяются пути финансирования и идет переговорный процесс. Это сделает договоренности более прозрачными и четкими, а, значит, и взаимовыгодными для договаривающихся сторон.
Усилия общественных организаций могут быть направлены на задействование интеллектуального потенциала профессиональных сообществ. Последние часто грешат незрелыми представлениями о внешней социальной активности и неумением "овнешнить" свои достижения, доведя их до инстанций, которые составляют государственные программы в гуманитарной, научной сфере, области здравоохранения и т.д.
Задействование интеллектуального потенциала и творческих достижений может быть выгодно не только министерским структурам, в плане повышения квалификации предлагаемых программ развития той или иной сферы, но и бизнес-структурам, политическим партиям в осуществлении программных разработок и подбора технологий в их осуществлении.
Кроме того, в исполнении различных акций необходима разработка нового инструментария. В прессе появлялись сетования одного из лидеров черной "Поры" на то, что СМИ освещает только массовые, масштабные акции, обходя вниманием не менее важные, но небольшие проводимые акции. Может быть. А, может быть, они не освещаются потому, что инструментарий выбран не совсем адекватно.
Приходилось слышать на одной конференции, посвященной состоянию современного искусства о проекте по принятию обществом бомжей, то ли в Македонии, то ли в Югославии.
Бомжи - это один из элементов, который подлежит отклонению социума, который находится как бы вне его рамок, и при встрече с "нормальным" человеком вызывает у последнего досаду или раздражение из-за невозможности решить эту проблему социальным путем.
В рамках этого проекта бомжи стали объектом художественного творчества - различного рода инсталляций, проводимых прямо на улицах. Например, их использовали как элемент коллажа, вписывая таким образом в ландшафт.
Они становились видимыми для людей, и спустя полгода таких регулярных акций организовали встречу, где люди начали общаться с бомжами, т.е. включили их в поле своего зрения. В проекте принимал участие французский художник, который по окончании придумал для этих бомжей, ставших его творческим материалом, "статус" - он оформил их как художественные объекты во французском музее современного искусства (юридически, а не физически).
После такого проекта "вписания" бомжей в поле зрения, уже можно планировать социальные программы. Это - пример неординарного подхода, который можно составить, не пребывая в изоляции, но имея контакт с творческой общественностью в данном случае.
Кроме бомжей у нас много таких тем, которые составляют разрывы в общем психосоциальном поле. Например, проблема алкоголизма, наркомании, трудных подростков, образования, перехода на страховую медицину и так далее, они не лежат на поверхности и не решаются только в социально-законодательной плоскости.
Можно перечислять далее, но в принципе - возможность такого подхода требует от общественных организаций коренного пересмотра своей роли и специальной работы для того, чтобы завоевать кредит доверия в обществе. Возможно, следует также отказаться от мегаломанических притязаний на тотальную функцию контролера в государстве.
То есть все описанное выглядит, наверное, гораздо скромнее, чем революционная активность. И, может быть, не соизмеримо с ощущением победы такого масштаба.
Возможно, в самовосприятии не хватает иронии, столь необходимой для перехода к мирным способам действий. Но с этим как раз можно справиться, есть рецепт от Джона Леннона.
Когда группа "Битлз" вышла на волну сумасшедшей популярности, он сказал: "Когда я чувствую, что у меня голова начинает распухать от всего этого, я смотрю на Ринго, и тогда мне становится ясно, что мы не супермены".
