О России и надежде
Юрий Андрухович, "Красный 100%", Санкт-Петербург — Понедельник, 7 февраля 2005, 23:00
1. Фальсификация
Я ненавижу телевидение и понятно почему: оно на девять десятых состоит из попсы. Впрочем, с ненавистью я, пожалуй, загнул – можно бы выразиться и посдержаннее. Скажем так: я недолюбливаю телевидение. Или еще мягче: я вполне мог бы прожить без телевидения.
Но еще два – три месяца тому назад я, ненавидя телевидение, не мог без него жить. Я нервничал и переключал каналы, и каждый из них наперегонки с другими пытался всего меня, во весь мой рост, погрузить в дезу, накрыть меня ею с головой, утопить меня в ней.
Естественно, дело шло к выборам президента и телевизионная деза считалась одним из действеннейших средств предвыборной борьбы во имя единого и неделимого провластно-пророссийского кандидата.
Но я (позже окажется, нас таких было 15 миллионов) любил другого кандидата и дело его избрания ничтоже сумняшеся счел чуть ли не решающим делом всей своей жизни. Поэтому я ненавидел все (за исключением одного) украинские телеканалы, без устали изливавшие вовне свою вонь, и особенно меня раздражал русский человек Дмитрий Киселев на одном из них.
В отличие от своих коллег-аборигенов он лгал с особым профессиональным апломбом. Наверное, именно таким образом – ложью – он боролся за единство Украины и России. Ему казалось, что он делает доброе дело для страны, которой не жалко. Однако хватит о нем.
Ведь потом у нас была революция – да, именно так, без кавычек, я и пишу это слово, потому что если это было нечто иное, скажем, "революция", то я ничего в Украине не смыслю. И под ее, революции, гражданственным воздействием даже телеканалы преобразились и прекратили лгать – почти все, за исключением пожалуй одного, но тот -донецкий, ему разрешается.
И когда я уже потихоньку остывал от своей телефобии, а улыбки телеведущих переставали казаться мне такими бесконечно противными, я случайно (дело было в гостях) напоролся на один из главных российских телеканалов и мне объявили, что они сейчас покажут фильм "о событиях на Украине".
После чего началось: видеоряд с бомжами, якобы "участниками революции", чьи-то агрессивные физиономии, полное отсутствие общих планов (дабы утаить полтора миллиона митингующих), потом опять какое-то орущее быдло крупняком, потом некий "политтехнолог из штаба Ющенко" авторитетно рассказал, что оранжевый цвет минувшей весной придумал некто Сорос (а почему бы не Черчилль в восемнадцатом году, хотелось мне крикнуть), потом появился мальчик с совершенно кокаиновым взглядом, якобы студент, который без обиняков выложил все как оно есть со студенческими подрывными организациями – и структуру с "сотниками" да "десятниками", и принципы финансирования (от того же Сороса), и тактику прорыва милицейских заграждений – и все это на фоне видеоряда с полевыми занятиями каких-то парамилитарных усатых мужичищ, неизвестно где, когда и кем отснятых, то есть явно импортированных из какой-то другой оперы, приднестровской что ли.
Тут я взбунтовался и попросил хозяина дома выключить Геббельса на фиг, что он и сделал. Но осадок, как говорится в известном анекдоте, все равно остался.
2. Вивисекция
Грех российской дезинформационной махины состоит не только в том, что она целеустремленно работала на разъединение братской (я не язвлю) страны, истово воплощая в жизнь изготовленную по российским же технологиям альтернативу "территориальный раскол или гражданская война".
И не только в том, что для достижения этой цели она не брезговала мелким жульничеством с достаточно впрочем опасными последствиями – когда, например, произнесенные Ющенко слова о том, что он "готов встать перед донецкими шахтерами на колени" синхронно переводились на русский таким образом, что он "готов поставить донецких шахтеров на колени".
Но эта же махина – а через нее и вся официальная Россия – грешна еще и перед собственными гражданами, перед своими же россиянами, по-советски тупо лишив их объективной информации о происходящем у нас и тем самым – ни больше и ни меньше --изолировав от действительности.
Ну почему российские репортажи из революционного Киева в ноябре 2004 года до такой боли напоминали советские телесводки из Праги 1968-го или Гданьска 1980-го?
Неужели мир так и стоял на месте в течение всех последних 30 – 40 лет?
Неужели русским людям и сегодня можно впаривать и втюхивать все эти сусловские мессиджи об "американских деньгах", "зомбированных молодчиках" и "националистическом шабаше"?
В результате же произошла одна довольно жестокая штука. Благодаря оранжевой революции весь цивилизованный мир узнал об Украине нечто очень важное и противоположное тому, что знал о ней раньше (а знал он – если вообще что-нибудь знал – что это некая зона серости, скучная и унылая, которой правят несколько постсоветских подонков).
И вдруг оказалось, что это красивая оранжевая страна, в которой множество свободных людей и они совершенно красиво, свободно и оранжево победили серое постсоветское зло. Поэтому все лучшее, что живет и дышит в цивилизованном мире, поддержало и полюбило Украину.
Она внезапно и прочно вошла в моду, в самые что ни на есть центры притяжения, и все эти "западники" теперь едут сюда толпами, снимают фильмы, пишут репортажи и влюбляются.
И только русские братья никакой правды обо всем об этом не знают и в лучшем случае обижено молчат, а в худшем злобно по-жириновски ругаются. И мне становится невыносимо жаль их – таких лишенных реальности, таких одиноких в своей обиженности, таких чужих на европейском празднике жизни.
3. Реколлекция
Иногда мне настолько жаль их, что я даже и не спрашиваю "Кто виноват?".
С этим как бы все ясно – виноваты те, которые решили, что раз Украина для России "окно в Европу", то надо бы ее поплотнее от Европы отбаррикадировать. То есть заглушить это окно к чертовой матери, чтоб не лезли.
Но куда важнее вопрос о будущем – и даже не "Что делать?", а "Камо грядеши?".
То, что Украина свой европейский выбор уже сделала и "грядеши" в Европу, для меня теперь вне любых сомнений. Россия же изначально и традиционно по поводу Европы высокомерничает и по-прежнему пытается сплотить вокруг себя некое военно-политическое сообщество постсоветских полудиктаторов для некоей новой сверхдержавы.
Зачем? А это уже вне сферы рационального – просто так, для противовесу что ли, чтоб Запад не выпендривался, а если все-таки нужна формулировка поинтеллигентнее, то вот она: для многополюсности мира.
Того, к созданию которого уже приложились и Саддам, и Каддафи, да и любой африканский людоед. И сильно помогло оно им?
Ах, полноте, Россия! – так и хочется мне воскликнуть классическим слогом. Я знаю, что умом тебя не понять и даже люблю тебя за это, но ум, а точнее разум ведь иногда тоже не лишний. Разберись в себе и соберись заново и найди для себя новое продолжение. Допустим того, чего ты уже достигла в 1991-м – свободы. Откопай ее, эту свободу откуда-то из своих потаенных гражданских хранилищ! У тебя должно получиться, я знаю.
Ведь очень хочется нормально жить по-соседски, ездить друг к другу в гости без виз и разговаривать об искусстве.
Но чтобы такой разговор у нас наконец получился, России нужен переворот. В том числе и так называемый коперниканский – из тех, которые выражаются в стремлении видеть, слышать и понимать по-другому.
Или, скажем, в способности рассмотреть в Украине нечто большее, чем родину сала, дешевой рабочей силы, лимиты, нелегальных гастарбайтеров, горилки с перцем, фрикативного, с придыханием "г" и южного акцента с шоканьем. И даже нечто большее, чем весь этот вконец одряхлевший комплекс Святой Руси, славянского единства, "матери городов русских", православия, чаепития, рукоблудия, чинопочитания и суесловия.
Но для того, чтобы рассмотреть в Украине нечто большее, чем наборы подобных стереотипов, нечто новое, оранжевое и свободное, России необходимо впервые посмотреть на нее с неподдельным и непредвзятым интересом.
А для этого, к примеру, для начала перевести (но хорошо перевести!) и прочитать десятки украинских поэтов, а потом еще десятки прозаиков – чтобы знать нас настолько же хорошо, насколько мы знаем вас.
А то ведь вся надежда останется лишь на водку. Очень ненадежная, по-моему, надежда.
Я ненавижу телевидение и понятно почему: оно на девять десятых состоит из попсы. Впрочем, с ненавистью я, пожалуй, загнул – можно бы выразиться и посдержаннее. Скажем так: я недолюбливаю телевидение. Или еще мягче: я вполне мог бы прожить без телевидения.
Но еще два – три месяца тому назад я, ненавидя телевидение, не мог без него жить. Я нервничал и переключал каналы, и каждый из них наперегонки с другими пытался всего меня, во весь мой рост, погрузить в дезу, накрыть меня ею с головой, утопить меня в ней.
Естественно, дело шло к выборам президента и телевизионная деза считалась одним из действеннейших средств предвыборной борьбы во имя единого и неделимого провластно-пророссийского кандидата.
Но я (позже окажется, нас таких было 15 миллионов) любил другого кандидата и дело его избрания ничтоже сумняшеся счел чуть ли не решающим делом всей своей жизни. Поэтому я ненавидел все (за исключением одного) украинские телеканалы, без устали изливавшие вовне свою вонь, и особенно меня раздражал русский человек Дмитрий Киселев на одном из них.
В отличие от своих коллег-аборигенов он лгал с особым профессиональным апломбом. Наверное, именно таким образом – ложью – он боролся за единство Украины и России. Ему казалось, что он делает доброе дело для страны, которой не жалко. Однако хватит о нем.
Ведь потом у нас была революция – да, именно так, без кавычек, я и пишу это слово, потому что если это было нечто иное, скажем, "революция", то я ничего в Украине не смыслю. И под ее, революции, гражданственным воздействием даже телеканалы преобразились и прекратили лгать – почти все, за исключением пожалуй одного, но тот -донецкий, ему разрешается.
И когда я уже потихоньку остывал от своей телефобии, а улыбки телеведущих переставали казаться мне такими бесконечно противными, я случайно (дело было в гостях) напоролся на один из главных российских телеканалов и мне объявили, что они сейчас покажут фильм "о событиях на Украине".
После чего началось: видеоряд с бомжами, якобы "участниками революции", чьи-то агрессивные физиономии, полное отсутствие общих планов (дабы утаить полтора миллиона митингующих), потом опять какое-то орущее быдло крупняком, потом некий "политтехнолог из штаба Ющенко" авторитетно рассказал, что оранжевый цвет минувшей весной придумал некто Сорос (а почему бы не Черчилль в восемнадцатом году, хотелось мне крикнуть), потом появился мальчик с совершенно кокаиновым взглядом, якобы студент, который без обиняков выложил все как оно есть со студенческими подрывными организациями – и структуру с "сотниками" да "десятниками", и принципы финансирования (от того же Сороса), и тактику прорыва милицейских заграждений – и все это на фоне видеоряда с полевыми занятиями каких-то парамилитарных усатых мужичищ, неизвестно где, когда и кем отснятых, то есть явно импортированных из какой-то другой оперы, приднестровской что ли.
Тут я взбунтовался и попросил хозяина дома выключить Геббельса на фиг, что он и сделал. Но осадок, как говорится в известном анекдоте, все равно остался.
2. Вивисекция
Грех российской дезинформационной махины состоит не только в том, что она целеустремленно работала на разъединение братской (я не язвлю) страны, истово воплощая в жизнь изготовленную по российским же технологиям альтернативу "территориальный раскол или гражданская война".
И не только в том, что для достижения этой цели она не брезговала мелким жульничеством с достаточно впрочем опасными последствиями – когда, например, произнесенные Ющенко слова о том, что он "готов встать перед донецкими шахтерами на колени" синхронно переводились на русский таким образом, что он "готов поставить донецких шахтеров на колени".
Но эта же махина – а через нее и вся официальная Россия – грешна еще и перед собственными гражданами, перед своими же россиянами, по-советски тупо лишив их объективной информации о происходящем у нас и тем самым – ни больше и ни меньше --изолировав от действительности.
Ну почему российские репортажи из революционного Киева в ноябре 2004 года до такой боли напоминали советские телесводки из Праги 1968-го или Гданьска 1980-го?
Неужели мир так и стоял на месте в течение всех последних 30 – 40 лет?
Неужели русским людям и сегодня можно впаривать и втюхивать все эти сусловские мессиджи об "американских деньгах", "зомбированных молодчиках" и "националистическом шабаше"?
В результате же произошла одна довольно жестокая штука. Благодаря оранжевой революции весь цивилизованный мир узнал об Украине нечто очень важное и противоположное тому, что знал о ней раньше (а знал он – если вообще что-нибудь знал – что это некая зона серости, скучная и унылая, которой правят несколько постсоветских подонков).
И вдруг оказалось, что это красивая оранжевая страна, в которой множество свободных людей и они совершенно красиво, свободно и оранжево победили серое постсоветское зло. Поэтому все лучшее, что живет и дышит в цивилизованном мире, поддержало и полюбило Украину.
Она внезапно и прочно вошла в моду, в самые что ни на есть центры притяжения, и все эти "западники" теперь едут сюда толпами, снимают фильмы, пишут репортажи и влюбляются.
И только русские братья никакой правды обо всем об этом не знают и в лучшем случае обижено молчат, а в худшем злобно по-жириновски ругаются. И мне становится невыносимо жаль их – таких лишенных реальности, таких одиноких в своей обиженности, таких чужих на европейском празднике жизни.
3. Реколлекция
Иногда мне настолько жаль их, что я даже и не спрашиваю "Кто виноват?".
С этим как бы все ясно – виноваты те, которые решили, что раз Украина для России "окно в Европу", то надо бы ее поплотнее от Европы отбаррикадировать. То есть заглушить это окно к чертовой матери, чтоб не лезли.
Но куда важнее вопрос о будущем – и даже не "Что делать?", а "Камо грядеши?".
То, что Украина свой европейский выбор уже сделала и "грядеши" в Европу, для меня теперь вне любых сомнений. Россия же изначально и традиционно по поводу Европы высокомерничает и по-прежнему пытается сплотить вокруг себя некое военно-политическое сообщество постсоветских полудиктаторов для некоей новой сверхдержавы.
Зачем? А это уже вне сферы рационального – просто так, для противовесу что ли, чтоб Запад не выпендривался, а если все-таки нужна формулировка поинтеллигентнее, то вот она: для многополюсности мира.
Того, к созданию которого уже приложились и Саддам, и Каддафи, да и любой африканский людоед. И сильно помогло оно им?
Ах, полноте, Россия! – так и хочется мне воскликнуть классическим слогом. Я знаю, что умом тебя не понять и даже люблю тебя за это, но ум, а точнее разум ведь иногда тоже не лишний. Разберись в себе и соберись заново и найди для себя новое продолжение. Допустим того, чего ты уже достигла в 1991-м – свободы. Откопай ее, эту свободу откуда-то из своих потаенных гражданских хранилищ! У тебя должно получиться, я знаю.
Ведь очень хочется нормально жить по-соседски, ездить друг к другу в гости без виз и разговаривать об искусстве.
Но чтобы такой разговор у нас наконец получился, России нужен переворот. В том числе и так называемый коперниканский – из тех, которые выражаются в стремлении видеть, слышать и понимать по-другому.
Или, скажем, в способности рассмотреть в Украине нечто большее, чем родину сала, дешевой рабочей силы, лимиты, нелегальных гастарбайтеров, горилки с перцем, фрикативного, с придыханием "г" и южного акцента с шоканьем. И даже нечто большее, чем весь этот вконец одряхлевший комплекс Святой Руси, славянского единства, "матери городов русских", православия, чаепития, рукоблудия, чинопочитания и суесловия.
Но для того, чтобы рассмотреть в Украине нечто большее, чем наборы подобных стереотипов, нечто новое, оранжевое и свободное, России необходимо впервые посмотреть на нее с неподдельным и непредвзятым интересом.
А для этого, к примеру, для начала перевести (но хорошо перевести!) и прочитать десятки украинских поэтов, а потом еще десятки прозаиков – чтобы знать нас настолько же хорошо, насколько мы знаем вас.
А то ведь вся надежда останется лишь на водку. Очень ненадежная, по-моему, надежда.