Слово президента. Проверка делом Гонгадзе
Наталия Лебедь, для УП — Четверг, 10 февраля 2005, 12:35
Лесю Гонгадзе, которая отправилась вчера на встречу с президентом Ющенко, я ждала четыре часа. Ровно четыре - с 17.30 до 21.30. Десятиградусный (по меньшей мере!) мороз, которому абсолютно не отвечала моя экипировка, сделал свое дело - я сатанела и проклинала власть бывшую, нынешнюю и грядущую за бюрократию и превосходство над людьми.
В моем воображении рисовалась бедная пани Леся, которая так же часами ждет События, только где-то в трущобе администрации (или, извините, секретариата) президента.
Но оказалось, что я была не права. Почти столько времени и продолжался ее разговор с Ющенко. Конечно, не обошлось без ожидания, однако вторую половину вчерашнего дня у президента отняла еще и встреча с премьером и - если я не ошибаюсь - с французскими должностными лицами. И все же почти три часа Ющенко общался с пани Лесей. О чем шла речь?
В смятении прощания (Ющенко распорядился предоставить пани Лесе авто, на котором ее должны были везти на железнодорожный вокзал, чтобы она успела сесть на львовский поезд) много я не узнала. Знаю, что все началось со звонка Ющенко Лесе Гонгадзе. Говорил он с ней лично, найдя ее по телефонному номеру больницы, где она работает.
Это сильно поразило пани Лесю. Поразило тем паче, что тогда был как раз девятый день после смерти мамы Ющенко, и президент сказал пани Лесе, что звонит ей из Хоружевки.
Он пригласил ее приехать в Киев в среду. Вчера в половине восьмого утра Леся Гонгадзе уже стояла на киевском перроне. Сходила во Владимирской собор, отдохнула у подруги и после двух часов решила, что время настало.
"Наталочка, он говорил, что примет меня когда угодно", - говорила она мне. Но протокол есть протокол, и "когда угодно" выпало на вечер. К президенту Леся Гонгадзе отправилась со своим адвокатом Андреем Федуром.
Ющенко предлагал другой формат встречи: он, она и Пискун. Но госпожа Леся решительно запротестовала против последней фамилии, изложив президенту все, что она думает о Пискуне.
Ющенко пошел на встречу. И в буквальном, и в переносном смысле слова. В холле президентской администрации Лесю Гонгадзе и Андрея Федура ждал комендант. Обошлось без прохождения через рамку-металоискатель и без выворачивания карманов. А в бывшем кабинете Кучмы, который вроде бы нагоняет смертную скуку на нынешнего главу государства, их обоих принял Ющенко.
Расположились все по-домашнему - на диване и креслах. Была Екатерина Чумаченко, был также помощник президента Александр Третяков. На столике сервировали чай - с печеньем, медом и другими сладостями. Президент был не "без галстука" и тем самым якобы выпадал из семейного формата чаепития, но он, как уже говорилось, как раз вернулся с других своих встреч.
Что касается всего остального, то, чтобы лучше всего передать атмосферу того вечера, укажу, что пани Леся не плакала. Взяла с собой нашатырный спирт, но он ей, слава Богу, не понадобился. Так же, как и носовички. При упоминании о сыне она по обыкновению не может удержать слез - и не только от горя потери, но и от того, что делают (то ли делали?) с ней все, ответственные за "дело Гонгадзе".
Я знаю, что ей все тяжелее и тяжелее верить кому-то. Особенно после последнего контакта с Пискуном ІІ, который вытянул ее на встречу недели три назад. Пискун пообещал Лесе Гонгадзе разговор с глазу на глаз, цель которого - сообщение ей чрезвычайно важных сведений.
На самом деле же они были не сами (Пискун привел с собой кого-то их своих "шестерок" для создания призрачного контекста работы), на самом деле полезной информации было ноль, а вот пискуновского самопиара вышло на целый миллион.
Так как в тот же вечер Пискун поинформировал всех, кого смог (появившись в том числе и на дне рождения одного из нардепов), что мама Георгия Гонгадзе восстановила к нему свое доверие - приехала, пообщалась, уладила все проблемы и утешенная отбыла во Львов.
"Вы только скажите президенту, что у нас была с вами встреча", - напоминал он. Леся Гонгадзе не забыла о Пискуне - здесь он может не беспокоиться. Вот только поможет ли ему такая память?
Ющенко прослушал вчера короткий курс пискуноведения. И хочется верить, что кое-что из услышанного уже усвоил. Даже несмотря на то, что кое-кто из его ближайшего окружения чрезвычайно настойчиво лоббирует проект "Пискун forever".
Если коротко, то Ющенко пообещал Лесе Гонгадзе, что прошлое не станет будущим. Вопреки Еклезиасту и традициям отечественного следствия. (Иначе, в сущности говоря, не надо было и менять руководство МВД и СБУ. Зачем, спрашивается, ломать вокруг этих кресел столько копий, если во главе высшего надзорного органа - генпрокуратуры - как и раньше будут находиться "знакомые все лица"?).
Леся Гонгадзе рассказала Ющенко еще раз все детали того, как шло "следствие" в деле ее сына. Ее впечатление: кое-что для президента прозвучало откровением.
Она просила не терзать ее сердце еще одним походом в морг к костям "таращанского тела" - все необходимые для проведения экспертиз биологические материалы она предоставила уже давно. В общем, с ее стороны разговор был абсолютно конкретным. А со стороны Ющенко конкретным было обещание, что слово "следствие" в дальнейшем будет употребляться без кавычек.
Он указал, что хочет прозрачности и правды. И добавил, что для него это чрезвычайно важно. И что будут изменения... Что же, в этом месте хотелось бы поставить рядом два слова - доверие и президент. Причем первое из них употребить без кавычек.
В моем воображении рисовалась бедная пани Леся, которая так же часами ждет События, только где-то в трущобе администрации (или, извините, секретариата) президента.
Но оказалось, что я была не права. Почти столько времени и продолжался ее разговор с Ющенко. Конечно, не обошлось без ожидания, однако вторую половину вчерашнего дня у президента отняла еще и встреча с премьером и - если я не ошибаюсь - с французскими должностными лицами. И все же почти три часа Ющенко общался с пани Лесей. О чем шла речь?
В смятении прощания (Ющенко распорядился предоставить пани Лесе авто, на котором ее должны были везти на железнодорожный вокзал, чтобы она успела сесть на львовский поезд) много я не узнала. Знаю, что все началось со звонка Ющенко Лесе Гонгадзе. Говорил он с ней лично, найдя ее по телефонному номеру больницы, где она работает.
Это сильно поразило пани Лесю. Поразило тем паче, что тогда был как раз девятый день после смерти мамы Ющенко, и президент сказал пани Лесе, что звонит ей из Хоружевки.
Он пригласил ее приехать в Киев в среду. Вчера в половине восьмого утра Леся Гонгадзе уже стояла на киевском перроне. Сходила во Владимирской собор, отдохнула у подруги и после двух часов решила, что время настало.
"Наталочка, он говорил, что примет меня когда угодно", - говорила она мне. Но протокол есть протокол, и "когда угодно" выпало на вечер. К президенту Леся Гонгадзе отправилась со своим адвокатом Андреем Федуром.
Ющенко предлагал другой формат встречи: он, она и Пискун. Но госпожа Леся решительно запротестовала против последней фамилии, изложив президенту все, что она думает о Пискуне.
Ющенко пошел на встречу. И в буквальном, и в переносном смысле слова. В холле президентской администрации Лесю Гонгадзе и Андрея Федура ждал комендант. Обошлось без прохождения через рамку-металоискатель и без выворачивания карманов. А в бывшем кабинете Кучмы, который вроде бы нагоняет смертную скуку на нынешнего главу государства, их обоих принял Ющенко.
Расположились все по-домашнему - на диване и креслах. Была Екатерина Чумаченко, был также помощник президента Александр Третяков. На столике сервировали чай - с печеньем, медом и другими сладостями. Президент был не "без галстука" и тем самым якобы выпадал из семейного формата чаепития, но он, как уже говорилось, как раз вернулся с других своих встреч.
Что касается всего остального, то, чтобы лучше всего передать атмосферу того вечера, укажу, что пани Леся не плакала. Взяла с собой нашатырный спирт, но он ей, слава Богу, не понадобился. Так же, как и носовички. При упоминании о сыне она по обыкновению не может удержать слез - и не только от горя потери, но и от того, что делают (то ли делали?) с ней все, ответственные за "дело Гонгадзе".
Я знаю, что ей все тяжелее и тяжелее верить кому-то. Особенно после последнего контакта с Пискуном ІІ, который вытянул ее на встречу недели три назад. Пискун пообещал Лесе Гонгадзе разговор с глазу на глаз, цель которого - сообщение ей чрезвычайно важных сведений.
На самом деле же они были не сами (Пискун привел с собой кого-то их своих "шестерок" для создания призрачного контекста работы), на самом деле полезной информации было ноль, а вот пискуновского самопиара вышло на целый миллион.
Так как в тот же вечер Пискун поинформировал всех, кого смог (появившись в том числе и на дне рождения одного из нардепов), что мама Георгия Гонгадзе восстановила к нему свое доверие - приехала, пообщалась, уладила все проблемы и утешенная отбыла во Львов.
"Вы только скажите президенту, что у нас была с вами встреча", - напоминал он. Леся Гонгадзе не забыла о Пискуне - здесь он может не беспокоиться. Вот только поможет ли ему такая память?
Ющенко прослушал вчера короткий курс пискуноведения. И хочется верить, что кое-что из услышанного уже усвоил. Даже несмотря на то, что кое-кто из его ближайшего окружения чрезвычайно настойчиво лоббирует проект "Пискун forever".
Если коротко, то Ющенко пообещал Лесе Гонгадзе, что прошлое не станет будущим. Вопреки Еклезиасту и традициям отечественного следствия. (Иначе, в сущности говоря, не надо было и менять руководство МВД и СБУ. Зачем, спрашивается, ломать вокруг этих кресел столько копий, если во главе высшего надзорного органа - генпрокуратуры - как и раньше будут находиться "знакомые все лица"?).
Леся Гонгадзе рассказала Ющенко еще раз все детали того, как шло "следствие" в деле ее сына. Ее впечатление: кое-что для президента прозвучало откровением.
Она просила не терзать ее сердце еще одним походом в морг к костям "таращанского тела" - все необходимые для проведения экспертиз биологические материалы она предоставила уже давно. В общем, с ее стороны разговор был абсолютно конкретным. А со стороны Ющенко конкретным было обещание, что слово "следствие" в дальнейшем будет употребляться без кавычек.
Он указал, что хочет прозрачности и правды. И добавил, что для него это чрезвычайно важно. И что будут изменения... Что же, в этом месте хотелось бы поставить рядом два слова - доверие и президент. Причем первое из них употребить без кавычек.