Павел Лазаренко: "Меня, тогдашнего премьер-министра, Кучма "поставил на счетчик"
Вторник, 28 декабря 2004, 13:50
Перед Новым годом Павел Лазаренко, который долго молчал до этого, неожиданно провел массированную пиар-акцию - его интервью появились, кажется, во всех средствах массовой информации, которые могут себе позволить предоставить слово калифорнийскому узнику.
Если вы думаете, что так просто взять интервью у человека, который ожидает решения суда после уже вынесенного вердикта присяжных, то это не совсем так.
Павел Иванович живет в отдельной квартире, за каждым его шагом следят охранники или маршалы, ему разрешено звонить по телефону только по номерам, утвержденным судьей.
Но Павел Иванович всегда находил пути общения с теми, кто на воле. Другое дело, что он дает интервью только тогда, когда ему это нужно. Скажем, вопросы "УП" к Павлу Ивановича в июле этого года так и остались без ответов.
Режим общения через посредников, а тем более по почте, к сожалению, не дает возможности уточнить вопрос, добиться ответа. Это также позволяет Лазаренко избежать тех вопросов, на которые он по тем или иным причинам, не хочет отвечать.
Поэтому мы так и не узнаем, воспользовался ли Павел Иванович своим правом голоса, почему он подарил Кучме часы Френк Мюллер за 42 тысячи долларов, и родился ли у него сын.
Вместе с тем, экс-премьер ответил на вопросы, которых мы ему не присылали. Но мы считаем, что у Павла Ивановича также есть на это право.
Как сейчас продвигается ваш судебный процесс в Соединенных Штатах Америки?
- Вы знаете, что в начале октября суд принял к рассмотрению ходатайства моих адвокатов о начале нового процесса. Слушание в моем деле назначено на середину января 2005 года.
Однако, сейчас я хотел бы акцентировать внимание вот на чем: когда в начале июня перед присяжными стояла задача вынести вердикт в весьма запутанном деле, где законодательной основой для жюри должны были стать нормы не американского, а украинского законодательства, действующего в 1992 - 1996 годах, они просто были не в состоянии детально проанализировать всю базу доказательств, предоставленных как обвинением, так и защитой, и вынести объективный вердикт.
Присяжные, не углубляясь в само содержание выдвинутых против меня обвинений, подверглись влиянию так называемой "магии цифр", когда человек анализирует не соответствие того или иного действия требованиям закона, а пытается для себя выстроить степень вины, нанизывая на одну нить суммы, счета, даты...
Почему так произошло? У меня есть два объяснения: во-первых, материалы стороны обвинения в американском суде основывались на доказательствах, сфабрикованных бывшим руководством украинской Генпрокуратуры по непосредственному указанию Леонида Кучмы. Во-вторых, суд и присяжные по вине той же Генеральной прокуратуры Украины, были лишены возможности ознакомиться со всеми имеющимися доказательствами в моем деле.
Что вы имеете в виду?
- Еще на этапе подготовки к слушанию моего дела судья Мартин Дженкинс отверг большую часть, выдвинутых против меня обвинений, оставив лишь те, которые касались свидетельств бизнесмена Петра Кириченко и деятельности агрофирмы "Наукова".
Голословные заявления господина Кириченко в суде были опровергнуты 42 свидетелями, поэтому возвращаться к их содержанию нет смысла. А вот, что касается деятельности агрофирмы "Наукова", то здесь возник целый ряд вопросов. И, прежде всего, - из-за упрямого нежелания украинской стороны предоставить американскому суду всю документацию, которая касалась бизнес-деятельности моих бывших партнеров.
Сейчас же адвокатам удалось получить неопровержимые доказательства того, что вся деятельность бывшего руководства "Науковой" была абсолютно законной, а потому в документах этой агрофирмы не может быть никаких доказательств моей причастности к противозаконным действиям.
Теперь все будет зависеть от доброй воли нового руководства Генеральной прокуратуры Украины: будет у него желание сотрудничать с американским правосудием - считайте, что через месяц-два с так называемым "Делом Лазаренко" будет покончено, не будет такого желания - следует ожидать рассмотрения дела в апелляционных инстанциях.
Но от общественности уже не спрячешь главного: выявленные финансовые документы фирм, у которых были коммерческие отношения с моими партнерами, свидетельствуют о намеренном утаивании действующей властью вполне законной бизнес-деятельности в 1992 - 1994 годах.
Для чего, спросите вы? А для того, чтобы в дальнейшем лепить из Лазаренко образ вора и виновника всех неурядиц украинского народа!
Один из бывших претендентов на пост президента Украины - Виктор Янукович - заявил, что сейчас он находится в оппозиции к власти. Чем отличается оппозиционность Лазаренко от оппозиционности Януковича? Есть ли в этих явлениях что-то общее?
- Честно говоря, я ожидал от вас подобного вопроса. И на него у меня есть короткий ответ: в политике следует отличать реальную оппозиционность от использования PR-технологий, которые предусматривают применение оппозиционной риторики.
Если попробуете детально отследить историю моего конфликта с президентом Кучмой и его ближайшим окружением, то заметите, что противоречия между нами возникли не накануне парламентских выборов 1998 года, и даже не после моей отставки с поста премьер-министра Украины летом 1997-го.
Это продолжительная история противостояния людей с разными взглядами на развитие государства, ее экономики, функционирования и взаимодействия институтов власти. Она началась еще в 1992 году, когда директор оборонного завода "Пивденмаш" Кучма попробовал предотвратить назначение меня представителем президента Украины Леонида Кравчука в Днепропетровской области.
Для Леонида Кучмы власть была главной целью его жизни, для меня же - средством самореализации. Кучма всегда выступал за концентрацию полномочий в одних руках, я же - за максимальное участие в формировании исполнительной власти представительных органов.
Нашего, пока что действующего президента, угроза потери власти пугает настолько, что он был готов в любой момент обратиться к средствам нейтрализации не только реальных, а и потенциальных оппонентов.
Украинская пресса не раз писала обо всей комичности устранения Кучмой с премьерского поста Евгения Марчука "за создание собственного политического имиджа". Но не многим известно, что во времена премьерства мне едва ли не каждую неделю приходилось отбиваться от обвинений президентского окружения в работе на собственный политический имидж.
Стоило было основать в Кабинете министров совещательный совет, в который вошли известные экономисты, политологи, специалисты в сфере права, как с администрации Кучмы посыпались обвинения едва не в создании предвыборного штаба под будущую президентскую кампанию. Фактически через месяц деятельности совета президент заставил меня подписать распоряжение о его роспуске.
Но это еще мелочь, сравнительно с другими методами нейтрализации моего влияния президентским окружением. Сейчас у меня имеются серьезные основания утверждать, что взрыв под машиной премьера на Рыбальском острове 16 июля 1996 года тоже был санкционирован лицами, приближенными к Леониду Кучме.
Методы дискредитации правительства Лазаренко через подконтрольные президентскому окружению средства массовой информации не срабатывали, поэтому команда Кучмы начала разрабатывать варианты, которые предусматривали мое физическое уничтожение.
Один из таких вариантов предусматривал "раскрутку" в прессе темы моих якобы бизнес-конфликтов с тем, чтобы в случае покушения на Лазаренко подать это как конфликт между конкурентами. Об этом, кстати, мне стало известно из источников в СБУ.
И до сих пор удивляет то, что организаторы взрыва на Рыбальском острове и подготовки нового покушения на мою жизнь сейчас хорошо себя чувствуют в Украине и имеют свободный доступ к властным коридорам.
Имели ли эти люди какое-то отношение к Донецкому региону?
- Никакого! Подчеркиваю, никакого. Это мой ответ тем фальсификаторам из Генеральной прокуратуры Украины, которые в свое время старались создать миф о каких-то бизнес-конфликтах между мной и покойным Евгением Щербанем.
Но, возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, хочу отметить вот что: сразу после провала организации повторного покушения на мою жизнь, окружение Кучмы усиленно взялось за обработку методов дискредитации Лазаренко в средствах массовой информации, в том числе и через зарубежные PR-агентства, контактами с которыми к тому времени опекался нынешний зять президента Виктор Пинчук. Инициатива же в этом процессе принадлежала лично Леониду Кучме.
Осенью 1996 года наш "гарант" ощутил, что наиболее эффективным методом борьбы с рейтингом политического влияния тогдашнего премьер-министра является создание искусственных препятствий для эффективной работы правительства.
Скажите, в голову какого государственного деятеля может прийти идея срыва бюджетного процесса ради дискредитации своего потенциального конкурента в исполнительной власти? К такому шагу мог прибегнуть только Кучма!
Когда мы в сентябре 1996 года провели через первое чтение в Верховной Раде закон о государственном бюджете на 1997 год и через полтора месяца парламент был готов проголосовать в целом за доработанный законопроект, Кучма неожиданно для всего украинского политикума в ультимативной форме заявил: "Бюджет, сформированный на старой налоговой базе, я не подпишу!".
Т.е., правительству было дано прямое указание немедленно менять большую часть налогового законодательства, требовать его срочного введения в действие, а уже потом формировать на его основе бюджет. И это все для того, лишь бы угодить Кучме.
А видели бы вы реакцию Кучмы на мое интервью журналисту еженедельника "Хандельсблатт" Йоахиму Вайдеману, когда я заявил, что Украина рано или поздно должна стать парламентско-президентской республикой, когда коалиция партий, победивших на парламентских выборах, будет назначать премьера, будет формировать правительство, и полностью будет нести ответственность за его действия?
"Гарант" расценил их как прямой вызов его авторитарному правлению! Сразу же после выхода этого интервью меня вызвали к президенту и в ультимативной форме потребовали публичного отказа от того, что я говорил журналисту немецкого издания.
Я уже не говорю о реакции Кучмы на принятие Верховной Радой закона о Кабинете министров Украины. Того закона, который сейчас стал основанием конституционной реформы. Вы где-то встречали в мировой истории такие случаи, когда бы правительство после принятия парламентом документа, который готовился в Кабинете министров, сразу же требовал от президента наложения на него вето? Наверное, не видели.
А мне именно в такой ситуации пришлось побывать в мае 1997 года. И только потому, что в определенных парламентом полномочиях Кабинета министров Кучма увидел угрозу собственной монополии на власть и, в частности, на кадровую политику. Из того времени президент семь раз ветировал этот закон, не считаясь с тем, что парламент шесть раз одолевал кучмовское вето.
И наибольшим проявлением маразма кучмовской администрации была идея устранения в 1997 году Александра Мороза с поста Главы Верховной Рады Украины. Кучма рассчитывал на то, что я под угрозой отставки с поста главы правительства мобилизую депутатов на эту сомнительную акцию.
Он думал, что я буду держаться за свое кресло и организую массовый подкуп членов парламента, лишь бы Кучма смог удовлетворить свои амбиции, убрав от руководства Верховной Радой неподвластного ему человека. Сейчас я могу с достоинством заявить: я сознательно провалил эту задачу Кучмы. После такого шага моя отставка с поста премьер-министра стала лишь вопросом времени.
Поэтому, когда вы спрашиваете меня об оппозиционности к президенту Кучме, то я не искривлю душой, когда скажу, что мы всегда были людьми разных взглядов. А то, что во времена премьерства мы с Кучмой создавали видимость взаимного доверия, - это лишь внешняя сторона наших отношений, отношений, которые очень часто основывались на взаимных подозрениях.
Уже весной 1997 года, когда еще не звучало публичных намеков о моей возможной отставке с поста главы правительства, я прекрасно знал, что пройдет несколько месяцев и придется идти на открытое противостояние с Кучмой и его окружением, так как я уже тогда не видел для себя возможности самореализоваться в этой власти, власти, подчиненной прихотям одного человека.
Я не часто об этом говорил. Возможно, вы первый украинский журналист, которому я так откровенно рассказываю об этих событиях.
По поводу вашей отставки и до сих пор можно услышать разные версии: одни говорят о решении президента отправить вас в отставку под давлением зарубежных бизнесменов, другие говорят о какой-то загадочной болезни, из-за которой вы будто бы не могли исполнять обязанности главы правительства. Где здесь правда, а где сплетни?
- В указе президента о моей отставке с поста премьер-министра Украины от 2 июля 1997 года четко указана статья Кодекса законов о работе. Возьмите Кодекс и вы увидите, что в этой статье речь идет об увольнении с работы по собственному желанию, согласно представленному заявлению.
И все. Ни один зарубежный инвестор или какая-то болезнь на мою отставку с премьерского поста повлиять не могли. Это было сознательное решение человека, который понял: дальнейшая работа на укрепление режима Кучмы - дело бесперспективное и для государства, и для меня лично.
Не знаю, известно ли вам, что уже с начала 1997 года Леонид Кучма начал активно работать над финансовым обеспечением своей будущей президентской кампании. Так вот в системе сбора на президентскую кампанию 1999 года ведущая роль была отведена правительству.
Т.е. меня, тогдашнего премьер-министра, Кучма, как говорят в таких случаях, "поставил на счетчик", лишь бы я давил на предпринимателей, требуя от них перерасчета средств на счета, контролируемые помощником нашего "гаранта Конституции".
Вот поэтому и вам пришлось услышать от моих американских адвокатов фразу о том, что я остался должен Кучме 50 миллионов долларов. Это средства, которые я отказался собирать с предпринимателей на финансирование избирательной кампании Кучмы. Отказался потому, что не хотел превращаться в звено в цепи криминальной системе Кучмы.
Чем это для меня закончилось - вы знаете...
Вынужденной отставкой?
- Не просто отставкой, а началом жесткого преследования и меня, и всех, кто отважился на открытую политическую поддержку "Громады" и ее лидера. Вот вы сомневаетесь в моей оппозиционности к режиму Кучмы и его окружения и спрашиваете, в чем разница между оппозиционностью Лазаренко и нынешними попытками Януковича добавить себе имидж оппонента Кучмы?
Скажите мне, вы где-то слышали, видели, читали о том, что нынешняя власть где-то запретила печать общегосударственного издания, которое поддерживает Януковича, а его редактора бросила в следственный изолятор, лишила эфира телерадиокомпанию "Украина", арестовала весь тираж агитационных материалов, а в офисах региональных штабов провела повальные обыски с привлечением автоматчиков? Такого нет!
Наоборот министерство обороны обеспечивает донецкий десант сторонников Януковича, которые прибыли в Киев, продовольственными пайками. Министерство транспорта исправно предоставляет целые эшелоны для доставки в столицу, центральные и западные регионы людей из числа сторонников кандидата "Я", а райгосадминистрации до сих пор проводят мобилизационные совещания с целью заставить людей голосовать за премьера в отпуске.
Мне вместе с соратниками громадивцами пришлось в 1997 - 1998 годах ощутить на себе все давление властной машины. Тогда главный удар власти был направлен не против коммунистов, которые называют себя "системной оппозицией", не против социалистов, не против Руха, а именно против "Громады" и ее лидера.
В борьбе против Лазаренко и "Громады" были использованы все известные к тому времени методы политической нейтрализации противника - от черного PR, карательных операций так называемых правоохранительных органов (имею в виду фабрикацию прокуратурой уголовных дел против лидеров "Громады") до прямых угроз физической расправы. Разве могут быть более убедительные аргументы относительно нашей оппозиционности?
Далее будет
В следующей части интервью читайте о том, сколько миллионов осталось у Лазаренко, о его впечатлениях от помаранчевой революции, почему он "не ангел", а также о чем он пишет книгу
Если вы думаете, что так просто взять интервью у человека, который ожидает решения суда после уже вынесенного вердикта присяжных, то это не совсем так.
Павел Иванович живет в отдельной квартире, за каждым его шагом следят охранники или маршалы, ему разрешено звонить по телефону только по номерам, утвержденным судьей.
Но Павел Иванович всегда находил пути общения с теми, кто на воле. Другое дело, что он дает интервью только тогда, когда ему это нужно. Скажем, вопросы "УП" к Павлу Ивановича в июле этого года так и остались без ответов.
Режим общения через посредников, а тем более по почте, к сожалению, не дает возможности уточнить вопрос, добиться ответа. Это также позволяет Лазаренко избежать тех вопросов, на которые он по тем или иным причинам, не хочет отвечать.
Поэтому мы так и не узнаем, воспользовался ли Павел Иванович своим правом голоса, почему он подарил Кучме часы Френк Мюллер за 42 тысячи долларов, и родился ли у него сын.
Вместе с тем, экс-премьер ответил на вопросы, которых мы ему не присылали. Но мы считаем, что у Павла Ивановича также есть на это право.
Как сейчас продвигается ваш судебный процесс в Соединенных Штатах Америки?
- Вы знаете, что в начале октября суд принял к рассмотрению ходатайства моих адвокатов о начале нового процесса. Слушание в моем деле назначено на середину января 2005 года.
Однако, сейчас я хотел бы акцентировать внимание вот на чем: когда в начале июня перед присяжными стояла задача вынести вердикт в весьма запутанном деле, где законодательной основой для жюри должны были стать нормы не американского, а украинского законодательства, действующего в 1992 - 1996 годах, они просто были не в состоянии детально проанализировать всю базу доказательств, предоставленных как обвинением, так и защитой, и вынести объективный вердикт.
Присяжные, не углубляясь в само содержание выдвинутых против меня обвинений, подверглись влиянию так называемой "магии цифр", когда человек анализирует не соответствие того или иного действия требованиям закона, а пытается для себя выстроить степень вины, нанизывая на одну нить суммы, счета, даты...
Почему так произошло? У меня есть два объяснения: во-первых, материалы стороны обвинения в американском суде основывались на доказательствах, сфабрикованных бывшим руководством украинской Генпрокуратуры по непосредственному указанию Леонида Кучмы. Во-вторых, суд и присяжные по вине той же Генеральной прокуратуры Украины, были лишены возможности ознакомиться со всеми имеющимися доказательствами в моем деле.
Что вы имеете в виду?
- Еще на этапе подготовки к слушанию моего дела судья Мартин Дженкинс отверг большую часть, выдвинутых против меня обвинений, оставив лишь те, которые касались свидетельств бизнесмена Петра Кириченко и деятельности агрофирмы "Наукова".
Голословные заявления господина Кириченко в суде были опровергнуты 42 свидетелями, поэтому возвращаться к их содержанию нет смысла. А вот, что касается деятельности агрофирмы "Наукова", то здесь возник целый ряд вопросов. И, прежде всего, - из-за упрямого нежелания украинской стороны предоставить американскому суду всю документацию, которая касалась бизнес-деятельности моих бывших партнеров.
Сейчас же адвокатам удалось получить неопровержимые доказательства того, что вся деятельность бывшего руководства "Науковой" была абсолютно законной, а потому в документах этой агрофирмы не может быть никаких доказательств моей причастности к противозаконным действиям.
Теперь все будет зависеть от доброй воли нового руководства Генеральной прокуратуры Украины: будет у него желание сотрудничать с американским правосудием - считайте, что через месяц-два с так называемым "Делом Лазаренко" будет покончено, не будет такого желания - следует ожидать рассмотрения дела в апелляционных инстанциях.
Но от общественности уже не спрячешь главного: выявленные финансовые документы фирм, у которых были коммерческие отношения с моими партнерами, свидетельствуют о намеренном утаивании действующей властью вполне законной бизнес-деятельности в 1992 - 1994 годах.
Для чего, спросите вы? А для того, чтобы в дальнейшем лепить из Лазаренко образ вора и виновника всех неурядиц украинского народа!
Один из бывших претендентов на пост президента Украины - Виктор Янукович - заявил, что сейчас он находится в оппозиции к власти. Чем отличается оппозиционность Лазаренко от оппозиционности Януковича? Есть ли в этих явлениях что-то общее?
- Честно говоря, я ожидал от вас подобного вопроса. И на него у меня есть короткий ответ: в политике следует отличать реальную оппозиционность от использования PR-технологий, которые предусматривают применение оппозиционной риторики.
Если попробуете детально отследить историю моего конфликта с президентом Кучмой и его ближайшим окружением, то заметите, что противоречия между нами возникли не накануне парламентских выборов 1998 года, и даже не после моей отставки с поста премьер-министра Украины летом 1997-го.
Это продолжительная история противостояния людей с разными взглядами на развитие государства, ее экономики, функционирования и взаимодействия институтов власти. Она началась еще в 1992 году, когда директор оборонного завода "Пивденмаш" Кучма попробовал предотвратить назначение меня представителем президента Украины Леонида Кравчука в Днепропетровской области.
Для Леонида Кучмы власть была главной целью его жизни, для меня же - средством самореализации. Кучма всегда выступал за концентрацию полномочий в одних руках, я же - за максимальное участие в формировании исполнительной власти представительных органов.
Нашего, пока что действующего президента, угроза потери власти пугает настолько, что он был готов в любой момент обратиться к средствам нейтрализации не только реальных, а и потенциальных оппонентов.
Украинская пресса не раз писала обо всей комичности устранения Кучмой с премьерского поста Евгения Марчука "за создание собственного политического имиджа". Но не многим известно, что во времена премьерства мне едва ли не каждую неделю приходилось отбиваться от обвинений президентского окружения в работе на собственный политический имидж.
Стоило было основать в Кабинете министров совещательный совет, в который вошли известные экономисты, политологи, специалисты в сфере права, как с администрации Кучмы посыпались обвинения едва не в создании предвыборного штаба под будущую президентскую кампанию. Фактически через месяц деятельности совета президент заставил меня подписать распоряжение о его роспуске.
Но это еще мелочь, сравнительно с другими методами нейтрализации моего влияния президентским окружением. Сейчас у меня имеются серьезные основания утверждать, что взрыв под машиной премьера на Рыбальском острове 16 июля 1996 года тоже был санкционирован лицами, приближенными к Леониду Кучме.
Методы дискредитации правительства Лазаренко через подконтрольные президентскому окружению средства массовой информации не срабатывали, поэтому команда Кучмы начала разрабатывать варианты, которые предусматривали мое физическое уничтожение.
Один из таких вариантов предусматривал "раскрутку" в прессе темы моих якобы бизнес-конфликтов с тем, чтобы в случае покушения на Лазаренко подать это как конфликт между конкурентами. Об этом, кстати, мне стало известно из источников в СБУ.
И до сих пор удивляет то, что организаторы взрыва на Рыбальском острове и подготовки нового покушения на мою жизнь сейчас хорошо себя чувствуют в Украине и имеют свободный доступ к властным коридорам.
Имели ли эти люди какое-то отношение к Донецкому региону?
- Никакого! Подчеркиваю, никакого. Это мой ответ тем фальсификаторам из Генеральной прокуратуры Украины, которые в свое время старались создать миф о каких-то бизнес-конфликтах между мной и покойным Евгением Щербанем.
Но, возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, хочу отметить вот что: сразу после провала организации повторного покушения на мою жизнь, окружение Кучмы усиленно взялось за обработку методов дискредитации Лазаренко в средствах массовой информации, в том числе и через зарубежные PR-агентства, контактами с которыми к тому времени опекался нынешний зять президента Виктор Пинчук. Инициатива же в этом процессе принадлежала лично Леониду Кучме.
Осенью 1996 года наш "гарант" ощутил, что наиболее эффективным методом борьбы с рейтингом политического влияния тогдашнего премьер-министра является создание искусственных препятствий для эффективной работы правительства.
Скажите, в голову какого государственного деятеля может прийти идея срыва бюджетного процесса ради дискредитации своего потенциального конкурента в исполнительной власти? К такому шагу мог прибегнуть только Кучма!
Когда мы в сентябре 1996 года провели через первое чтение в Верховной Раде закон о государственном бюджете на 1997 год и через полтора месяца парламент был готов проголосовать в целом за доработанный законопроект, Кучма неожиданно для всего украинского политикума в ультимативной форме заявил: "Бюджет, сформированный на старой налоговой базе, я не подпишу!".
Т.е., правительству было дано прямое указание немедленно менять большую часть налогового законодательства, требовать его срочного введения в действие, а уже потом формировать на его основе бюджет. И это все для того, лишь бы угодить Кучме.
А видели бы вы реакцию Кучмы на мое интервью журналисту еженедельника "Хандельсблатт" Йоахиму Вайдеману, когда я заявил, что Украина рано или поздно должна стать парламентско-президентской республикой, когда коалиция партий, победивших на парламентских выборах, будет назначать премьера, будет формировать правительство, и полностью будет нести ответственность за его действия?
"Гарант" расценил их как прямой вызов его авторитарному правлению! Сразу же после выхода этого интервью меня вызвали к президенту и в ультимативной форме потребовали публичного отказа от того, что я говорил журналисту немецкого издания.
Я уже не говорю о реакции Кучмы на принятие Верховной Радой закона о Кабинете министров Украины. Того закона, который сейчас стал основанием конституционной реформы. Вы где-то встречали в мировой истории такие случаи, когда бы правительство после принятия парламентом документа, который готовился в Кабинете министров, сразу же требовал от президента наложения на него вето? Наверное, не видели.
А мне именно в такой ситуации пришлось побывать в мае 1997 года. И только потому, что в определенных парламентом полномочиях Кабинета министров Кучма увидел угрозу собственной монополии на власть и, в частности, на кадровую политику. Из того времени президент семь раз ветировал этот закон, не считаясь с тем, что парламент шесть раз одолевал кучмовское вето.
И наибольшим проявлением маразма кучмовской администрации была идея устранения в 1997 году Александра Мороза с поста Главы Верховной Рады Украины. Кучма рассчитывал на то, что я под угрозой отставки с поста главы правительства мобилизую депутатов на эту сомнительную акцию.
Он думал, что я буду держаться за свое кресло и организую массовый подкуп членов парламента, лишь бы Кучма смог удовлетворить свои амбиции, убрав от руководства Верховной Радой неподвластного ему человека. Сейчас я могу с достоинством заявить: я сознательно провалил эту задачу Кучмы. После такого шага моя отставка с поста премьер-министра стала лишь вопросом времени.
Поэтому, когда вы спрашиваете меня об оппозиционности к президенту Кучме, то я не искривлю душой, когда скажу, что мы всегда были людьми разных взглядов. А то, что во времена премьерства мы с Кучмой создавали видимость взаимного доверия, - это лишь внешняя сторона наших отношений, отношений, которые очень часто основывались на взаимных подозрениях.
Уже весной 1997 года, когда еще не звучало публичных намеков о моей возможной отставке с поста главы правительства, я прекрасно знал, что пройдет несколько месяцев и придется идти на открытое противостояние с Кучмой и его окружением, так как я уже тогда не видел для себя возможности самореализоваться в этой власти, власти, подчиненной прихотям одного человека.
Я не часто об этом говорил. Возможно, вы первый украинский журналист, которому я так откровенно рассказываю об этих событиях.
По поводу вашей отставки и до сих пор можно услышать разные версии: одни говорят о решении президента отправить вас в отставку под давлением зарубежных бизнесменов, другие говорят о какой-то загадочной болезни, из-за которой вы будто бы не могли исполнять обязанности главы правительства. Где здесь правда, а где сплетни?
- В указе президента о моей отставке с поста премьер-министра Украины от 2 июля 1997 года четко указана статья Кодекса законов о работе. Возьмите Кодекс и вы увидите, что в этой статье речь идет об увольнении с работы по собственному желанию, согласно представленному заявлению.
И все. Ни один зарубежный инвестор или какая-то болезнь на мою отставку с премьерского поста повлиять не могли. Это было сознательное решение человека, который понял: дальнейшая работа на укрепление режима Кучмы - дело бесперспективное и для государства, и для меня лично.
Не знаю, известно ли вам, что уже с начала 1997 года Леонид Кучма начал активно работать над финансовым обеспечением своей будущей президентской кампании. Так вот в системе сбора на президентскую кампанию 1999 года ведущая роль была отведена правительству.
Т.е. меня, тогдашнего премьер-министра, Кучма, как говорят в таких случаях, "поставил на счетчик", лишь бы я давил на предпринимателей, требуя от них перерасчета средств на счета, контролируемые помощником нашего "гаранта Конституции".
Вот поэтому и вам пришлось услышать от моих американских адвокатов фразу о том, что я остался должен Кучме 50 миллионов долларов. Это средства, которые я отказался собирать с предпринимателей на финансирование избирательной кампании Кучмы. Отказался потому, что не хотел превращаться в звено в цепи криминальной системе Кучмы.
Чем это для меня закончилось - вы знаете...
Вынужденной отставкой?
- Не просто отставкой, а началом жесткого преследования и меня, и всех, кто отважился на открытую политическую поддержку "Громады" и ее лидера. Вот вы сомневаетесь в моей оппозиционности к режиму Кучмы и его окружения и спрашиваете, в чем разница между оппозиционностью Лазаренко и нынешними попытками Януковича добавить себе имидж оппонента Кучмы?
Скажите мне, вы где-то слышали, видели, читали о том, что нынешняя власть где-то запретила печать общегосударственного издания, которое поддерживает Януковича, а его редактора бросила в следственный изолятор, лишила эфира телерадиокомпанию "Украина", арестовала весь тираж агитационных материалов, а в офисах региональных штабов провела повальные обыски с привлечением автоматчиков? Такого нет!
Наоборот министерство обороны обеспечивает донецкий десант сторонников Януковича, которые прибыли в Киев, продовольственными пайками. Министерство транспорта исправно предоставляет целые эшелоны для доставки в столицу, центральные и западные регионы людей из числа сторонников кандидата "Я", а райгосадминистрации до сих пор проводят мобилизационные совещания с целью заставить людей голосовать за премьера в отпуске.
Мне вместе с соратниками громадивцами пришлось в 1997 - 1998 годах ощутить на себе все давление властной машины. Тогда главный удар власти был направлен не против коммунистов, которые называют себя "системной оппозицией", не против социалистов, не против Руха, а именно против "Громады" и ее лидера.
В борьбе против Лазаренко и "Громады" были использованы все известные к тому времени методы политической нейтрализации противника - от черного PR, карательных операций так называемых правоохранительных органов (имею в виду фабрикацию прокуратурой уголовных дел против лидеров "Громады") до прямых угроз физической расправы. Разве могут быть более убедительные аргументы относительно нашей оппозиционности?
Далее будет
В следующей части интервью читайте о том, сколько миллионов осталось у Лазаренко, о его впечатлениях от помаранчевой революции, почему он "не ангел", а также о чем он пишет книгу
