Кучма: "Україна – держава, яка змушена відтворювати себе"

Газета "Факти" продовжує публікувати витримки з книги Кучми "Україна – не Росія". Почавши передруковувати ці уривки, "Українська правда" розраховувала, що Кучма зможе на сторінках своєї книги відповісти хоча б на одне питання з тієї безлічі, які нагромадилися за 9 років його президентсва. Замість цього поки книга Кучми схожа на переписаний реферат другокурсника гуманітарного університету. Проте ми подаємо на суд читачів продовження книги, що, як стверджує Кучма, він написав сам "за участю істориків".

Початок книги читайте тут: Леонід Кучма: "Мені вже 65, але я абсолютно не відчуваю своїх років…"

Публікується мовою оригіналу:

"Ракетостроение, которому я отдал 30 лет, до того как уйти в политику, было идеально советской сферой деятельности -- то есть наднациональной. Погруженность в эту сферу естественным образом формировала у меня и моих коллег наднациональный настрой.
Нам казалось, что по-настоящему важными являются лишь глобальные политические и военные задачи СССР, решение которых во многом зависит непосредственно от нас. Внутрисоветские, да и мировые, проблемы более низкого, на наш взгляд, уровня выглядели по сравнению с ними мелочью. Бытие определяет сознание.

"Тема государственного языка Украины была вообще обойдена"

Полностью погруженный в эту сферу, я поневоле забывал, что на нее приходится сравнительно небольшая (хоть и важная) часть жизни моей родной Украины. То, что в "остальной" жизни царила и усиливалась языковая несправедливость, я стал замечать только в 80-е годы. А заметив, увидел обратным зрением многое, чему раньше как-то не придавал значения.

Вероятно, я повторил ход мыслей своего забытого однокашника, который еще на третьем или четвертом курсе пытался выяснить у преподавателя марксизма, почему русский язык "немножко вытесняет" украинский в Украинской же ССР. Мне сразу вспомнились большие торжественные заседания в Киеве, проводившиеся непременно на русском языке и речи высших украинских партийных руководителей, в которых непременно, хотя и без видимых причин, содержались нападки на "украинский буржуазный национализм".

Если вы заглянете в Конституцию Украинской Советской Социалистической Республики, то увидите, что ее составители запамятовали указать, какой язык является в Украине государственным. Они не написали, правда, что таковым является русский. Тема государственного языка Украины была вообще обойдена.

Украина -- государство, которое по ряду параметров вынуждено воссоздавать себя. Конечно, не с нуля, но с достаточно низких отметок. Одним из важнейших параметров государства является государственный язык. В Украине он, естественно, украинский. В каком же состоянии находился украинский язык в момент провозглашения нашей независимости? Сказать, что не в блестящем -- значит, не сказать ничего...

По данным переписи 1989 года, 12,3% процента украинцев, живших в Украине, объявили, что не считают украинский язык родным. Подчеркиваю: не 12,3% всех жителей республики, а именно украинцев. Что касается живших в УССР русских, две трети из них вообще не владели украинским языком.

Для сравнения: русским языком не владела только треть украинцев УССР. Всего в тогдашней Украине не знали украинского языка 11,8 млн человек или 23% населения республики. Это число включало почти два миллиона лиц, назвавшихся при переписи украинцами. Два миллиона! Очень и очень немало, это могла быть целая страна -- такая, как Словения, Монголия, Эстония, Эмираты, Кипр.

Числясь украинцами, живя не где-то в диаспоре, а в самой Украине, они указали при переписи, что не владеют (совсем, вообще, никак) украинским языком. Я напираю на это не для того, чтобы как-то заклеймить этих людей. Мне хочется нагляднее показать положение дел, доставшееся нам в наследство от советских времен, когда на украинской земле человек не только мог легко обходиться без украинского языка, но и не испытывал социального дискомфорта в связи с его незнанием. Отсутствовал сколько-нибудь сильный императив, в первую очередь моральный, изучать язык народа, чье имя носила эта земля.

Данные переписи 1989 года, касавшиеся национального состава и языков, были обнародованы, помню, только в конце 1990 года. Я был тогда народным депутатом и сказал кому-то из коллег (уже забыл, кому, но, может быть, он вспомнит), что такое состояние называют кануном капитуляции. Подобные вещи говорят обычно в сердцах, и, конечно, это было преувеличение, но почувствовал я себя после этих цифр препогано...

Чтобы мои русские читатели поняли, с каким положением вещей в языковой и культурной сфере Украина пришла к своей независимости, я попрошу их проделать одно мысленное упражнение. Вообразите (вам это будет трудно, но, пожалуйста, сделайте попытку), что в сегодняшней России только 20% книжной продукции выходит на русском языке, остальное -- ну, скажем так, на языках национальных меньшинств России. Уверен, что ваше воображение отказывается это сделать. Так вот, по данным на июль 1990 года, удельный вес продукции на украинском языке на книжном рынке Украины составлял даже меньше 20%, и люди благоговейно вспоминали 60-е годы, прежде казавшиеся им ужасными, когда этот показатель составлял целых 69%.

Теперь представьте себе, что в третьем по величине городе России (это, видимо, Нижний Новгород? Или Екатеринбург?) не осталось ни одной школы с обучением на русском языке. Наверное, и это вам немыслимо себе представить. Но очень похожая вещь произошла в Донецке, третьем (после Киева и Харькова) городе Украины. Здесь к 1989 году закрылась последняя школа с украинским языком обучения.

Продолжаем мысленный опыт. Нет, нет, утешают вас, смотрите: пусть в Москве, Петербурге, Ростове, Самаре, Саратове, Новосибирске преобладают иноязычные школы, но ведь в них сохранилось изучение русского языка, неужели вам этого мало? Вы вглядываетесь внимательнее -- и что открывается? Родители не хотят, чтобы их дети изучали русский язык, они считают, что дети переутомляются на уроках русского языка, что это вредит их здоровью. И родители пачками несут заявления директорам школ с просьбой освободить их чад от мало кому нужного предмета. И растет молодежь, не знающая языка своих отцов и дедов, да еще и бравирующая этим.

Представили себе? Вам стало страшновато? Но именно такое происходило в Киеве, Днепропетровске, Кировограде, Черкассах, Чернигове -- но только с украинским языком. А теперь представьте себе, что менее 30% профессиональных театров России остались русскими. И, наконец, ответьте сами себе, будете ли вы довольны, если вдруг почему-то окажется, что 12,3% от общего количества русских Российской Федерации (то есть почти 15 миллионов) не считают русский язык родным?

Или выяснится, что 6,25 миллионов русских вообще не владеют им -- не знают и явно не хотят знать. И обнаружится, что вместе с этими последними в Российской Федерации не знают русский язык (совершенно не горюя по этому поводу) почти 34 миллиона человек. Причем, это совершенно не мешает им жить: они говорят на своем языке (например, украинском) и все их понимают как миленькие. Нереальная картина, правда? Но именно такая картина (только поменяйте названия языков и введите поправочный коэффициент на численность наций) была реальностью Украины на пороге ее независимости.
"...В Верховной Раде есть депутаты, принципиально выступающие только по-русски"

...Наши интеллектуалы горько шутят: "В Украине одна книга, как поллитра, на троих". У нас серьезным считается издательство, выпускающее в год больше 20 названий. И теперь пусть справедливый и объективный человек ответит: кто больше нуждается в помощи и защите? Книжного голода русскочитающая публика у нас совершенно не испытывает.

Метрополия русского языка находится в России, так что с русским языком у нас по определению не может случиться никакой беды. Что же касается украинского языка, его живая жизнь ограничена пределами Украины. Только здесь его можно защитить и ему помочь. И никто, кроме украинского государства, сделать это сегодня не в силах. Нет у нас пока таких меценатов и благотворителей, нет богатых общественных организаций.

Когда-нибудь все это будет, но еще не завтра. В течение 70 советских лет русская культура в Украине воспринималась скорее не как этнически русская, а как советская культура на русском языке. В те времена национальное самоотождествление всех народов СССР самыми разными мерами оттеснялось на периферию их общественного сознания. Особенно легко было оттеснить его на периферию русского общественного сознания, как наименее уязвленного. Вот почему многим русским сегодня так нелегко понять украинца, грузина, латыша, молдаванина.

Российские журналисты, которые заявляют об угнетении русского языка, могли бы для полноты картины упомянуть и о том, что в нашей Верховной Раде есть депутаты, принципиально выступающие только по-русски. (В США огромный процент испаноязычных, но в конгрессе все выступают на государственном языке.)

Нежелание пользоваться украинским языком демонстрируют и некоторые местные руководители на востоке и юго-востоке страны. Такая демонстративность ранит душу многих украинцев, отсюда их эмоциональные перехлесты. Эти перехлесты затем становятся любимым объектом цитирования части российской прессы и поводом для малопросвещенных комментариев.

Могут ли читатели этой прессы иметь объективное представление о жизни современной Украины? В свою очередь, в Украине всегда найдется несколько газет, готовых радостно перепечатать эти комментарии в доказательство неизлечимости империи. Думаю, что во многом благодаря российской прессе искаженные представления о нашей действительности проникают и на уровень российского политического руководства.

Дело дошло до ноты в адрес Украины, направленной Министерством иностранных дел России 9 февраля 2000 года. В ноте утверждается, что некоторые силы в Украине "намерены создать невиданный доселе в Европе феномен -- сделать родной для подавляющего числа населения язык по сути изгоем, свести его до маргинального уровня, а возможно -- и вообще выдавить".

Нота завершалась зловещим пророчеством: "Подобного рода действия в такой чувствительной области как язык обычно имеют тяжелые последствия". Жаль, это не принято в дипломатии, а то бы можно было пригласить авторов ноты проехаться в качестве частных лиц по Украине, погулять по улицам наших городов, вслушаться, какой язык по-прежнему преобладает в толпе на Крещатике (не говоря уже о Сумской улице в Харькове), посмотреть, какая периодика, какие книги и кассеты продаются на лотках, и лишь после этого делать вывод о том, находится ли русский язык в Украине под угрозой.

"У людей, свободно владеющих и русским, и украинским языками, конфликтный потенциал существенно ниже, чем у "моноязычных"

Говорят, опыт одного человека ничего не доказывает, и тем не менее поделюсь выводом, к которому я пришел на основании именно собственного опыта. Великое множество раз я замечал, что принадлежность людей к Украине в их глазах выше и важнее их этнической и языковой принадлежности.

Если брать всем известных людей, ограничусь примером Виктора Михайловича Глушкова, создателя и директора Института кибернетики Академии наук Украины; десятки и десятки других имен, известных мне, просто ничего читателю не скажут. Я не раз задумывался над этим и пришел к такому выводу: большинство "украинских русских" (особенно принадлежащих уже не к первому поколению жителей Украины) по своему характеру, по восприятию мира, поведенческим чертам и еще по множеству почти неуловимых черт ближе к украинцам, чем к москвичам или томичам.

Ученые называют подобные черты сходства "интегрирующими этносоциокультурными признаками". Очень помогает и то, что обе наши культуры далеки от жесткого прагматизма.

Вспоминаю инженера из Новосибирска, его перевели к нам в КБ "Южное". Он снял квартиру, совершенно пустую, но заваленную комплектами журнала "Всесвiт" ("Весь мир", украинский журнал того типа, что "Иностранная литература" в России) чуть ли не за все время его существования. Он их читал в свободное время несколько лет подряд. Первый месяц половину не понимал, потом втянулся. Года через три-четыре он сказал мне, что художественную литературу ему проще читать на украинском, он на украинском все как-то лучше чувствует, а техническую -- на русском.

Был он сибиряк, безо всяких украинских корней. Это пример того, как близость наших языков и культур облегчает их взаимодействие (тут надо добавить по-научному: в едином социальном пространстве). Поначалу -- например, у приезжего -- эта близость порождает, наоборот, противодействие.

Близкий язык всегда ощущается искажением своего собственного. Но потом эта близость начинает смягчать то, что именуется этнокультурным отталкиванием. Я не раз замечал, что, попав в иную культурную среду, человек с годами внутренне преображается. В большинстве случаев русское и русскоязычное население Украины идентифицирует себя именно с Украиной, а вовсе не с какой-то "русской диаспорой". Болеют они исключительно за украинские футбольные команды (проверял это на многих и не помню исключений), а принимая родню из России, нахваливают им "наш Львов", "нашу Софиевку", живут украинскими новостями (и скандалами!) и так далее. Кто-то скажет "пустяки", но именно так и происходит стихийная консолидация народа Украины независимо от этнической принадлежности людей.

Не раз слышал истории такого рода: человек, по советскому паспорту русский, уроженец Украины, полностью сформировавшийся здесь (вариант: проживший в Украине достаточно долго), в возрасте, скажем, сорока лет переезжает в Россию и сразу начинает чувствовать себя там неуютно. Отношения, привычки, стереотипы, реакции, даже выговор людей -- ему все кажется другим. Потому что они и в самом деле другие. А ведь это и называют "дискомфортом заграницы". Нередкий финал подобных историй таков: человек меняет планы и возвращается в Украину.

Этнографы уже давно отмечают, что на востоке Украины появляется все больше людей, которое относят себя в равной степени и к украинцам, и к русским. Может быть, в этом одна из разгадок того высокого уровня терпимости (стучу по дереву), который все эти годы устойчиво демонстрирует Украина? У социологов есть свое объяснение, по сути, близкое. Они выявили, что у людей, свободно владеющих и русским, и украинским языками, конфликтный потенциал существенно ниже, чем у "моноязычных".

"Совершенно исключено, чтобы двуязычие было государственной целью"

Так и кажется, будто отсюда следует: пусть будет двуязычие, тогда исчезнут конфликты. Но это был бы поспешный вывод. Владеть двумя языками "свободно" не значит владеть ими одинаково. В большинстве случаев языки работают (порой даже помимо воли самого их носителя) ситуативно, у каждого языка появляется своя социальная функция. Определяется язык ведущий и язык ведомый.

В полном смысле одинаково владеет двумя языками на самом деле меньшинство. Для большинства людей такой уровень двуязычия и недостижим, и, главное, не нужен. Поэтому не стоит ориентировать общество на цель дорогостоящую и неосуществимую.

Совершенно другое дело -- добровольное двух-трехязычие на индивидуальном уровне. Не зря говорят, что человек столько раз человек, сколько языков он знает. Но это дело добровольное. Знать языки интересно и даже почетно, но решение, какой язык (или какие языки) вы хотите (или не хотите) добавить к своему родному, можете принять только вы сами.

Совершенно исключено, чтобы двуязычие было государственной целью. Точно так же, принцип современного мультикультурализма не требует, как иногда думают, поголовного приобщения всех и вся к нескольким культурам. Он подразумевает свободное функционирование культур, свободу доступа к ним, свободу их взаимовлияния и синтеза. Но именно свободу. К "особым отношениям" на межгосударственном уровне Украине и России еще предстоит прийти. Прежде чем стать "особыми", они должны стать "очень хорошими". Пока они только-только достигли отметки "хорошие", и украинская сторона сделает все от нее зависящее, чтобы улучшение продолжалось.

Что же касается особых отношений в культурной сфере, они существуют с тех времен, когда наши предки еще даже не знали подобных слов. Скажем, киевские былины, сохранившиеся и записанные на берегах Онежского озера (и практически более нигде) -- разве они не являют собой пример культурного синтеза? Самый яркий образец культурного синтеза -- творчество Гоголя. Украинцы внесли слишком большой вклад в русскую культуру, чтобы она могла быть для украинцев чужой.

Современные выдающиеся авторы в Украине настаивают на существовании мощного промежуточного русско-украинского культурного пространства. Член-корреспондент НАН Украины Мирослав Попович считает, что оно возникло потому, что "Украина принимала огромное участие в развитии общеимперской культуры" и было следствием "включения украинцев как в процессы колонизации присоединенных территорий, особенно на востоке, так и в процессы имперского культурно-политического строительства".

Это пространство должно быть признано промежуточным (есть и другие названия -- например, "общеимперская культура", "культурный кондоминиум" и так далее) ввиду "невозможности точно определить национальную принадлежность этой культуры". Мирослав Попович приходит к важному выводу: "Если русский язык станет для Украины одним из иностранных языков, будет потеряна также и огромная часть нашей собственной культуры".

Что имеется в виду? В первую очередь то, что множество произведений украинских писателей и трудов украинских ученых было написано на русском языке.

Даже наследие наших этнографов и народоведов до 1917 года -- в значительной мере на русском языке. Это относится и к творчеству автора нашего государственного гимна Павла Чубинского. Кто-то удивится, прочтя следующее: том публицистики Симона Петлюры, выпущенный несколько лет назад, наполовину состоял из статей, переведенных с русского. И у Михаила Грушевского есть крупные работы, написанные по-русски.

Если мы перейдем к нашей литературе, то увидим ту же самую картину. "Русское" наследие основоположника новой украинской прозы Григория Квитки-Основьяненко превышает по объему написанное им по-украински. Все ли, в таком случае, написанное Квиткой-Основьяненко (а написал он немало замечательного), принадлежит украинской литературе? На этот вопрос давно уже дан утвердительный ответ.

Сам Тарас Шевченко писал стихи не только по-украински, но и по-русски (поэмы "Слепая" и "Тризна", некоторые стихотворения), у него есть несколько русских повестей, драматургия. По-русски он вел и свой дневник. Наша литература пестрит именами таких двуязычных писателей, как Пантелеймон Кулиш, Марко Вовчок, Евгений Гребинка, Даниил Мордовцев, Алексей Стороженко, Михаил Старицкий, -- их так много, что просто нет смысла пытаться всех припомнить и перечислить.

Даже знаменитый деятель Центральной Рады и Директории, писатель Владимир Винниченко формально может считаться и украинским, и русским автором. Кстати, таковым он признавался всегда (крайние националисты даже обзывали его "писателем-гермафродитом").

"Все знают, что самая яркая звезда русского немого кино была Вера Холодная, но кому известно, что она Вера Левченко из Полтавы?"

Вечный вопрос о Гоголе -- обладает ли Украина правами на его наследие - решен у нас положительно. Считаем, что Гоголь, хоть и русский писатель, но и наш. В тени Гоголя остаются его предшественники Василий Нарежный и Антоний Погорельский, они пока ждут решения своей судьбы.

Мы уже не сможем попросить, чтобы Гоголь написал "Майскую ночь", а Короленко -- "Слепого музыканта" еще раз, но по-украински. Да и неизвестно, что бы из этого вышло. Но коль скоро мы включаем в нашу литературу все, что создали Тарас Шевченко, Григорий Квитка-Основьяненко и другие авторы, значит, мы признаем, что относительно небольшая, но очень важная часть нашей литературы существует на русском языке.

Не логично ли было бы с нашей стороны распространить этот статус на произведения, написанные по-русски русскими писателями украинского происхождения и на украинскую тематику -- то есть на определенные произведения Нарежного, Погорельского, Данилевского, Софьи Закревской, Иеронима Ясинского, Короленко и так далее? Коль скоро относительно Гоголя подразумевается именно это.

Но каков бы ни был ответ на этот вопрос, у нас уже есть неразрушимый мост к русскому языку. Это русское творчество Шевченко. Даже не будь ничего другого -- ни близкого к русскому староукраинского литературного языка XVIII века, ни Сковороды, ни Григоровича-Барского, ни Гоголя, ни трудов наших классических историков и этнографов, ни западноукраинского "язычия", ни даже нынешней языковой ситуации в Украине, русское творчество

Шевченко одно стало бы залогом наших особых отношений с русским языком, нашим мостом к русскому языку. Воспользоваться таким мостом или нет, каждый украинец решит для себя сам, никакой обязаловки тут быть не может. Но возможность предоставлена всем -- русский язык всегда будет у нас одним из важнейших школьных предметов, русский язык никогда не должен чувствовать себя иностранным в Украине.

Такая постановка вопроса не имеет ничего общего с "государственным двуязычием". Для меня очень важно то, какой практический вывод предлагает Мирослав Попович из факта, что общеимперская культура создавалась при огромном участии Украины. Вот этот, на первый взгляд парадоксальный, вывод: "Для Украины возрождение невозможно без ассимиляции общеимперской культуры. Это будет означать, что русская культура и культурная история всегда будут тесно связаны с культурой и историей украинской".

Надо, чтобы мы все очень ясно представляли себе, что такое общеимперская культура. Это разговор не вскользь. Мы гордимся украинской наукой и украинскими учеными. На нашей земле зародилось немало прорывных направлений науки, сделаны важнейшие открытия. Ученые-украинцы работали не только в Украине. Может быть, правильнее было бы добавить: и не столько в Украине. Если бы мы захотели выделить "чисто украинскую" науку до 1917 года, это было бы очень сложно сделать.

Илья Ильич Мечников -- великий биолог, почетный академик Петербургской Академии наук, лауреат Нобелевской премии -- он чей? Мечников родился на Харьковщине (его отец происходил из казацко-молдавского рода), окончил Харьковский университет, около 20 лет работал в Одессе, после чего переехал в Париж, к Луи Пастеру. Остался в Париже до конца дней, но считал себя русским ученым. Вправе ли мы считать его украинским ученым? Или взять блестящую плеяду Ковалевских. Справедливо ли, что по чисто формальным признакам наша наука может "претендовать" лишь на трех Ковалевских -- поскольку они работали в Украине и (или) занимались ее исследованием?

Все знают, что самая яркая звезда русского немого кино была Вера Холодная, но кому известно, что она Вера Левченко из Полтавы? Здесь мы имеем дело с типичным случаем. Это особенно хорошо видно в такой общедоступной сфере, как литература. Кто были главные русские предреволюционные юмористы? Аверченко и Тэффи (Надежда Лохвицкая), сразу после революции к ним добавился Зощенко.

К лучшим русским историческим романистам относится Данилевский. Станюкович -- русский морской писатель номер один... Одним из лучших детских авторов российской литературы (и прекрасным литературоведом) был Корней Чуковский. Поколения юных комсомольцев воспитывались на книге Николая Островского "Как закалялась сталь".

Украинцами по происхождению были Мережковский, Максимилиан Волошин (Кириенко), Ахматова (Горенко), Маяковский, братья Немировичи-Данченко, множество авторов советского времени -- вплоть до Константина Паустовского и Валентина Катаева.

И все-таки как же, с учетом сказанного, очертить круг деятелей украинской истории и культуры? Прежде всего, конечно, мы должны включить в их число всех (их, увы, не так много) известных нам исторических лиц Киевской Руси. Далее, в согласии с территориальным критерием, принятым в мире для таких случаев, в наш "Большой пантеон" попадают все исторические лица на всех поприщах истории и культуры, чья деятельность полностью или в значительной мере протекала на территории Украины -- князья, гетманы, митрополиты, губернаторы, борцы против унии и борцы за унию, полемисты, просветители, книжники, богословы, церковные деятели, казацкие вожди, повстанцы, полководцы, писатели, поэты, художники, зодчие, композиторы и другие деятели искусств, журналисты, революционеры, общественные деятели, видные инженеры, администраторы, изобретатели, ученые -- независимо от этнического происхождения. Кого-то мы, может быть, и не захотим допустить в свой пантеон, но это будет уже наше решение.

Но проблема в другом. Она в тысячах и тысячах украинцев, чья деятельность и творчество протекали вне Украины (или в основном вне Украины) и вошли кирпичиками или целыми глыбами в здание русской истории и культуры. Они невычленяемы из России. Дело усугубляется тем, что многие из этих людей подчеркнуто не считали себя украинцами. Как поступать с ними?

Сколь бы общепринятыми ни были языковый и территориальный критерии, если мы будем придерживаться только их, мы страшно обедним украинскую культуру! Триста лет подряд две имперские столицы России, ее новые земли и окраины, подобно магниту, оттягивали на себя значительную часть энергичных и честолюбивых украинских талантов.

На провинциальной родине их оставалось не больше, чем она могла вместить, оставаясь провинциальной. Трудясь для империи, сперва Российской, потом советской, эти люди, по всем законам справедливости, трудились и для Украины, во славу Украины. Однако чисто механические (но пока несокрушимые) причины заставляют считать все, или почти все, сделанное ими, достоянием одной лишь России.

"В Российской империи и СССР было общее интеллектуальное хозяйство, и Украина вправе считать его своим"

Раньше нас учили, что против царизма боролись только большевики, а до них декабристы и народники. Ну, и еще путались у большевиков под ногами -- прежде чем окончательно скатиться на путь классовой измены -- неразумные эсеры и меньшевики. Теперь выясняется, что о большевиках до 1917 года и слышать никто не слышал (об эсерах, правда, слышали, ибо они были террористами и устраивали взрывы, не услышать было трудно), но оппозиция всему отжившему и реакционному и без них была сильной и авторитетной. Без этой либеральной оппозиции не было бы февральской революции 1917 года. И когда начинаешь вглядываться, кто же они были, эти революционеры, конституционалисты, либералы, западники (и так далее), кто были их предшественники в XIX веке, бросается в глаза обилие людей украинского происхождения.

Насколько сильным было украинское присутствие в российском политическом пространстве, видно на примере двух крупнейших либеральных партий России -- кадетской и октябристской ("Союз 17 октября"). Прообраз кадетской партии, "Союз освобождения", созданный в 1903 году в Харькове(!), возглавил украинец Иван Ильич Петрункевич.

Едва ли не самым видным октябристом был Михаил Владимирович Родзянко, политик общеимперского масштаба. Монархисты считали его главным виновником падения дома Романовых, поскольку именно он уговорил Михаила, брата царя, отказаться от престола. Но украинцы всегда были и среди радикальных революционеров.

Сразу приходят на память Степняк-Кравчинский, убивший в 1878 году шефа жандармов Мезенцева, "бабушка русской революции" Екатерина Брешко-Брешковская, казненные как террористы Николай Кибальчич, Софья Перовская, Иван Ковальский, Александр Квятковский, Осип Давиденко, Дмитрий Лизогуб, Иван Логовенко, Осип Бильчанский, Екатерина Измайлович. Перечислить всех народовольцев и эсеров-бомбистов украинского происхождения здесь нет возможности, их очень много.

Я не буду заниматься целенаправленным перечислением украинцев -- российских художников, архитекторов, деятелей театра, музыки и других искусств, гуманитарных наук, естественных наук, точных наук, медицины, техники, политики, военного дела как дореволюционного, так и советского времени. Для этого пришлось бы писать отдельную книгу. Достаточно раскрыть энциклопедии, изданные или издающиеся в России. Вы постоянно будете натыкаться на украинцев, которые считаются (и являются! -- с этим не поспоришь) деятелями российской, русской истории и культуры.

Любому москвичу знакомы имена Склифосовского, Семашко, Гамалеи, Кащенко, Бурденко, поскольку они присвоены известным медицинским центрам Москвы. Естественно, простой человек не воспринимает эти имена как украинские. "Гамалея" -- это Центральный институт эпидемиологии, и все.

А почему так назван? Значит, был такой русский ученый, у нас в честь иностранцев институты не называют. И, что самое интересное, этот простой человек прав. Во время работы на "Южмаше" мне приходилось иметь дело с самыми разными московскими институтами. Как-то я обратил внимание, что большинство из них не имели мемориальных имен, но зато тем, что все же носили таковые, они были присвоены, как на подбор, в память ученых украинского происхождения.

Институт стройконструкций имени Кучеренко, Институт неорганических материалов имени Бочвара, Институт органической химии имени Зелинского (кстати, Николай Дмитриевич Зелинский, среди прочего, изобрел в 1915 году противогаз), Институт геохимии и аналитической химии имени Вернадского, Институт физических проблем имени Капицы, Термоцентр Академии наук имени Глушко, Институт горного дела имени Скочинского, Институт минерального сырья имени Федоровского, институт "Гидропроект" имени Жука. Разумеется, так получилось случайно.

Однако это та самая "случайная выборка", которую нужно признать в высшей степени представительной. Она просто идеально отражает единство и нерасчленимость науки и техники на пространстве Российской империи и СССР. В самом упрощенном виде этот феномен можно описать так: в Москве -- Глушко, в Киеве -- Глушков. И до сего дня научный "развод" можно считать полностью состоявшимся лишь в сфере гуманитарных наук. В сферах точных и технических наук он будет длиться еще долго.

Из этого напрашивается вывод, до которого наша общественная мысль все никак не дойдет. Это вывод о том, что в Российской империи и СССР было общее интеллектуальное хозяйство, и Украина (а не только Россия) вправе считать своей не какую-то часть этого хозяйства, а все его целиком. Сказанное не влечет за собой правовых последствий, скажем, в патентной или какой-то еще юридически значимой области, это лишь признание того, что тотальное взаимопроникновение научно-технических и образовательных школ никогда не позволит нам разделить по полочкам: это -- украинское, а это -- российское. Сегодня, по сути, все принадлежит России, ибо зафиксировано, в основном, на русском языке и в границах страны, которая до 1991 года для внешнего мира всегда была просто Россией, на какие бы республики ни подразделялся СССР внутри себя. Как во времена майоратов, "старшему брату" достается все.

Если бы -- допустим на мгновение -- мы обратились в международный суд с требованием обязать энциклопедии всех стран отныне обозначать (к примеру) Гоголя, Пржевальского, Мережковского, Немировича-Данченко, Малевича, Сикорского, Лифаря, Ахматову, Маяковского, Королева и Шостаковича не русскими, а украинцами на основании прилагаемых справок об их происхождении, мы бы вчистую проиграли. Окажется достаточно того, что все перечисленные лица называли и считали себя русскими. Этот вопрос надо решать по-другому.

Как? В середине 90-х в печати появлялись предложения следующего рода: коль скоро общеимперская культура разделению не поддается, исторически справедливым, разумным и просто спасающим положение стал бы заключенный прилюдно и торжественно культурный пакт, в соответствии с которым Украина и Россия (и Белоруссия!) признали бы все духовные ценности, созданное во все века под одной государственной крышей, общим и не подлежащим дележу наследием.

Звучит достаточно убедительно. По-хозяйски ли Украине полностью отказываться от русского литературного языка, в формировании которого так велико украинское участие? По-хозяйски ли отстраняться от Пушкина, Тургенева, Достоевского, Лескова, Толстого, Чехова, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Лобачевского, Менделеева, Павлова, Станиславского, Шаляпина? Раздельный счет пусть идет с 1917 года -- года, когда начался процесс политического обособления трех народов, завершившийся в 1991 году.

Неясно, правда, какое определение должно применяться вместо слов "русский", "украинский" и "белорусский". Поскольку много веков самоназваниями наших народов служили слова "русьский", "руський", "руский", "русский" и "русин", быть может, это должно звучать так: "Достоевский -- общерусский писатель"? Но тогда и Шевченко -- "общерусский"? Боюсь, однако, что сторонники возрождения общерусского государства, "исторической России" будут просто в восторге. Или "отечественный"? Каков бы ни был термин, привыкание к нему произойдет быстро, но он должен в конце концов устроить всех.

Помню, некоторые уверяли, что не могут себя заставить произнести "в Украине" вместо привычного "на Украине", а сейчас им уже трудно было бы вернуться к прежней версии. Я не готов дать "экспертную" оценку предложения в целом, но его бесспорным плюсом является то, что ни одна сторона в результате не становится беднее, но все три становятся богаче.

Такой культурный пакт, никак не связывая нас политически, мог бы стать важнейшей психологической вехой, не исключено даже, что поворотным пунктом в отношениях трех народов. Все равно нам не поделить Илью Муромца и Садко, Ярослава Мудрого и Юрия Долгорукого, игумена Даниила и Афанасия Никитина, Франциска Скорину и Ивана Федорова, Феофана Прокоповича и Ломоносова, Пушкина и Шевченко, Рылеева и Кибальчича, Костомарова и Ключевского, Мечникова и Вернадского, Софийский собор и храм Покрова на Нерли. Они наши общие. Как и наша победа в Великой Отечественной войне. Как и весь исполинский культурный массив, один из ценнейших в мире.