Володимир Лутьєв - Микола Котляревський: "шпигунський" роман – II
П'ятниця, 10 січня 2003, 15:58
Першу частину читайте тут:
Володимир Лутьєв - Микола Котляревський: "шпигунський" роман
Судьба резидента
Прежде чем перейти к основным событиям этой, как выяснилось, давней истории, нужно ответить на вопрос, кто этот странный человек - Владимир Лутьев? Убийца, как его называют руководители УБОП и депутат Котляревский? Журналист, пострадавший за правду и за то, что не понимает разницы между свободой слова и свободой слива? Местный Дон Кихот, который много лет ведет, с эффектом атаки на ветряную мельницу, борьбу с криминалитетом и теми, кто с ним сросся? Местный Робин Гуд, перепутавший не только эпоху, но и страну, а потому на евпаторийских рынках и пляжах ведет себя, как в английском демократическом лесу?
Большой взрослый мальчик, заигравшийся в добровольного помощника милиции до того, что стал ее врагом? Жертва криминалитета или правоохранительных кланов, которые использовали его в своих интересах? Суд, который будет решать окончательную судьбу Лутьева, не станет задаваться этими вопросами. Он должен будет ответить только на один: Лутьев - преступник или разоблачитель преступников?
А пока на вопросы "Украинской правды" ответил сам Владимир Лутьев. Ответил подробно, с предоставлением уймы документов: личных заявлений, постановлений судов и прокуратуры о возбуждении уголовных дел, в том числе и по его публикациям, номеров газеты "Евпаторийская неделя". Иногда эти ответы были слишком эмоциональны, и тогда становилось понятно, почему он нажил столько врагов. Но чаще всего от мысли, что такое может случиться с каждым, становилось страшно, в какой стране мы живем.
(Интервью с Лутьевым приводится с небольшими сокращениями –УП.)
- В отношении тебя предъявлены очень серьезные обвинения – заказ на совершение убийства. Как ты относишься к этому обвинению?
- Лутьев: Это провокация и не первая, которая готовилась против меня, начиная с 1999 года. Все началось с конфликта, возникшего не вчера. В марте 1998 года меня по инициативе Котляревского- моего соперника по округу на выборах в крымский парламент- изолировали на 65 дней в СИЗО. В это же время там сидели члены группировки Котляревского, они даже заходили ко мне в камеру. Закончилось это все тем, что во время очередного "разговора" меня неожиданно ударили кулаком в глаз, я ослеп, наклонил голову. Меня стали бить по голове, их было четверо, и они меня просто убивали, и спасло меня лишь то, что на следующий день я был освобожден.
Когда я вышел, я, видимо, не оправдал надежд на то, что меня в тюрьме насмерть напугали, и продолжал заниматься тем, чем и раньше: в своих заявлениях, статьях я обращал внимание правоохранительных органов на криминал Евпатории, внедрившийся во власть.
Продолжение этой истории началось с назначением в наш город в 1998 году нового руководителя ОБОПа Анатолия Туйсузова. Поначалу он и его работники, действительно, работали по предоставленным мною материалам, собранным в мою бытность депутатом горсовета и председателем специальной комиссии по ситуации на рынках. Даже была отстранена от должности Акопова - директор ГП "Сервис ХХI", под чьим ведомством в Евпатории рынки и находятся. Но вскоре ОБОП закрыл дело "за отсутствием состава преступления", а Акопова, ограбившая государство на 1,5 млн. долларов, вновь заняла свое место. Причем, в это же время Туйсузов получил от УЖКХ, являвшегося учредителем "Сервис ХХI", новенькую иномарку.
Я стал открыто говорить, а затем и публиковать материалы о том, что убоповцы по рынкам "конкретно сориентировались", решили против ветра не поливать из шланга, а выйти из ситуации с материальной выгодой. Кроме того, я добился того, что из Главка по приказу генерала Москаля прибыли сотрудники по внутренней безопасности, которые подтвердили все изложенные мной факты - вскоре Акопова была арестована по обвинению в вымогательстве организованной группой, задерживают и осуждают на 15 лет за двойное убийство ее сына, потом ее племянника и еще 6 человек. Помещение ОБОПа опечатывается, Туйсузов и его сотрудники занервничали (получалось, что им выражают недоверие), начали жаловаться своему киевскому начальнику Джиге.
Еще один факт, о котором я писал: Туйсузов требовал от новой дирекции рынков выделения "точки" – кафе "Поплавок" для Геры М.("паспортное" имя и фамилия героя мы не называем – УП.). Директор сопротивлялась, Туйсузов – давил. А Гера – это финансист, правая рука того самого знаменитого Юхненко (Алексей Юхненко – "крестный отец" евпаторийской мафии, руководитель ОПГ, приговорен в 1997 г. к высшей мере наказания за серию убийств – УП.). Затем выяснилось, что Гера просто стал официальным спонсором Евпаторийского ОБОП. Я обращался по этому поводу к руководству УБОПа и получил ответ: "гражданин М. является частным предпринимателем и на учете в ОБОП не состоит, между ним и "Фондом содействия в борьбе с организованной преступностью" заключен договор о совместной деятельности". Вот так. Не больше, не меньше!
В общем, как видите, мой конфликт с ОБОП имеет давние корни, и суть его в том, что я со всей активностью доказывал, в том числе и в своей газете, что эти ребята не только не борются с организованной преступностью, но и помогают ей уйти от ответственности, при этом не оставаясь в накладе.
- Что тебя связывало с Николаем Котляревским, с человеком, которого, если читать твою газету, ты вел настоящую войну и который стал одним из героев твоего дела?
Л.: Котляревский для меня в силу своего возраста, образования, скорее отсутствия такового, своего прошлого, да и настоящего, своей примитивной жизненной философии не может являться каким-либо конкурентом. Это просто несерьезно. И не вел я с ним никакой войны. Я просто информировал общественность о том, кто идет во власть. А тот факт, что Котляревский был "героем" почти каждого номера моей газеты, могу объяснить лишь тем обстоятельством, что он является наиболее наглой вывеской, оставшейся от тех времен, когда Крым называли украинской Сицилией.
Я повторяю, Котляревский неинтересен для меня своей примитивной вульгарностью "дешевого гангстера". Пусть он живет еще 120 лет, возможно, его даже надо охранять от возвращающихся из тюрем его знакомых – он для подрастающего поколения является живым примером того, "как жить нельзя!". Война, если так можно выразиться, шла с другими лицами – высокопоставленными коррумпированными чиновниками, которые и позволили, чтобы такие, как Котляревский и Юхненко чувствовали себя в городе свободно. А Котляревский для меня даже и конкурентом не был - на последних выборах он шел по другому округу.
Правда, в последнее время я много занимался избирательным делом Котляревского, потому что в Прокуратуре просили моей помощи. (В данный момент уголовное дело по фальсификации выборов на одном из избирательных участков по округу Котляревского рассматривается местным судом Евпатории – УП.) Я чуть ли ни каждый день появлялся в кабинете у старшего следователя А. Он часто приезжал в Евпаторию, иногда вместе с начальником отдела УБОП Михаилом Ефимовым. Тот часто восхищался моей газетой и удивлялся, как я открыто обо всем пишу.
- Если не ошибаюсь, от УБОП именно Ефимов занимается сейчас твоим делом?
Л.: Да, это так, но тогда мы с Ефимовым стали практически друзьями. Он снабжал меня и некоторой информацией. К примеру, о доме Бурея (Иван Бурей - начальник КРУ Минфина Украины в АРК – УП.) на ул. Декабристов в Симферополе, расположенном на участке, ранее принадлежавшем Киевскому РОВД Симферополя. Он сообщил мне, что участок, якобы, выделенный какому-то постовому, на самом деле принадлежит Бурею. Он получил его в благодарность за то, что прикрыл, скажем так, сомнительную операцию по взаимозачету между ГУ МВД Украины в Крыму и строительной фирмой "Консоль". Ефимов также направлял мне по факсу документы о 2-х квартирах Бурея, превращенных им в одну двух-ярусную, и я публиковал их в газете. (Этот документ, а также все справки из БТИ есть у УП с номером факса-отправителя).
Все это подавалось под тем соусом, что я - молодец, борюсь с коррупцией и об этом надо писать. На вопрос, почему сами убоповцы не раскроют все эти дела, он мне отвечал: "Не дадут эти генералы-оборотни". Давая мне материалы со словами "услуга за услугу", Ефимов просил опубликовать историю его хорошего товарища и подчиненного Андрея Грачева, которого уволили за то, что он задержал убийцу. Ефимов говорил, что уже нашел журналистку, которая писала о Грачеве в "Крымской правде" и теперь просит об этом и меня. Я, если честно, не очень–то поверил в историю об увольнении честного парня за то, что он убийцу задержал, да, и вообще, у меня было очень много других материалов, которые я не успевал публиковать.
Ефимов постоянно просил меня об этом, тем более что отношения между нами стали достаточно близкими – он часто бывал в Евпатории, так как занимался выборами Котляревского. Скоро он мне рассказал, как добивался от Паламарчука (нынешний начальник крымской милиции – УП), а затем и на Коллегии МВД в Крыму восстановления Грачева, но все это кончилось тем, что был поставлен вопрос о пребывании самого Ефимова в органах милиции. Миша приехал в Евпаторию и стал просить, чтобы я поговорил в Киеве с одним милицейским генералом, с которым я был знаком с 1996 года. Я ему это обещал, но встретиться с нужным человеком мне не удалось. Ефимов, видимо, обиделся, потому что больше мне даже не звонил.
Возможно, у меня есть все основания так полагать, именно тогда и произошел толчок. Может быть, Ефимов сорвался – он, как и Грачев должен был вылететь из УБОП, а я не помог. Уверен, что здесь не обошлось без Туйсузова. Наверное, они решили, что вот оно - готовое громкое дело, которое спасет всех. В доверие Лутьева уже вошли, он критически относится к Котляревскому, ему палят офис, обливают кислотой машину. По их логике, должен же Лутьев после всего хотеть кого-то убить? Да еще и Грачеву можно помочь восстановить в МВД репутацию, а Ефимова теперь точно не уволят.
Есть еще одно обстоятельство. Дело против 6-ти обоповцев в Прокуратуре уже близилось к концу. Для его передачи в суд нужны были еще кое-какие формальности. К примеру, характеристики с места работы, подписанные начальником крымского УБОП Семкивым. Он это всячески откладывал. О причине этого мне сам Ефимов раньше говорил: в Крыму оказалось самое большее число работников милиции, уволенных за этот год по компрометирующим основаниям - четверо. А по моей инициативе должны были осудить еще шестерых. Понятно, что за такую статистику крымских начальников Киев бы по головке не погладил. В общем, как видите, совпало много факторов, чтобы со мной разделаться.
Кстати, о том, что что-то вокруг меня что-то происходит и что в УБОП готовится какая-то провокация, меня предупредили. И я был к этому готов, хотя не знал, с какой она будет стороны.
Сейчас я понимаю, что начали они операцию 18 сентября. В тот день мне позвонил Ефимов и попросил найти забытую его товарищем сумку в кафе "Колизей". Таких звонков было несколько, просьбы звучали все настойчивей. Я этому очень удивился, так как объяснял Ефимову, что нахожусь достаточно далеко от этого кафе, зато буквально через дорогу от него - Евпаторийский ОБОП. Куда уж проще было позвонить туда и попросить кого-то из своих сотрудников об услуге.
Мы договорились встретиться для передачи сумки в Симферополе через несколько дней, так что у меня было время обдумать все эти странности и вспомнить, что меня предупреждали о провокации. Так что 20 сентября, когда на меня в первый раз "вывели" Грачева, я был уже на всякий случай готов.
Мы с ним встретились у Прокуратуры Крыма, познакомились. Потом мы поговорили о его здоровье, я стал давать советы, как можно избежать увольнения, а он говорил, что решил уволиться, потому что родители занимаются каким-то бизнесом, связанным с консервами, и ему есть, чем заняться. Он мне сообщил, что читает в Интернете мою газету и удивляется, сколько же у меня должно быть врагов, к примеру, Котляревский. И тут же говорит: "Если нужна моя помощь, то я могу решить. У меня есть такие же, как я бывшие сотрудники милиции, работу свою знают. Надо покалечить, приедут – покалечат. Надо – убьем". Я ему говорю, мы сейчас дело по Котляревскому до суда доводим, и тогда, если надо, он и сам повесится. Он отвечает: "Нет, это надо конкретно решать".
- Почему ты сразу не заявил в милицию о том, что тебе толкают на преступление?
Л.: А куда, к какому закону я мог пойти? В прокуратуру, которая не может за 2,5 года, несмотря на многочисленные заключения самых разных судов, довести до конца дела Туйсузова и его сотрудников и которая теперь перевела это дело, подальше от свидетелей, в Запорожье? В УБОП – жаловаться на УБОП? Да они все заинтересованы в моей изоляции.
- Что было дальше?
Л.: 26 октября в субботу, то есть через полтора месяца, в 22 вечера Грачев пришел домой к Юрию Ткачу – сопернику Котляревского на выборах, и спрашивает, где меня найти, чтобы я ему помог реализовать какие-то консервы в санаториях. Ткачу показалось это странным. На следующий день он приехал ко мне и предупредил: "Володя, тебя почему-то ищет Грачев. Он уволен из УБОПа по компрометирующим обстоятельствам. Я подозреваю, что он появился не зря и думаю, что в отношении тебя что-то затевается, возможно, провокация. Будь осторожен".
Во вторник 29 октября Грачев позвонил мне на мобильник и назначил встречу в Симферополе. Уже практически зная, о чем будет разговор, я взял с собой свидетеля, который незаметно (в машине густо-затемненные стекла) находился в машине, пока мы с ним беседовали. Он говорил: "Я помню наш первый разговор, если что, давай договариваться". Я поддерживаю разговор.
- Зачем?
Л.: А как иначе я мог их разоблачить? Если бы я не пошел на это сознательно, то я бы послал Грачева еще по телефону, не поехал бы на встречу с ним, не взял бы с собой свидетеля. Я у него спросил тогда, как он это все себе представляет. Он говорит: "У меня ж хлопцы есть, которые ездили на таких "Мерседесах", как ты, ходили в белых костюмах, а потом они попали, на них столько висит, они только ночью выходят, находятся в розыске. Вот тут встанут с 2-х сторон прямо возле Совмина и покрошат автоматами этого Котлету, ну и все. И ты не волнуйся, я возьму на себя руководство". Когда мы беседовали, подъехала машина, вижу, что через стекла ведется съемка. Слежку я зафиксировал.
Следующая встреча с Грачевым была в пятницу 1 ноября (30 декабря, как сообщило руководство УБОП, Грачев сообщил в милицию о том, что Лутьев "заказал" ему Котляревского – УП.) Подъехал к Совмину, смотрю, провокатор стоит, как тополь на Плющихе, посередине перекрестка рядом с милиционером. В руках у него сумка. Из нее мигает глазок красненький - значит, работает видеокамера. Вокруг замечаю несколько машин, из которых тоже ведется съемка. Он ждет, чтобы я вышел из машины или опустил черное стекло. Я не выхожу, понимая, что снимают. Он садится в машину со своей сумкой и говорит, что готов к делу и просит, чтобы я показал ему в Евпатории все места, где бывает Котляревский.
Потом он вдруг опять начинает разговор о своих вареньях и соках: "У меня полный склад забит консервами. Надо, чтобы ты мне помог, у тебя там здравниц много, только, чтобы все было честно и постоянные клиенты". Ставит между нами эту свою сумку и перед глазком видеокамеры мне сует в руку деньги со словами: "Ты не волнуйся, я нормальный предприниматель, я готов заплатить директорам здравниц".
Впрочем, я не думаю, что сейчас необходимо подробно рассказывать о проведении всей провокации. При другом следователе, да и органе прокуратуры я все это самым подробным образом изложу.
- У тебя есть основания не доверять нынешнему следствию?
Л.: У меня их более, чем достаточно. К примеру, на следующий день после моего задержания ведущий следствие по моему делу Лопатин в своем служебном кабинете в прокуратуре Евпатории в первом часу ночи, распивая коньяк в обществе двух свидетелей, заявил: "За двадцать тысяч баксов я могу уголовное дело Лутьева пох…ить!" Если говорить о Прокуратуре Крыма вообще, то я за два с половиной года более 10 раз письменно обращался в Генеральную прокуратуру Украины с заявлениями, в которых обращал внимание на грубое нарушение законодательства со стороны Прокурора Крыма Доброреза и его зама Рышкова и просил рассмотреть вопрос об их соответствии занимаемым должностям. Я не говорю уже о составе следственно-оперативной группы, состоящей из тех работников УБОП, у которых есть основания испытывать ко мне антипатию, так как в отношении их я инициировал возбуждение уголовных дел.
Теперь у меня есть право обратиться с мотивированным ходатайством лично к Генеральному прокурору Украины. В Крыму, где уголовное дело "расследуется и сопровождается" заинтересованными лицами, объективное его расследование невозможно.
- Ты понимаешь, в какую игру ты начал играть со всеми этими планами разоблачений?
Л.: Понимаю, и кое-что приберег для суда, о чем сейчас не буду говорить. Скажу лишь о том, что в тот же вечер отправил обычной почтой письмо в СБУ (заказным было нельзя – моя почта, как меня предупредили, перлюстрировалась). Это было в 19-00, сразу после того, как мы расстались с Грачевым.
Мы приводим лишь те фрагменты этого письма, которые Владимир Лутьев решил огласить до суда.
"Начальнику СБУ в Крыму А.Н.Свиридонову
от 1 ноября 2002 г.
Заявление в порядке ст. 97 УПК Украины
Мне известно, что с сентября 2002 г. должностными лицами Евпаторийского ОБОПа Туйсузовым А.З., Нижником О.П., совместно с сотрудниками УБОПа МВД Украины в Крыму Семкивом, Таньшиным, Ефимовым в отношении меня, в преддверии окончательного разгона ГУБОПа МВД Украины, организована и проводится провокация с целью моей изоляции. Для этого под надуманным предлогом меня "подводят" к уволенному по дискредитирующим основаниям из УБОПа МВД Украины в Крыму некоему Грачеву Андрею. Последний при первой же встрече с ним 20 сентября 2002 г., сославшись на то обстоятельство, что он читает мою газету в Интеренете и удивлен количеством моих врагов, а также то, что я один с ними борюсь, сходу предложил свои услуги по устранению этих врагов. При этом он называл фамилии Котляревского, Населенко, Ющенко.
Это не первая провокация, проводимая сотрудниками УБОПа, ЕОБОПа в отношении меня – четвертая начиная с апреля 2000 г. Желая положить конец этим провокациям и привлечь виновных лиц к уголовной ответственности, я начал документировать их преступную деятельность…
Сегодня, 1 ноября 2002 г. у меня состоялась последняя встреча с Грачевым в г. Симферополе... Я намерен пресечь неоднократные преступные провокации ЕОБОПа и УБОПа, поскольку безнаказанность их развращает, и я уже знаю, с какой стороны ожидать от них очередной западни, провокации".
11 ноября Лутьева задерживают по дороге в Симферополь. До этого УБОП организовало операцию по мнимому похищению Николая Котляревского, который на самом деле находился у себя дома. Грачев предпринимает ряд попыток еще раз встретиться с Лутьевым, но тот не открывает ему дверей и даже звонит в милицию с требованием оградить его от навязчивого провокатора. 12 ноября УБОП проводит пресс-конференцию, на которой "исчезнувшего" Котляревского предъявляют журналистам и сообщают о задержании "заказчика", о котором заявил
"исполнитель". 13 ноября пресс-служба Прокуратуры Крыма назвала журналистам имя "заказчика" – Владимир Лутьев.
Володимир Лутьєв - Микола Котляревський: "шпигунський" роман
Судьба резидента
Прежде чем перейти к основным событиям этой, как выяснилось, давней истории, нужно ответить на вопрос, кто этот странный человек - Владимир Лутьев? Убийца, как его называют руководители УБОП и депутат Котляревский? Журналист, пострадавший за правду и за то, что не понимает разницы между свободой слова и свободой слива? Местный Дон Кихот, который много лет ведет, с эффектом атаки на ветряную мельницу, борьбу с криминалитетом и теми, кто с ним сросся? Местный Робин Гуд, перепутавший не только эпоху, но и страну, а потому на евпаторийских рынках и пляжах ведет себя, как в английском демократическом лесу?
Большой взрослый мальчик, заигравшийся в добровольного помощника милиции до того, что стал ее врагом? Жертва криминалитета или правоохранительных кланов, которые использовали его в своих интересах? Суд, который будет решать окончательную судьбу Лутьева, не станет задаваться этими вопросами. Он должен будет ответить только на один: Лутьев - преступник или разоблачитель преступников?
А пока на вопросы "Украинской правды" ответил сам Владимир Лутьев. Ответил подробно, с предоставлением уймы документов: личных заявлений, постановлений судов и прокуратуры о возбуждении уголовных дел, в том числе и по его публикациям, номеров газеты "Евпаторийская неделя". Иногда эти ответы были слишком эмоциональны, и тогда становилось понятно, почему он нажил столько врагов. Но чаще всего от мысли, что такое может случиться с каждым, становилось страшно, в какой стране мы живем.
(Интервью с Лутьевым приводится с небольшими сокращениями –УП.)
- В отношении тебя предъявлены очень серьезные обвинения – заказ на совершение убийства. Как ты относишься к этому обвинению?
- Лутьев: Это провокация и не первая, которая готовилась против меня, начиная с 1999 года. Все началось с конфликта, возникшего не вчера. В марте 1998 года меня по инициативе Котляревского- моего соперника по округу на выборах в крымский парламент- изолировали на 65 дней в СИЗО. В это же время там сидели члены группировки Котляревского, они даже заходили ко мне в камеру. Закончилось это все тем, что во время очередного "разговора" меня неожиданно ударили кулаком в глаз, я ослеп, наклонил голову. Меня стали бить по голове, их было четверо, и они меня просто убивали, и спасло меня лишь то, что на следующий день я был освобожден.
Когда я вышел, я, видимо, не оправдал надежд на то, что меня в тюрьме насмерть напугали, и продолжал заниматься тем, чем и раньше: в своих заявлениях, статьях я обращал внимание правоохранительных органов на криминал Евпатории, внедрившийся во власть.
Продолжение этой истории началось с назначением в наш город в 1998 году нового руководителя ОБОПа Анатолия Туйсузова. Поначалу он и его работники, действительно, работали по предоставленным мною материалам, собранным в мою бытность депутатом горсовета и председателем специальной комиссии по ситуации на рынках. Даже была отстранена от должности Акопова - директор ГП "Сервис ХХI", под чьим ведомством в Евпатории рынки и находятся. Но вскоре ОБОП закрыл дело "за отсутствием состава преступления", а Акопова, ограбившая государство на 1,5 млн. долларов, вновь заняла свое место. Причем, в это же время Туйсузов получил от УЖКХ, являвшегося учредителем "Сервис ХХI", новенькую иномарку.
Я стал открыто говорить, а затем и публиковать материалы о том, что убоповцы по рынкам "конкретно сориентировались", решили против ветра не поливать из шланга, а выйти из ситуации с материальной выгодой. Кроме того, я добился того, что из Главка по приказу генерала Москаля прибыли сотрудники по внутренней безопасности, которые подтвердили все изложенные мной факты - вскоре Акопова была арестована по обвинению в вымогательстве организованной группой, задерживают и осуждают на 15 лет за двойное убийство ее сына, потом ее племянника и еще 6 человек. Помещение ОБОПа опечатывается, Туйсузов и его сотрудники занервничали (получалось, что им выражают недоверие), начали жаловаться своему киевскому начальнику Джиге.
Еще один факт, о котором я писал: Туйсузов требовал от новой дирекции рынков выделения "точки" – кафе "Поплавок" для Геры М.("паспортное" имя и фамилия героя мы не называем – УП.). Директор сопротивлялась, Туйсузов – давил. А Гера – это финансист, правая рука того самого знаменитого Юхненко (Алексей Юхненко – "крестный отец" евпаторийской мафии, руководитель ОПГ, приговорен в 1997 г. к высшей мере наказания за серию убийств – УП.). Затем выяснилось, что Гера просто стал официальным спонсором Евпаторийского ОБОП. Я обращался по этому поводу к руководству УБОПа и получил ответ: "гражданин М. является частным предпринимателем и на учете в ОБОП не состоит, между ним и "Фондом содействия в борьбе с организованной преступностью" заключен договор о совместной деятельности". Вот так. Не больше, не меньше!
В общем, как видите, мой конфликт с ОБОП имеет давние корни, и суть его в том, что я со всей активностью доказывал, в том числе и в своей газете, что эти ребята не только не борются с организованной преступностью, но и помогают ей уйти от ответственности, при этом не оставаясь в накладе.
- Что тебя связывало с Николаем Котляревским, с человеком, которого, если читать твою газету, ты вел настоящую войну и который стал одним из героев твоего дела?
Л.: Котляревский для меня в силу своего возраста, образования, скорее отсутствия такового, своего прошлого, да и настоящего, своей примитивной жизненной философии не может являться каким-либо конкурентом. Это просто несерьезно. И не вел я с ним никакой войны. Я просто информировал общественность о том, кто идет во власть. А тот факт, что Котляревский был "героем" почти каждого номера моей газеты, могу объяснить лишь тем обстоятельством, что он является наиболее наглой вывеской, оставшейся от тех времен, когда Крым называли украинской Сицилией.
Я повторяю, Котляревский неинтересен для меня своей примитивной вульгарностью "дешевого гангстера". Пусть он живет еще 120 лет, возможно, его даже надо охранять от возвращающихся из тюрем его знакомых – он для подрастающего поколения является живым примером того, "как жить нельзя!". Война, если так можно выразиться, шла с другими лицами – высокопоставленными коррумпированными чиновниками, которые и позволили, чтобы такие, как Котляревский и Юхненко чувствовали себя в городе свободно. А Котляревский для меня даже и конкурентом не был - на последних выборах он шел по другому округу.
Правда, в последнее время я много занимался избирательным делом Котляревского, потому что в Прокуратуре просили моей помощи. (В данный момент уголовное дело по фальсификации выборов на одном из избирательных участков по округу Котляревского рассматривается местным судом Евпатории – УП.) Я чуть ли ни каждый день появлялся в кабинете у старшего следователя А. Он часто приезжал в Евпаторию, иногда вместе с начальником отдела УБОП Михаилом Ефимовым. Тот часто восхищался моей газетой и удивлялся, как я открыто обо всем пишу.
- Если не ошибаюсь, от УБОП именно Ефимов занимается сейчас твоим делом?
Л.: Да, это так, но тогда мы с Ефимовым стали практически друзьями. Он снабжал меня и некоторой информацией. К примеру, о доме Бурея (Иван Бурей - начальник КРУ Минфина Украины в АРК – УП.) на ул. Декабристов в Симферополе, расположенном на участке, ранее принадлежавшем Киевскому РОВД Симферополя. Он сообщил мне, что участок, якобы, выделенный какому-то постовому, на самом деле принадлежит Бурею. Он получил его в благодарность за то, что прикрыл, скажем так, сомнительную операцию по взаимозачету между ГУ МВД Украины в Крыму и строительной фирмой "Консоль". Ефимов также направлял мне по факсу документы о 2-х квартирах Бурея, превращенных им в одну двух-ярусную, и я публиковал их в газете. (Этот документ, а также все справки из БТИ есть у УП с номером факса-отправителя).
Все это подавалось под тем соусом, что я - молодец, борюсь с коррупцией и об этом надо писать. На вопрос, почему сами убоповцы не раскроют все эти дела, он мне отвечал: "Не дадут эти генералы-оборотни". Давая мне материалы со словами "услуга за услугу", Ефимов просил опубликовать историю его хорошего товарища и подчиненного Андрея Грачева, которого уволили за то, что он задержал убийцу. Ефимов говорил, что уже нашел журналистку, которая писала о Грачеве в "Крымской правде" и теперь просит об этом и меня. Я, если честно, не очень–то поверил в историю об увольнении честного парня за то, что он убийцу задержал, да, и вообще, у меня было очень много других материалов, которые я не успевал публиковать.
Ефимов постоянно просил меня об этом, тем более что отношения между нами стали достаточно близкими – он часто бывал в Евпатории, так как занимался выборами Котляревского. Скоро он мне рассказал, как добивался от Паламарчука (нынешний начальник крымской милиции – УП), а затем и на Коллегии МВД в Крыму восстановления Грачева, но все это кончилось тем, что был поставлен вопрос о пребывании самого Ефимова в органах милиции. Миша приехал в Евпаторию и стал просить, чтобы я поговорил в Киеве с одним милицейским генералом, с которым я был знаком с 1996 года. Я ему это обещал, но встретиться с нужным человеком мне не удалось. Ефимов, видимо, обиделся, потому что больше мне даже не звонил.
Возможно, у меня есть все основания так полагать, именно тогда и произошел толчок. Может быть, Ефимов сорвался – он, как и Грачев должен был вылететь из УБОП, а я не помог. Уверен, что здесь не обошлось без Туйсузова. Наверное, они решили, что вот оно - готовое громкое дело, которое спасет всех. В доверие Лутьева уже вошли, он критически относится к Котляревскому, ему палят офис, обливают кислотой машину. По их логике, должен же Лутьев после всего хотеть кого-то убить? Да еще и Грачеву можно помочь восстановить в МВД репутацию, а Ефимова теперь точно не уволят.
Есть еще одно обстоятельство. Дело против 6-ти обоповцев в Прокуратуре уже близилось к концу. Для его передачи в суд нужны были еще кое-какие формальности. К примеру, характеристики с места работы, подписанные начальником крымского УБОП Семкивым. Он это всячески откладывал. О причине этого мне сам Ефимов раньше говорил: в Крыму оказалось самое большее число работников милиции, уволенных за этот год по компрометирующим основаниям - четверо. А по моей инициативе должны были осудить еще шестерых. Понятно, что за такую статистику крымских начальников Киев бы по головке не погладил. В общем, как видите, совпало много факторов, чтобы со мной разделаться.
Кстати, о том, что что-то вокруг меня что-то происходит и что в УБОП готовится какая-то провокация, меня предупредили. И я был к этому готов, хотя не знал, с какой она будет стороны.
Сейчас я понимаю, что начали они операцию 18 сентября. В тот день мне позвонил Ефимов и попросил найти забытую его товарищем сумку в кафе "Колизей". Таких звонков было несколько, просьбы звучали все настойчивей. Я этому очень удивился, так как объяснял Ефимову, что нахожусь достаточно далеко от этого кафе, зато буквально через дорогу от него - Евпаторийский ОБОП. Куда уж проще было позвонить туда и попросить кого-то из своих сотрудников об услуге.
Мы договорились встретиться для передачи сумки в Симферополе через несколько дней, так что у меня было время обдумать все эти странности и вспомнить, что меня предупреждали о провокации. Так что 20 сентября, когда на меня в первый раз "вывели" Грачева, я был уже на всякий случай готов.
Мы с ним встретились у Прокуратуры Крыма, познакомились. Потом мы поговорили о его здоровье, я стал давать советы, как можно избежать увольнения, а он говорил, что решил уволиться, потому что родители занимаются каким-то бизнесом, связанным с консервами, и ему есть, чем заняться. Он мне сообщил, что читает в Интернете мою газету и удивляется, сколько же у меня должно быть врагов, к примеру, Котляревский. И тут же говорит: "Если нужна моя помощь, то я могу решить. У меня есть такие же, как я бывшие сотрудники милиции, работу свою знают. Надо покалечить, приедут – покалечат. Надо – убьем". Я ему говорю, мы сейчас дело по Котляревскому до суда доводим, и тогда, если надо, он и сам повесится. Он отвечает: "Нет, это надо конкретно решать".
- Почему ты сразу не заявил в милицию о том, что тебе толкают на преступление?
Л.: А куда, к какому закону я мог пойти? В прокуратуру, которая не может за 2,5 года, несмотря на многочисленные заключения самых разных судов, довести до конца дела Туйсузова и его сотрудников и которая теперь перевела это дело, подальше от свидетелей, в Запорожье? В УБОП – жаловаться на УБОП? Да они все заинтересованы в моей изоляции.
- Что было дальше?
Л.: 26 октября в субботу, то есть через полтора месяца, в 22 вечера Грачев пришел домой к Юрию Ткачу – сопернику Котляревского на выборах, и спрашивает, где меня найти, чтобы я ему помог реализовать какие-то консервы в санаториях. Ткачу показалось это странным. На следующий день он приехал ко мне и предупредил: "Володя, тебя почему-то ищет Грачев. Он уволен из УБОПа по компрометирующим обстоятельствам. Я подозреваю, что он появился не зря и думаю, что в отношении тебя что-то затевается, возможно, провокация. Будь осторожен".
Во вторник 29 октября Грачев позвонил мне на мобильник и назначил встречу в Симферополе. Уже практически зная, о чем будет разговор, я взял с собой свидетеля, который незаметно (в машине густо-затемненные стекла) находился в машине, пока мы с ним беседовали. Он говорил: "Я помню наш первый разговор, если что, давай договариваться". Я поддерживаю разговор.
- Зачем?
Л.: А как иначе я мог их разоблачить? Если бы я не пошел на это сознательно, то я бы послал Грачева еще по телефону, не поехал бы на встречу с ним, не взял бы с собой свидетеля. Я у него спросил тогда, как он это все себе представляет. Он говорит: "У меня ж хлопцы есть, которые ездили на таких "Мерседесах", как ты, ходили в белых костюмах, а потом они попали, на них столько висит, они только ночью выходят, находятся в розыске. Вот тут встанут с 2-х сторон прямо возле Совмина и покрошат автоматами этого Котлету, ну и все. И ты не волнуйся, я возьму на себя руководство". Когда мы беседовали, подъехала машина, вижу, что через стекла ведется съемка. Слежку я зафиксировал.
Следующая встреча с Грачевым была в пятницу 1 ноября (30 декабря, как сообщило руководство УБОП, Грачев сообщил в милицию о том, что Лутьев "заказал" ему Котляревского – УП.) Подъехал к Совмину, смотрю, провокатор стоит, как тополь на Плющихе, посередине перекрестка рядом с милиционером. В руках у него сумка. Из нее мигает глазок красненький - значит, работает видеокамера. Вокруг замечаю несколько машин, из которых тоже ведется съемка. Он ждет, чтобы я вышел из машины или опустил черное стекло. Я не выхожу, понимая, что снимают. Он садится в машину со своей сумкой и говорит, что готов к делу и просит, чтобы я показал ему в Евпатории все места, где бывает Котляревский.
Потом он вдруг опять начинает разговор о своих вареньях и соках: "У меня полный склад забит консервами. Надо, чтобы ты мне помог, у тебя там здравниц много, только, чтобы все было честно и постоянные клиенты". Ставит между нами эту свою сумку и перед глазком видеокамеры мне сует в руку деньги со словами: "Ты не волнуйся, я нормальный предприниматель, я готов заплатить директорам здравниц".
Впрочем, я не думаю, что сейчас необходимо подробно рассказывать о проведении всей провокации. При другом следователе, да и органе прокуратуры я все это самым подробным образом изложу.
- У тебя есть основания не доверять нынешнему следствию?
Л.: У меня их более, чем достаточно. К примеру, на следующий день после моего задержания ведущий следствие по моему делу Лопатин в своем служебном кабинете в прокуратуре Евпатории в первом часу ночи, распивая коньяк в обществе двух свидетелей, заявил: "За двадцать тысяч баксов я могу уголовное дело Лутьева пох…ить!" Если говорить о Прокуратуре Крыма вообще, то я за два с половиной года более 10 раз письменно обращался в Генеральную прокуратуру Украины с заявлениями, в которых обращал внимание на грубое нарушение законодательства со стороны Прокурора Крыма Доброреза и его зама Рышкова и просил рассмотреть вопрос об их соответствии занимаемым должностям. Я не говорю уже о составе следственно-оперативной группы, состоящей из тех работников УБОП, у которых есть основания испытывать ко мне антипатию, так как в отношении их я инициировал возбуждение уголовных дел.
Теперь у меня есть право обратиться с мотивированным ходатайством лично к Генеральному прокурору Украины. В Крыму, где уголовное дело "расследуется и сопровождается" заинтересованными лицами, объективное его расследование невозможно.
- Ты понимаешь, в какую игру ты начал играть со всеми этими планами разоблачений?
Л.: Понимаю, и кое-что приберег для суда, о чем сейчас не буду говорить. Скажу лишь о том, что в тот же вечер отправил обычной почтой письмо в СБУ (заказным было нельзя – моя почта, как меня предупредили, перлюстрировалась). Это было в 19-00, сразу после того, как мы расстались с Грачевым.
Мы приводим лишь те фрагменты этого письма, которые Владимир Лутьев решил огласить до суда.
"Начальнику СБУ в Крыму А.Н.Свиридонову
от 1 ноября 2002 г.
Заявление в порядке ст. 97 УПК Украины
Мне известно, что с сентября 2002 г. должностными лицами Евпаторийского ОБОПа Туйсузовым А.З., Нижником О.П., совместно с сотрудниками УБОПа МВД Украины в Крыму Семкивом, Таньшиным, Ефимовым в отношении меня, в преддверии окончательного разгона ГУБОПа МВД Украины, организована и проводится провокация с целью моей изоляции. Для этого под надуманным предлогом меня "подводят" к уволенному по дискредитирующим основаниям из УБОПа МВД Украины в Крыму некоему Грачеву Андрею. Последний при первой же встрече с ним 20 сентября 2002 г., сославшись на то обстоятельство, что он читает мою газету в Интеренете и удивлен количеством моих врагов, а также то, что я один с ними борюсь, сходу предложил свои услуги по устранению этих врагов. При этом он называл фамилии Котляревского, Населенко, Ющенко.
Это не первая провокация, проводимая сотрудниками УБОПа, ЕОБОПа в отношении меня – четвертая начиная с апреля 2000 г. Желая положить конец этим провокациям и привлечь виновных лиц к уголовной ответственности, я начал документировать их преступную деятельность…
Сегодня, 1 ноября 2002 г. у меня состоялась последняя встреча с Грачевым в г. Симферополе... Я намерен пресечь неоднократные преступные провокации ЕОБОПа и УБОПа, поскольку безнаказанность их развращает, и я уже знаю, с какой стороны ожидать от них очередной западни, провокации".
11 ноября Лутьева задерживают по дороге в Симферополь. До этого УБОП организовало операцию по мнимому похищению Николая Котляревского, который на самом деле находился у себя дома. Грачев предпринимает ряд попыток еще раз встретиться с Лутьевым, но тот не открывает ему дверей и даже звонит в милицию с требованием оградить его от навязчивого провокатора. 12 ноября УБОП проводит пресс-конференцию, на которой "исчезнувшего" Котляревского предъявляют журналистам и сообщают о задержании "заказчика", о котором заявил
"исполнитель". 13 ноября пресс-служба Прокуратуры Крыма назвала журналистам имя "заказчика" – Владимир Лутьев.
