На шляху до стратегічного сприйняття російсько-української війни
Во многих западноевропейских общественных дебатах о помощи Украине чувства солидарности с украинцами сопоставляются с заботой о безопасности самого Запада. Этот дуализм игнорирует чисто национальный интерес стран-членов ЕС и НАТО в поражении России, а также в безопасной, стабильной и устойчивой Украине.
За последние восемь месяцев поддержка Запада в защите Украины от российской агрессии была нетривиальной, но недостаточной.
Масштабы и воздействие как военной помощи Украине, так и санкций против России значимые, но остаются ниже желаемого.
В результате российская террористическая война против Украины не прекращается. Хотя экономика РФ столкнулась с проблемами, она пока продолжает функционировать. Пока что российский государственный аппарат и политическая элита выглядят не очень впечатленными западными усилиями.
Заманчивость псевдореализма
Одной из причин неспособности ЕС и НАТО мобилизовать больше поддержки Украине является искажённое восприятие значимости российско-украинской войны среди части западноевропейской общественности.
До сих пор война понимается многими наблюдателями как восточноевропейский конфликт, а не общеевропейский вызов для безопасности континента. Сочувствие к украинцам и неодобрение нападения России, правда, высоки не только в Восточно-Центральной Европе. Западная общественность также проявляет удивительный интерес и сострадание к Украине.
Однако, по мнению многих западных европейцев, то, что происходит в Украине, в конечном счёте, остается в Украине.
Цель Путина в восстановлении российской империи, а не в завоевании всей Европы. За последние недели, правда, война всё больше воспринимается как имеющая определённые последствия и для западных европейцев. Впрочем такое признание не всегда приводит к росту поддержки Украине и санкций против России, а, наоборот, к призывам к более мягкой позиции в переговорах с Москвой.
Эта кривая дискурсивная рамка подрывает западноевропейские дебаты о возможных путях сдерживания агрессии Москвы.
Эмоциональное стремление к международной солидарности с Украиной противопоставляется, предположительно, рациональным соображениям собственной национальной безопасности. Якобы "реалистические" аргументы в пользу осторожной западной стратегии ослабляет "идеалистическое" стремление больше помочь украинцам.
Суть многих западных рассуждений о войне примерно такая: "Мы, конечно, поддерживаем украинцев в их борьбе за свободу и независимость. Однако вся политика носит, в конечном счёте, локальный характер. Хотя мы и сопереживаем страданиям Украины, это не наши страдания".
Проведение таких мысленных границ между вопросами украинской обороны, с одной стороны, и прерогативами западной безопасности, с другой стороны, претендует на здоровое благоразумие. Но этот подход выражает скорее эскапистское, чем прагматическое мировоззрение.
Продолжающаяся наивность западного псевдореализма не только подрывает нормативные основы, на которых строится внутренний консенсус и международное сотрудничество западных государств. Он также искажает очевидную географическую реальность и геополитическую роль Украины для Европы и всего мира.
Судьба украинского государства и его граждан имеет более широкие последствия для европейского континента и международной системы, чем это часто озвучивается.
Эскалация напряженности между Россией и Западом – таковы типичные рассуждения в этом русле – была бы гораздо хуже.
Поднятие призрака ядерной войны – наиболее весомый "реалистичный" аргумент в этих спорах. Во избежание апокалипсиса, так гласит популярная аргументация, любые жертвы оправданы.
Ущерб, который российский частичный успех в Украине нанес бы международной системе, безусловно, огромный. Тем не менее, он все же предпочтительнее альтернативы продолжения военной конфронтации и риска атомной эскалации – такова логика мышления западных псевдореалистов.
При этом не без значения, что для умиротворения Кремля по этой логике только украинцам приходится идти на ущемление суверенитета своего отечества, а не родинам западных "миротворцев".
"Украинцам, к сожалению, надо будет довольствоваться только ограниченной поддержкой Запада и продолжать нести основную тяжесть последствий войны. Да, Украине не повезло, но таков несправедливый мир" – примерно в этой мысли суть псевдореалистического подхода к российско-украинской войне.
Этот подход является не только циничным, но и эскапистским, если не парадоксальным.
Во-первых, утверждение о том, что создание действенного контральянса и реальное вооруженное сдерживание не работают в отношении России, противоречит как здравому смыслу, так и последовательному реализму. Какую бы военную поддержку ни получила Украина, и какие бы санкции не ввел Запад против России – таково предположение псевдореалиста – Москва готова к еще большей эскалации.
Россияне будут готовы нести даже крайне разрушительный ущерб своей экономике, армии и обществу – в конечном итоге, рискуя целостностью своего государства. Однако, если русские действительно ведут себя так "нереалистично", для чего тогда нужен реализм?
Во-вторых, во многих псевдореалистических рассуждениях не только неясно, какие именно издержки за уступчивый подход к Москве могут быть навязаны Киеву, а какие нет.
Недостаточно внимания уделяется также вторичным рискам и издержкам войны для других стран, помимо Украины и России. Часто в западноевропейских публичных дебатах о войне эти нюансы остаются либо неупомянутыми, либо обсуждаются лишь вскользь. Если о них заходит речь, то от них отмахиваются как от отдаленных или незначительных аспектов.
Подрыв международного режима нераспространения ядерного оружия
Однако есть ряд нетривиальных проблем, которые возникают из-за войны России против Украины, и только сдержанных контрмер Запада для Европы – и даже для всего человечества.
Прежде всего, российское нападение и недостаточно решительная реакция на него других членов Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН подрывают логику международного механизма предотвращения распространения атомного оружия.
Война началась восемь с половиной лет назад и идет так, как она идет, в значительной степени потому, что у России есть оружие массового поражения, а у Украины его нет.
Что хуже: Москва не только обладает ядерным преимуществом. России однозначно позволено, в соответствии с зарегистрированным ООН и ратифицированным многосторонним соглашением, обладать атомным арсеналом.
Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) 1968 года разрешает пяти странам мира, среди которых и Россия, как правопреемница СССР, создавать и иметь такое оружие. Всем остальным из 191 государств, подписавшего ДНЯО, в том числе и Украине, прямо запрещено создавать и иметь атомное оружие.
Читайте также: Обезьяна с гранатами: как Украина из "Верхней Вольты с ракетами" стала страной подсолнухов
Российско-украинская война тем более подрывная для ДНЯО, поскольку Украина когда-то обладала большим арсеналом ядерных боеголовок и снарядов, доставшимся ей в наследство от СССР.
В начале 1990-х годов Киев вместе с Минском и Алматы решил отказаться не только от большинства, а от всех советских атомных оружий и материалов, которыми все еще обладали эти три страны.
Украина, Беларусь и Казахстан подписали ДНЯО как полностью неядерные государства.
В обмен на это они получили от трех государств-депозитариев ДНЯО – США, Великобритании и России – в конце 1994 года по специальному документу. Эти так называемые Будапештские меморандумы содержали заверения о безопасности со стороны Вашингтона, Лондона и Москвы.
Три великие державы пообещали уважать суверенитет и границы трех новых государств, изначально обладающих ядерным оружием, и воздерживаться от политического, экономического и военного давления на них. Два других официальных атомных государства в рамках ДНЯО, Франция и Китай, выступили с отдельными правительственными заявлениями, в которых также высказали свое уважение независимости и целостности Украины, Беларуси и Казахстана.
Сегодня Россия карает добровольное ядерное разоружение Украины дождем из сотни тысяч гранат, бомб, ракет и снарядов, разрушающих не только военные, но и гражданские дома и инфраструктуру, ежедневно убивая, калеча и травмируя украинцев. Демонстративный подрыв Москвой логики режима нераспространения должен беспокоить не только украинцев, но и другие страны.
Нерешительность в помощи Украине и санкции против России со стороны якобы миролюбивых государств, таких как Германия, Австрия или Нидерланды, с 2014 года противоречит громкому пацифистскому пафосу этого поведения.
Повсеместная осторожность в поддержке Киева только усиливает разрушительные последствия войны для доверия к международной системе безопасности. Противоречивые сигналы, исходящие не только от России, но и от других официальных государств, обладающих ядерным оружием, прежде всего от Китая, а также амбивалентность десятков неядерных государств, подписавших ДНЯО, влекут за собой серьёзные вторичные риски.
Продолжение торговли с Россией и лишь полусерьезная или отсутствующая поддержка Украины рядом государств в последние восемь лет говорят более слабым странам мира о том, что, если дело дойдет до драки, что можно рассчитывать только на собственные силы.
Вывод, к которому могут прийти страны, не имеющие ядерного зонтика, может звучать так: "Как показывает судьба Украины, мы не можем полагаться ни на международное право и мировое сообщество в целом, ни на логику ДНЯО и его основателей, в частности. Поэтому мы сами должны приобрести атомное оружие".
Правда, ядерный вопрос как предупреждение против Третьей мировой войны играет большую роль в европейских дебатах о западном участии для Украины. Тем не менее, атомная эскалация между НАТО и Россией – не единственный и, возможно, не самый значимый ее аспект.
Фундаментальной проблеме защиты мира от распространения ядерного оружия в течение последних восьми лет уделялось пока мало внимания. Вместо этого многие беспокоятся исключительно об обмене ядерными ударами.
Согласно логике этих сегодняшних опасений, ядерная эскалация должна была произойти уже несколько раз во время "холодной войны", когда США и СССР обладали гораздо большим количеством атомного оружия, чем сегодня. Будущее распространение оружия массового уничтожения, как более вероятное последствие войны России против Украины, наоборот, остается практически неупомянутым в публичных дискуссиях.
Сила ДНЯО будет дальше ослабевать до тех пор, пока Россия будет продолжать доказывать, что государству, угрожающему применением ядерного оружия, позволено расширять свою территорию по своему усмотрению.
Можно подумать, что такое возможное последствие войны России против Украины должно вызывать серьезную озабоченность у политиков и журналистов во всём мире. Тем не менее, эти глобальные последствия поведения Москвы в Украине остаются либо лишь эпизодической темой, либо вообще не затрагиваются в большинстве сообщений мировых СМИ о войне.
Атомные электростанции Украины
Более очевидная и непосредственная международная ядерная угроза в связи с нападением России – это безопасность украинских атомных электростанций.
В конце февраля 2022 российские солдаты, вторгшиеся из Беларуси, быстро заняли территорию выведенной из эксплуатации Чернобыльской АЭС.
Кремлевская пропаганда хвасталась захватом всемирно известной станции, в то время как российская армия разместила часть своих войск на загрязненной территории зоны катастрофы 1986 года.
Вскоре после этого Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) сообщило о потере связи с аппаратами, контролирующими опасные радиоактивные материалы, хранящиеся в специальной установке на месте бывшей АЭС. Правительство Украины пожаловалось на нарушения в системе охлаждения этого материала.
Все это должно было встревожить международное сообщество или, по крайней мере, европейские СМИ и политиков.
Некоторые базовые экономико-географические соображения могли бы, на самом деле, предупредить европейские экспертные и дипломатические круги уже в течение последних восьми лет, если не раньше, об этом ядерном риске для безопасности ЕС.
По крайней мере, с 2014 года возможные последствия более глубокого вторжения России в сердце Украины, после аннексии Москвой Крыма и начала псевдогражданской войны на Донбассе, были очевидны. Каждый, кто имеет элементарное представление о промышленной географии Восточной Европы, мог уже тогда понять, что поставлено на карту в защите Украины от российского вторжения.
Вместо того, чтобы уже много лет назад вывести этот вопрос на передний план, безопасность украинских АЭС от последствий войны до недавнего времени оставалась за кадром большинства журналистских, экспертных и правительственных публикаций о войне.
И это несмотря на то, что, вскоре после того, как в марте 2022 года был взят Чернобыль, крупнейшая в Украине и Европе атомная электростанция также вошла в число территорий, где разворачивались военные действия. Речь идет о Запорожской АЭС с шестью энергоблоками вблизи города Энергодар.
Огромная АЭС даже стала очагом российско-украинских боёв. Ночная перестрелка между российскими и украинскими войсками на территории одного из крупнейших в мире ядерных объектов была снята на камеру и опубликована на WWW весной 2022 года.
С момента оккупации Россией Энергодара Запорожская АЭС находится под двойным управлением офицеров российской армии, с одной стороны, и гражданских специалистов государственной компании "Энергоатом", с другой.
Такая совместная ответственность двух государств, находящихся в состоянии войны друг с другом, является необычной для АЭС. Более того, в последние недели складывается впечатление, что Кремль пытается использовать вопрос безопасности ядерных материалов на электростанции в качестве рычага давления на Запад.
Некоторые странные инциденты на электростанции, возможно, были срежиссированы Кремлем, чтобы повысить нервозность на Западе в целом и подорвать энергетическое сотрудничество между ЕС и Украиной в частности. В результате безопасность украинских атомных электростанций наконец-то попала в репортажи западных СМИ о войне.
Еще две атомные электростанции в Западной Украине пока не подвергались приближению российского оружия. Хотя это может произойти в будущем. Например, российское нападение на Западную Украину через Беларусь может переместить дополнительные украинские АЭС близко к зоне боевых действий или даже в нее.
На фоне опыта Европы, пережившей последствия Чернобыльской катастрофы в 1986 году, безопасность украинских АЭС давно должна была стать главной темой дебатов СМИ, политиков и экспертов.
Она также должна войти, более глубоко, чем до сих пор, в дипломатическое общение на Западе и с Россией. Западные политики, дипломаты и эксперты при официальном и неофициальном рассмотрении этого вопроса должны как можно яснее показать, что их озабоченность по поводу украинских АЭС полностью связана с незаконными действиями России в Украине.
Сейчас Москва пытается разыграть "чернобыльскую карту" в своих СМИ и политических кампаниях.
Российские пропагандисты пытаются убедить недостаточно информированную западную общественность в том, что Украина, как и в 1986 году, является источником угроз для безопасности Европы. Этим вводящим в заблуждение нарративам необходимо решительно противодействовать.
Что касается африканского и азиатского восприятия недавнего зернового кризиса, то Кремлю отчасти удалось провести успешную кампанию дезинформации.
Москва внушила не только многим простым людям, но и элитам ряда государств Африки и Азии, что не Россия несет ответственность за продовольственный кризис. Напротив, в недавнем дефиците зерна и других продуктов питания на мировых рынках виноваты Украина и Запад.
Стоит вспомнить, что Чернобыльская ядерная катастрофа 1986 года также не была результатом провала украинского руководства. Вместо этого, как недавно подробно описал Сергей Плохий в своей фундаментальной книге "Чернобыль", тогдашний председатель Совета министров Украинской Советской Социалистической Республики был проинформирован о Чернобыльском инциденте ночным телефонным звонком от председателя Совета министров Союза Советских Социалистических Республик.
И это несмотря на то, что украинский премьер-министр во время инцидента в 1986 году находился в Киеве, то есть всего в 100 километрах от Чернобыля.
Советский премьер-министр, который информировал своего украинского подчиненного в столице Украины о том, что происходит недалеко от его местонахождения, звонил ему из Москвы, находящейся примерно в 700 километрах от Чернобыля.
Причина такой странной линии связи заключалась в том, что все АЭС СССР были стратегическими объектами. Поэтому они не находились в ведении правительств псевдореспублик Союза. Вместо этого строительство и эксплуатация всех АЭС СССР проходили под прямым контролем центра советской империи в столице России. Это обстоятельство было одной из особенностей СССР, которые привели к Чернобыльскому инциденту 1986 года.
Выводы
Существуют дополнительные общеевропейские и глобальные риски, исходящие из нападения России на Украину. Прерываются международные цепи торговли продуктами питания, энергией, а также другими ресурсами и товарами.
Помимо Договора о нераспространении ядерного оружия, подрываются и другие международные соглашения и организации. Под вопросом оказывается не только целостность различных трансконтинентальных режимов безопасности, таких как ОБСЕ. Организация Объединенных Наций и ее различные органы, а также подорганизации подвергаются деградации в связи с жестоким нападением России на Украину.
В частности, Совет Безопасности и право вето его постоянных членов, включая Россию, выглядит всё более абсурдным. Часть системы ООН и других международных организаций целенаправленно используется для достижения неоимперских целей одного из ее официальных гарантов.
Фундаментальные сомнения в полезности нынешнего миропорядка растут не только среди украинцев.
Все больше и больше людей по всему миру, обеспокоенных международной безопасностью, симпатизирующих Украине или чувствующих угрозу со стороны России или других реваншистских стран, также высказывают свои сомнения.
Активисты, политики, эксперты, журналисты, наблюдая за поведением Москвы в течение последних лет, начали обсуждать пригодность системы ООН для сохранении международной стабильности, справедливости и мира.
Россия продолжает демонтаж европейского порядка безопасности в частности и международной правовой системы в целом. При этом Кремль использует формальные и материальные привилегии России, такие как особые права Москвы в рамках ООН и ДНЯО, контроль над ядерным оружием и торговыми путями.
В то же время риторическая и поведенческая агрессивность официальной России по отношению к Украине не ослабевает. Все новые и новые зверства российской армии в Украине вызывают не только моральное возмущение.
Геноцидный характер российского нападения на Украину имеет более широкие и долгосрочные последствия. Террористическое поведение Кремля подрывает дух и букву десятков международных договоров и организаций, в которых участвует Москва и соучредителем которых она частично является.
Все более очевидная транснациональная и отчасти глобальная деструктивность поведения Кремля должна заставить задуматься не только восточных европейцев.
Западные дискуссии, в которых чувства солидарности в отношении Украины противопоставляется рационально обоснованным национальным интересам собственной страны, всегда были неуместны. Сегодня они выглядят еще более опрометчивыми.
Западные и незападные политики, дипломаты, эксперты должны изменить акценты и тон своих комментариев о войне. Это касается как их оценок поведения России в рамках национальных дебатов в своих странах, так и их коммуникации с российскими коллегами. Они должны больше, чем ранее, подчеркивать значимость агрессивного поведения Москвы не только для Украины, но и для своих стран, Западной Европы и всего мира.
Политические лидеры, журналисты и ученые должны донести до национальной общественности каждой из своих стран, что авантюра Кремля в Украине – это нечто большее и имеет последствия, выходящие за рамки трагедий в Мариуполе, Буче или Оленевке.
Соответственно, западные и другие правительства должны будут переформулировать свои позиции и риторику по отношению к Москве.
В частности, и западной, и российской общественности должно стать ясно, что только полный уход Москвы из Украины станет удовлетворительным решением кризиса и приемлемым ограничением его разрушительных международных последствий.
В результате такого дискурсивного изменения могут появиться новые сигналы, а также состояться меры все более широкой и решительной коалиции готовых к этому государств.
Это, в свою очередь, может привести к тому, что Кремль наконец почувствует достаточное давление для того, чтобы изменить свое поведение и стать конструктивным в будущих переговорах.
Андреас Умланд изучал политику и историю в Берлине, Оксфорде, Стэнфорде и Кембридже. С 2010 года – доцент кафедры политологии Киево-Могилянской академии (НаУКМА), а с 2021 года – аналитик Стокгольмского центра восточноевропейских исследований (SCEEUS) Шведского института международных отношений (UI).
