Умеровські середи. 26 липня. Допит чекіста
Никто не надевал ему на голову полиэтиленовый пакет, не ставил на растяжку и не обещал изнасиловать в задний проход. Никто не угрожал обесчестить его жену и дочь, а младших детей передать на воспитание в детдом. Никто даже не повышал на него голос, а тем более не цедил сквозь зубы "В лагерную пыль сотру". Никто не веселился, поигрывая резиновой дубинкой и приговаривая: "Всю жизнь на аптеку работать будешь".
Но боже мой, как же потел, нервничал и суетился следователь ФСБ старший лейтенант юстиции Игорь Скрипка, давая показания в Симферополе на восьмом заседании суда по делу Ильми Умерова! Следователь все же ощутил разницу между тем когда допрашиваешь сам и когда допрашивают тебя. На большую часть вопросов защиты он отвечал "не знаю", "не помню", "не уверен" и "могу выяснить дополнительно".
– Как получилось, что два ваших свидетеля, допрошенные в разное время и отдельно друг от друга, дали дословно одинаковые показания? – спрашивала его защита.
– Не знаю, я точно записывал их ответы, – отвечал Скрипка.
– Но они утверждают, что вовсе не были ни на каких допросах.
– Этого не может быть.
– Почему судебно-лингвистическая экспертиза исследовала текст выступления Умерова на русский языке, то есть в переводе, а не на крымскотатарском, на котором он говорил?
– Мы не проводим экспертизы на иностранных языках, – отвечал следователь, которому по должности положено было бы знать, что по российским законам государственными языками республики Крым являются, русский, украинский и крымскотатарский. Но он этого не знает, как и многое другое.
– Сколько раз вы встречались с переводчиком Салядиновым? – спрашивают Скрипку.
– Два раза: один раз исследовали запись выступления Умерова с диска, другой раз – из интернета.
Казалось бы, нормальный ответ, но вот загвоздка – переводчик утверждает, что встречался со следователем 4-5 раз и при каждой встрече подписывал заново какие-то бумаги, с которыми Скрипка его подробно не знакомил. "Он говорил, там ерунда какая-та, незначительные изменения", – пояснил переводчик Салядинов.
На некоторые вопросы защитников следователь ФСБ не мог найти ответы: стоял, переминался с ноги на ногу, выдерживал тройную мхатовскую паузу, а потом ухмылялся и говорил, что у него на этот вопрос ответа нет.
Характеризуя действия Умерова, он постоянно говорил об "отделении территориальной целостности России". Сначала я думал, что он оговорился, но затем фраза повторялась снова и снова, и тогда я спросил его, что он, собственно, под этим подразумевает. Следователь посмотрел на меня с сожалением и ответил, что такова формулировка статьи, по которой сегодня судят Умерова.
Бедняга, он даже не удосужился ознакомиться с диспозицией статьи, по которой привлек человека к уголовной ответственности! Когда общими усилиями защиты и судьи ему объяснили, что формулировка статьи 281.1 УК выглядит несколько иначе, он глупо улыбаясь объявил, что говорил так для сокращения.
В другой раз, не найдя ответа на вопрос, он бросил мне: "Это вам легко тут умничать". "У каждого своя работа", – возразил я ему. Действительно, одним в суде предназначено умничать, другим – тупить.
Где-то уже ближе к концу допроса судья Кулешов вдруг спохватился, что адвокаты совсем заклевали чекиста, и начал отводить вопросы защитников. Не все подряд, но значительную часть. Тем не менее, враг был уже повержен, раздавлен, деморализован и выжат как тряпка. Он был уже никому не нужен, и его отпустили.
Следующее заседание суда назначено на 30 августа. Месячный перерыв. Судьи тоже любят отдыхать в августе.
Александр Подрабинек, Facebook
