"Азов", добровольці і армія
Украинские генералы решили сдать поселок Широкино, отбитый у сепаратистов месяц назад. Полк "Азов" получил приказ оставить Широкино и отойти к Мариуполю. Единственная победа украинской армии последних месяцев оказалась генералам не нужна. Она обременительная для Генштаба, потому что создает постоянный раздражающий шум.
В Широкино каждый день идут перестрелки, потому что линия фронта проходит по середине поселка и любой выстрел вызывает настоящий бой. Наблюдатели ОБСЕ, правда, на днях специально ночевали в Широкино, чтобы продемонстрировать оставшимся там немногочисленным жителям свое желание помочь установлению мира.
Очевидно, что избежать ежедневных боев в Широкино можно, если одна из сторон оставит поселок.
По Минским договоренностям Широкино находится под контролем Украины, но украинским генералам легче сдать поселок и отступить, чем добиться от сепаратистов выполнения подписанных в Минске соглашений.
Широкино освободили от сепаратистов в результате операции 14 марта, чтобы отодвинуть линию фронта от Мариуполя, окраины которого все чаще стали обстреливать и любая атака на который могла бы вызвать в городе панику.
Военные и тогда не хотели идти в бой. Командование "Азова" больше месяца убеждало сначала командующего сектором М, а затем и руководство Генштаба в необходимости и возможности такой операции. И только когда под Дебальцево возникла критическая ситуация, генералы дали добро на удар по Широкино, чтобы отвлечь часть сил ДНР от Дебальцево.
Командир "Азова" Андрей Билецкий рассказал в интервью "Украинской правде", что в последний момент военные изменили согласованные планы и оставили наступающий полк без огневой поддержки и танков.
"Мне было обещано полное содействие со стороны ВСУ. На тот момент "Азов" не имел ни артиллерии, ни тяжелой бронетехники. То есть вся наша бронетехника сводилась к четырем БТР, двум захваченным нами ранее российским, нескольким БРДМ и шести "Спартанам". Нам была обещана всяческая поддержка - огневая и танковая. Но за пару часов до наступления генералы заявили, что никаких сил и средств мы не получим. Даже те подразделения ВСУ, которые активно с нами сотрудничали на горизонтальных связях и рвались в бой, были выведены за линию укрепления с запрещением участвовать в наступлении", – вспоминает Билецкий.
К утру 10-го марта, когда бойцы "Азова" должны были начать наступление, полк оказался в ситуации "голого и нищего в поле". Но все равно расчеты Билецкого оправдались. Генералы пугали его огромными потерями, но внезапность удара и ослабленные силы противника сыграли свою роль.
"400-500 бойцов "Азова" без поддержки танков опрокинули противника. Один приличный удар, два танка, которые могли бы нам дать на Широкино, опрокинули бы все, и мы оказались бы минимум под Новоазовском. Но 10-го, 11-го, 12-го, 13-го и 14-го марта ни одно подразделение ВСУ и Нацгвардии не участвовало в событиях, которые развернулись от Павлополя до Широкино. Мы захватили в первый день Широкино, Лебединское, Коминтерново, Павлополь и Коминтерново-2. На следующий же день начались бои за Саханку. Очень быстро враг сориентировался, что наступление ведется без бронетехники и танков, без артиллерии, стянул все резервы и контратаковал", – рассказывает Билецкий.
Билецкий не хочет называть те части армии, которые, получив 12-го марта приказ командования, не пошли помогать "Азову". Один из батальонов ВСУ шел 20 км от Мариуполя до Широкино 4 дня, растянувшись вдоль дороги у моря и наслаждаясь заботой волонтеров.
"Армия была за блокпостами. Называются некие части, которые якобы сыграли какую-то роль в наступлении. Если человек честен сам с собой и со своей совестью, то любой из этих частей подтвердит, что ни в каком наступлении они не участвовали. Многие люди не участвовали, потому что у них был жесткий приказ. Но многие не спешили в бой, даже имея приказ", - говорит Билецкий.
Артиллерийская поддержка полноценно началась только 14-го марта, потому что вся страна уже знала об освобождении Широкино, и отступление оттуда на фоне Дебальцево выглядело бы как полное поражение Генштаба и неспособность обеспечить хоть небольшую победу.
14 марта в Широкино был самый кровавый бой. Военные не дали "Азову" заминировать подступы к селу и противник на танках ворвался в Широкино. По штату, "Азову" не положено саперное подразделение, а саперы армейские куда-то пропали - за 4 суток так и не добрались от Мариуполя до Широкино. Поэтому край села не был заминирован противотанковыми средствами.
В Широкино несколько часов шел жестокий, хаотичный бой, когда танки ДНР врывались на позиции "Азова", а украинские бойцы атаковали противника на противоположном краю села. Доходило и до рукопашных схваток. Это было кровавое месиво, в котором уставшие за 4 дня без поддержки бойцы "Азова" все-таки выстояли.
К вечеру того кровавого дня "азовцы" сожгли три танка противника, БМП и БТР, еще два танка отступили. Ситуацию стабилизировали. Но из-за того, что резервов не было, восточный край села оказался в руках ДНР, а западный и основные высоты остались у "Азова".
За время операции, по сведениям Красного Креста, потери в подразделениях сепаратистов составили 100 человек убитыми, было сожжено 7 единиц их бронетехники.
"Азов" потерял 10 человек убитыми, 60 человек раненными и 2 единицы бронетехники.
Билецкий уверен, что если бы армия выполнила приказ и с первого дня поддержала "Азов" артиллерией и бронетехникой, удалось бы взять и Новоазовск, а потери полка были бы значительно меньше.
"За все дни операции нам не подтянули никого в помощь. Морпехов поставили в тихое место, чтобы они закрыли разрыв между двумя позициями "Азова", где проходили боестолкновения. Их не кинули в бой. Наши генералы боятся активных действий и всячески их избегают. Но были танковые экипажи, которые 16-17-го марта сами оказывали нам поддержку. Они стояли на крайних блокпостах и выезжали, работали по целеуказаниям.
Такая же ситуация бывает, например, с артиллеристами. На горизонтальном уровне у нас прекрасные отношения с армией. Взять 23-й территориальный, 37-й батальоны или 51-ю бригаду, оплеванную после Иловайска. У нас прекрасные боевые, товарищеские отношения. Мы боевые товарищи. Мы оказываем друг другу помощь и поддержку вне рамок всех уставов, догм и приказов идиотов.
Нет проблемы и какого-то конфликта между ВСУ и добровольцами. Это неправда. Есть конфликт и проблема между тем, что творится в головах нашего генералитета, и добровольцами. Потому что доброволец не привык к системе абсолютно слепого подчинения. Добровольцу наплевать на взыскания. Он всего-навсего защищает Родину для того, чтобы дальше жить своей жизнью", - горячится Андрей Билецкий, когда его начинают упрекать в самоуправстве.
В Генштабе не любят добровольческие батальоны. Это давняя история: генералы и полковники до сих отказываются признавать в батальонах полноценные части. Они все это считают самодеятельностью или махновщиной.
Силовики и некоторые украинские политики откровенно боятся добровольцев. Это отношение к любым добровольцам и волонтерам сформировалось еще во времена Майдана, и все еще продолжает жить в армейской и милицейской верхушке.
Политики боятся возвращения с фронта вооруженных добровольцев. Некоторые батальоны и сами подогревают страх политиков и генералов, публично заявляя, что "вот они вернутся с фронта и покажут всем врагам…".
Конечно, некоторые командиры батальонов дают повод сомневаться в своей адекватности и способности действовать в рамках закона. Они не понимают, что монополия на насилие есть только у государства, у граждан есть право на самозащиту, любое превышение которой строго карается в любом цивилизованном государстве.
Чего стоит нежелание формирований "Правого сектора" действовать в рамках официальных подразделений армии и Нацгвардии или скандальные заявления Семена Семенченко? Однозначно ударила по имиджу добровольцев история с батальоном "Днепр-1", который вдруг выступил в Киеве на защиту коммерческих интересов олигарха Коломойского. Как бы ни опровергали это люди Коломойского и представители МВД, но в обществе никто не верит в анонимных защитников олигархической собственности.
"Я тогда был в Мариуполе, поэтому историю про "Укрнафту" знаю очень поверхностно. Конечно, она производила совершенно дикое впечатление, - комментирует Билецкий историю с "Днепром-1" и говорит, что "Азов" в подобных историях обвинить нельзя. - У "Азова" таких историй нет. Единственная история, связанная с приходом "Азова" на предприятие - это АТЕК. Я о ней могу честно говорить. Мне за нее не стыдно. Но это единственная история. И другую вспомнить просто невозможно. Вы не найдете нас больше нигде, ни возле шахт, ни возле янтаря, ни где-нибудь еще.
Рейдерские захваты – это болезнь украинского общества. Разницы между рейдерским захватом пацанчиком в спортивном костюме и человеком в камуфляжной форме, в которую этот пацанчик переоделся, никакой нет. Это гопники, которые сейчас одели форму. Два года назад они назывались спортсменами, потом - титушками, год назад на волне Майдана они прикрывались "Правым сектором", теперь - батальонами. Это одна и та же публика.
Почему ее просто не хватают и не тянут в тюрьму? Это вопрос к правоохранительным органам, к Службе безопасности. У нас есть милиция, есть десятки тысяч сотрудников СБУ, которых должно было хватить, чтобы затоптать Гиркина в Славянске без оружия. Может быть, они хотя бы эту функцию будут выполнять в стране – бороться с рейдерами? Гопники не будут стрелять. Они пришли за своими 200 долларами".
Парадокс в том, что некоторые политики и генералы боятся "Азова", а шатающиеся незарегистрированные группы с оружием иногда называют "Азов" "придворными войсками" за то, что полк выполняет указания Генштаба и вышестоящего начальства, и не устраивает публичных скандалов.
Конечно, необходимо наводить порядок с батальонами и добровольцами. Это было понятно с самого первого дня трансформации Самообороны Майдана в подразделения Нацгвардии и появления добровольческих батальонов.
Военных раздражает плавающая численность батальонов, их неожиданное появление и такое же исчезновение. В секторе М сейчас не наберется и двух десятков бойцов "Правого сектора" под Широкино, но кажется, что там их чуть ли не дивизия.
Некоторые батальоны до сих напоминают семейные отряды численностью в несколько десятков человек, и толку от таких подразделений мало. Хотя это проблема самих генералов, которые не могут наладить нормальное взаимодействие частей, чтобы на секретных совещаниях не появлялись мифические или уже разжалованные командиры известных батальонов. Как это было при планировании операции по Донецкому аэропорту, когда начальник штаба батальона "Днепр" пообещал перебросить 100 человек для спасения киборгов, а потом оказался чуть ли не самозванцем.
Но ситуация очень подвижная, за год войны она существенно изменилась и будет меняться дальше.
Добровольческие батальоны сыграли очень важную, чуть ли не ключевую роль в самом начале войны, в первые месяцы столкновений на востоке, когда украинской армии как таковой не существовало.
Самыми проблемными в первые месяцы, кстати, были армейские батальоны территориальной обороны, собранные по срочной мобилизации. Но и регулярные части не отличались большой боеспособностью. В критические моменты бежали солдаты разных подразделений и разных форм подчинения.
Категорически нельзя всех грести под одну гребенку. Считается, например, что героически сражаются десантники, однако есть много примеров, когда они отказываются идти в бой. Есть истории, когда офицеры сознательно выводят из строя технику, лишь бы не покидать расположение частей. Катастрофическая ситуация с летчиками. Некоторые добровольческие батальоны исчезли или скукожились до рот.
Однако неожиданно среди отсталых донедавна батальонов территориальной обороны появились боеспособные подразделения, готовые выполнить многие задачи.
Есть умелые, отважные и толковые командиры, которые научились воевать, но на их фоне научились паразитировать на войне ловкачи из штабов. Они умеют правильно доложить президенту Порошенко про победы и создать у него иллюзию уважения со стороны армии.
Генштабу удалось убедить украинского президента в том, что армия полностью на его стороне. Президенту нравится находится в окружении солдат и офицеров. Это нормально для главнокомандующего страны, но генералы почувствовали эту слабость президента и тонко на этом играют, и даже манипулируют.
Дошло уже до того, что и глава администрации президента Ложкин, человек глубоко гражданский, позирует и дает интервью в камуфляже. Любовь к оружию и военным аксессуарам – это нормально для любого мужчины, если только не мешает принимать адекватные решения.
Два месяца Генштаб докладывал Порошенко, что Дебальцево надежно укреплено, и что армия организованно покинет этот район, но в критический момент была потеряна управляемость войсками и все спасались, как могли.
Не был уничтожен даже железнодорожный узел и теперь тяжелую технику и войска из Луганска, например, сепаратисты могут перебросить за час, а не за сутки, как раньше. Но генералы получили за Дебальцево от президента ордена, а не порицание. Они объяснили Порошенко, что поражение под Дебальцево было необходимо, чтобы отвлечь врага от Мариуполя, но на такие странные маневры не хватит украинской армии и всех добровольцев.
Украинские генералы убедили себя и Порошенко, что им приходится воевать чуть ли не со всей российской армией, списывая свою глупость и некомпетентность на образ гигантского врага, словно армада навалилась на Украину. Когда им выгодно, они докладывают об огромных потерях противника, когда надо - пугают Порошенко невиданной силой наступающего врага.
Для многих уже очевидно, что начальник Генерального штаба Муженко утратил авторитет в войсках. В ближайшее время будут обнародованы данные расследования военной прокуратуры трагедии под Иловайском. По моим данным, одним из основных виновников трагедии там обозначен именно Муженко.
Однако проблема заключается в том, что менять Муженко, кажется, не на кого. И даже самые умные приказы самого толкового начальника Генштаба толпа старых полковников и генералов утопят в болоте трусости и саботажа.
За год войны в руководстве украинской армии пока не появилась группа старших офицеров, способных формировать новую армию, и выстраивать военный пазл из разных подразделений.
Андрей Билецкий продолжает настаивать на том, что необходимо собирать по всем частям самых толковых офицеров и бойцов, и формировать из них 2-3 новых боеспособных бригады.
Пример "Азова" показывает, что это может получиться. "Азов" - это как раз тот случай, когда инициатива снизу постепенно может привести и к изменениям по всей военной вертикали.
Просто не надо бояться прямо и честно разговаривать с инициативными командирами, указывая на ошибки и признавая их правоту.
