Священність держави або священність совісті
Клеймо неправедности легло на Россию в глазах революционной Украины. Два взаимосвязанных обвинения – в агрессивности и лживости – получают ежедневные подтверждения.
Весь мир, страны с независимой позицией осуждают действия России. Сомнительными уже стали права РФ заседать в Совбезе ООН, как страны, для которой глобальная безопасность отныне – не ценность.
"Международный сговор, направленный против национальных интересов России" – так трактуется официальным Кремлем эта солидарная позиция. Национальные, державные интересы РФ позиционируются как не подлежащие моральной оценке. В парадигме нынешней России они и есть мораль.
Не зря в гимне страны первой фразой звучит "Россия – священная наша держава".
Священство державы – это позиция высшего морального и духовного арбитра, которую держава перенимает на себя. Она оттесняет от этой роли традиционный духовный институт Православной Церкви, которую в значительной степени обезоруживает своим покровительством.
И она прямо воюет с проявлениями совести, или кантовского "внутреннего закона" своих граждан, когда они уличают державу в неправедных действиях.
Такие совестливые русские люди – самый главный на сегодня враг Российской державы, объявившей себя священной, и при этом творящей неправедные дела. Совестливого человека не обвинишь в том, что он следует собственным интересам; его позиция праведна, поскольку бескорыстна, а порою и жертвенна.
Какая корысть была семерым молодым людям выходить в августе 1968-го на Красную площадь с акцией протеста против вторжения советских войск в Чехословакию?
Они понимали, что за это их ждут годы тюрьмы и ссылки, и не все, возможно, выйдут на свободу. Пусть не такие жесткие, но тоже малоприятные меры пресечения предпринимались по отношению к совестливым русским людям, что выходили на уличные акции весной этого года.
Чего стоит одна акция "Умойтесь кровью" перед зданием ФСБ в Санкт-Петербурге 13 мая.
Эти акции только спровоцированы внешними факторами – "за Чехословакию" или "за Украину". По сути же они – феномены российской жизни, подобные тем, что российская история предъявляет уже не первое столетие: феномены безнадежного жертвенного протеста совестливых людей против лживой, агрессивной, коварной российской власти.
Жертвенность, однако, характеризует и приверженцев священства державы. Можем вспомнить самоотверженных воинов Великой Отечественной войны, отдавших жизни за будущее своей страны. Продолжателями их дела объявляют себя добровольцы-россияне, отправляющиеся воевать на стороне ДНР против революционной Украины.
Свою позицию они трактуют, как участие в цивилизационном противостоянии Запада и Родины – США и Евразии.
В этом противостоянии иные из них готовы убивать или быть убитыми – во имя идеала победы.
Жертвенность во имя идеала победы допускает жертвование как собой, так и другими. Это высокое напряжение пассионарности. Выше него – только чистая жертвенность, в которой уже нет "другого", в которой человек вне истории, один на один с Богом, экзистенцией, Дао, Высшим Законом.
Здесь он может жертвовать только собой. Эти уровни пассионарности выделил Лев Гумилев – идейный евразиец, кстати.
В российской исторической традиции всегда обнаруживались люди, способные на такую высокую жертвенность. А жертвоприношение, как ни странно, зачастую осуществляла их держава, Россия.
Держава, претендующая на священство, нередко принималась за регламентацию духовной жизни своего народа, что наталкивалось на жесткий отпор с его стороны. Примером может служить Никонианская реформа XVII века и противодействие ей – Раскол.
Раскольники не принимали, отвергали право Левиафана-державы толковать, фиксировать и внедрять духовные каноны. В этом – пафос и энергетика Раскола. Врагами раскольников были Антихрист, Тьма, Ложь – уже тогда держава пыталась оболгать своих обличителей.
Они выбирали праведную смерть в массовых самосожжениях (гарях), потому что праведной жизни вне своей, Истинной Церкви – не мыслили. А Истинной Церкви их лишила Никонианская, державой инициированная реформа.
Были те, кто сопротивлялся с оружием в рука. Речь идет о Соловецком восстании 1667-1676 годов, но сильнее бунтов устрашала решимость сотен и тысяч верующих принять мученическую смерть, чтоб избежать неправедной жизни.
Абсурдно уличать старообрядцев в том, что они агенты Запада. А ведь они, так же как и диссиденты нашего времени, оспаривали идею священства державы.
Православная Церковь в лице праведных пастырей поднимала голос против произвола и насилия неправедной власти. Сюжет противостояния Митрополита Филиппа ІІ и Ивана Грозного стал широко известен благодаря яркому фильму Павла Лунгина "Царь".
Обличая опричнину, Филипп навлек на себя и родных царскую немилость и гибель. Впоследствии он был канонизирован Православной церковью.
В этом столкновении праведности и жестокого царского произвола не все точки расставлены и поныне: признание святости Митрополита делает невозможной канонизацию Ивана Грозного, хотя поборниками священства державы ставится такая задача!
Неправедная власть в России долгие столетия ассоциировалась с самодержавием, с его произволом, разгулом насилия и узаконенным неравенством.
Последние пару веков неправедные установки власти в России работают на идею империи. Неправедность имперской власти проступает в том же произволе, неравенстве и насилии, но теперь все чаще – по отношению не к отдельным людям или даже городам, а к целым народам. К этому добавилась системная ложь.
Теперь окормление ложью подконтрольного народа империи замещает другие способы воздействия на него – а главным таким способом был, прежде всего, террор.
Еще в 30-тые годы ХХ века массовые репрессии и казни помогали усмирению непокорных. Теперь всех, кого по прежним меркам можно было запугать или расстрелять, следует оболванить.
Гуманизация мира – это вызов для империи, на который она отвечает эскалацией лжи.
Внутри России идет очищающий бой размежевания на власть неправедную и – праведников. Очищающие бои против неправедной власти – шанс к развитию.
В протестантском бунте XVI века в Германии в неправедности была уличена сама Церковь! Ей вменялось не только стяжательство пастырей и распутство монахов, но отрицание евангельского принципа равенства перед Богом богатых и бедных через введение практики индульгенций.
Реформация не только отстояла себя, но и подтолкнула процессы обновления в католичестве. Тем самым были заложены предпосылки расцвета Европы в эпоху модерна.
Казалось бы, кто как не Церковь призвана уличать власть в неправедности – это ее естественная, первостепенная задача. Но до сих пор Русское Православие не подвергло критике тотальную ложь подконтрольных Кремлю СМИ, не высказало даже соболезнований по поводу смертей своих мирян в революционных событиях.
Идея священства державы, кажется, заворожила и обольстила (sic!) православных иерархов России.
Внутри самой России, между русскими людьми, проходит граница священства державы и священства совести. Она существует уже сотни лет, и ее характеризует, можно сказать, процесс секуляризации.
Православная Церковь сегодня – не рупор коллективной совести великой страны. Ее рупор – отдельные совестливые россияне. Именно они закладывают основы обновления России.
Ольга Михайлова, аспирант-политолог, для УП
