Повстання - право чи обов'язок?

Два с половиной месяца протестов в Украине драматически изменили многие человеческие судьбы. Кажется, Украина больше никогда не будет такой, какой была.

В огне противостояний на Банковой, Грушевского, на майданах по всей стране повис главный вопрос: какова правовая природа этих протестов? Существует ли "право на восстание"? И если да, – то откуда оно берется? И как, когда, при каких обстоятельствах это право может применяться?

Польский правозащитник Марек Новицкий как-то сказал – если у человека есть права, то, наверное, есть и какие-то обязанности. В соответствии с концепцией прав человека, обязанностей у человека – нет. А вот у граждан обязанности есть. И назвал четыре обязанности гражданина.

Первая важнейшая обязанность – это платить налоги, вторая – защищать страну, и не обязательно с оружием в руках, третья – исполнять решения судов, а вовсе не "соблюдать законы"!

И, наконец, четвертая обязанность – прогнать власть, если она перестала служить народу. Это – обязанность гражданина, если он действительно гражданин, а не просто подданный.

Право на восстание, особенно если мы говорим о вооруженном восстании, – очень сложная штука. Оно существует ровно настолько, насколько и не существует.

Первый правовой документ, где появилось упоминание о праве на восстание, – это Декларация независимости США. Которую, кстати, писал американский, условно говоря, "вооруженный Майдан".

Во время войны с англичанами за независимость, американцы, подданные Великобритании, восстали против короля. Многие из них были даже офицерами и давали присягу английскому королю.

Это не к тому, что они были неправы, или, наоборот – правы, и не для того, чтобы умалить этот принцип. Но Декларацию независимости США писала восставшая сторона, а не обе стороны…

Позже Англия все-таки признала независимость США, но это случилось после поражения в войне. Однако это не означает, что англичане тоже считают, что у них есть право на восстание.

Короче, это сложная концепция, и особенно — если мы говорим именно о вооруженном восстании.

Но, с другой стороны, мы говорим о праве народа на участие в управлении государством.

Если власть захватывает, узурпирует какая-то группа – олигархическая, финансовая, диктаторская, квазиполитическая, фашистская – неважно какая, народ вправе сказать: извините, но мы тоже хотим участвовать в управлении государством, почему нас не спросили?

Если власть не идет навстречу, то возникает право на забастовку, право на митинги, право на блокирование каких-то зданий.

Но. Как только говорим о немирном восстании, здесь уже всё сложнее.

Понимаете, есть одна проблема. Ведь с обеих сторон – люди. Иногда – озверевшие, ужасные, жестокие. Но люди.

И солдатики – это люди, которые, возможно, будут кого-то убивать или пытать…

И те, кто взрывают дома, они тоже – люди. Все сплошные люди кругом. И в этом большая проблема.

Поэтому право на восстание – это очень сложная вещь.

"Необходимо, чтобы Права Человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения". Это цитата из Всеобщей Декларации Прав Человека.

Фактически, это некое косвенное утверждение того, что если власть не обеспечивает Права Человека, то народ вынужден прибегнуть к восстанию как к последнему средству. Это не означает прямо наличие этого права, но это означает косвенную ссылку на то, что в таком случае у народа просто нет другого выхода.

Как-то у автора была беседа с представителем некой полугосударственной-полуправозащитной организации. И вот он говорит: "Но вот Майдан же вышел из правового поля…".

Надо же! Охренеть можно! А кто вышел из правового поля в ночь с 29 на 30 ноября?! Но при этом – как бы прав...

Вопрос даже не в том, кто первый начал. Вопрос в том, что власть имеет хоть какое-то моральное право требовать от граждан исполнения законов только в том случае, если она сама следует им.

Но как только власть начинает нарушать закон и топтаться по нему ногами, с этого момента она теряет всякое моральное право требовать от граждан исполнения закона.

Если властью не исполняются элементарные нормы и стандарты – людей нельзя бить, над ними нельзя издеваться, то извините – какого черта мы исполняем уголовный кодекс?

Только не подумайте, это не призыв к нарушению закона! Это лишь к вопросу о моральной легитимности власти в "праве на законное насилие".

Кидать коктейли Молотова в милиционеров – нехорошо. Даже ужасно. Потому что милиционеры — тоже люди. Любое насилие — ужасно, особенно — насилие, которое стало правилом.

Но я слышал сотни мнений от самых обычных людей, вовсе не оппозиционеров, даже не активистов, – о том, что было в ночь на 30 ноября 2013.

"Ну как они [сотрудники правоохранительных органов] могли?! Как они могут называться властью?!". Для меня это абсолютно правозащитные вещи, это именно про Права Человека. Не про конкретную власть, даже не про Украину.

Власть, как только начинает нарушать законы, теряет всякое моральное право говорить о правовом поле.

Кто тогда его восстановит?! Кто снова покажет людям путь к справедливости, чтобы снова действовала "сила Права", а не "право силы".

Андрей Юров, представитель Международной группы правозащитников по ситуации в Украине, в сотрудничестве с Центром информации по правам человека, для УП. 9 февраля Юрову отказали во въезде в Украину.