Дві логіки. Дві країни?
Два дня боя на Грушевского. Без какой либо цели, ибо пройти к парламенту можно и другими путями, но не идут даже те, у кого есть мандаты. Без какой либо тактической задачи отвоевать позицию.
Два дня кровопролитного боя просто из-за принципа: люди хотели после вече в воскресенье пройти и проехать Автомайданом к ВР, чтобы высказать свое отношение к скандальным законам от 16 января, а власть выставила бессмысленные блоки и блокады.
Принцип нынче дорого стоит, как и правда, и как справедливость. Принцип этот понятен тем, кто уже почти два месяца почти живет на Майдане. Принцип: это наша страна, мы ее хозяева, и мы будем бороться за то, что оставаться свободными, не бояться милиции и судов и министров, нами же содержимых.
Логика протестующих проста и очевидна: "Вы запрещаете нам без каких либо оснований передвигаться по улицам собственного города? А мы хотим расчистить себе дорогу. И расчищаем крещенским огнем. Вы навязываете нам абсурдные правила, что говорить и что носить на голове? Мы устраиваем "кастрюльное вече". Вы хотите, чтобы мы боялись? Мы показательно, не смотря на гранаты и газ, демонстрируем, что готовы умирать".
Страшно не то, что сейчас происходит на улице Грушевского. Страшно то, что эту очевидную логику свободных людей не способен понять и принять человек, в силах которого решить проблему за 5 минут. Просто отменив законы и реализовав правосудие.
Но этот человек делает все вопреки этой логике, сознательно доводя ситуацию до позиции "стенка на стенку", прекрасно понимая, что с его стороны и у его стенки будут тысячи подготовленных людей, автоматы, БТРы и водометы.
Этот человек "аплодировал студентам", выступающим за Евроинтеграцию на Майдане, а потом "благословил" их избиение. Он обещал Кэтрин Эштон не применять силу, и в ту же ночь "выдавливал" митингующих с Майдана. Он говорил на камеры о необходимости урегулирования ситуации, и "окрестил" законы, позволяющие ЛЮБОГО бросить за решетку только лишь за способность говорить. И сейчас он тянет время "подготовкой к переговорному процессу", одновременно стягивая и мобилизируя свои силы.
Смотр сил сделан.
У этого человека своя личная сильная логика. У него лишь одна боевая точка и совсем невелик список командиров, которых можно запросто загрести ночью в непонятном направлении, уставшие от противостояния люди со стороны Майдана, подвезенные на две ночи войска и спецподразделения с Востока страны.
Без географического расширения протестов в Киеве - точка локальна. В регионах, даже западных, все спокойно, местные советы собираются исключительно на утверждение бюджетов, никаких иных вопросов представители общин для обсуждения и решений сейчас не видят даже на западной Украине.
Этот человек, говорят, доволен сейчас, как и его сервисные люди. Ибо он решил, что вывел митингующих из себя, а потому будет смотреться как миротворец, наводящий порядок, сделав наконец то, что ему очень хочется сделать с каждым, кто не желает быть рабом и обслугой.
У него все хорошо с западными политиками, ибо их грозные заявления его только смешат. Он не видел пока ни одного реального действия. Более того, он их не особо и боится, будем откровенны. Ну не будет летать в западном направлении, останется восточное, банки свои здесь, деньги в кэше. А его обслуга и ее проблемы с передвижением и зарубежными счетами его и вовсе не интересуют.
Внутри страны есть какие-то радикальные группы, которыми оправдают насилие против всех демонстрантов.
Но нет организаторов и лидеров сопротивления, потому страх противников гораздо сильнее их желания власти. Та, у кого это желание сильно, за решеткой и под серьезной охраной.
Всей своей жизнью и бурными 90-ми он научен, что такое страх и в чем его корень. И в этих своих знаниях он уверен.
Гражданские конфликты? Какая проблема для тех, кто зарабатывал первые капиталы в эти 90-е и выжил?
Позитив один. Он нам дает возможность проверить на истинность наши собственные тезисы: является ли чувство собственного достоинства сильнее нашего страха; может ли наша способность к самоорганизации заменить сильную иерархическую структуру; и главное - есть ли у нас желание жить в собственной стране.
У него оно есть. Ему деваться некуда, в Подмосковье не лучший климат...
Виктория Сюмар, для УП
