Непотрібні речі: громадяни та мухи
Опомнясь днем, нежданно получив два часа времени, которое неизвестно куда деть, зашел я в Большой Универсальный Торговый Центр. Не важно, какой – потому что все Большие Универсальный Торговые Центры одинаковы. Я и раньше в него заскакивал ради кофе, банкомата или какой-нибудь технической мелочёвки – но всё больше на бегу, по дороге. А вот так чтобы без дела, да с пристрастием – как-то впервые вышло.
Я шёл по проходу огромного многоэтажного "пассажа" с прозрачной крышей, а вокруг, на нескольких нависающих друг над другом этажах, сверкающими рядами теснились, подпирая друг друга то плоскими, то гранёными боками, прозрачные "бутики" и хрустальные прилавки: Клары-и-Карла Кораллини, Пиноккио Клевретти, Дуче Кардаччи... Их ряды были бесконечны.
А там, где они, наконец, заканчивались – в нездешнем сиянии возникал прозрачный подъёмник, который возносил вас на следующий этаж: всё дальше, всё выше, до полного растворения в разноцветных сверкающих триплексах.
И все эти блестящие грани, плоскости и скругления – были завалены, завешены и заставлены вещами.
Грудами валялось усыпанное стразами нечто...
Жизнеутверждающих расцветок тряпки рядами топорщились на вешалках... На пиратских сундуках морёного дуба, чьи протёртые при переноске бока обнажали стыдную основу из китайского папье-маше, сияли чистой пробы самоварным золотом подсвечники...
Бело-золотые гарнитуры на 13 стульев в стиле Людовика XIV-го сменялись "стенками" под плазменные телевизоры на полсотни дюймов: в составе ни тех, ни других не было ни единой книжной полки, а на гигантских панелях телевизоров циклически сменялись: реклама попкорна, футбол и "За стеклом – III"...
Кроссовки глобальной спортивной фирмы, зализанные и раскрашенные так, что одеть их мог бы разве что поклонник нетрадиционной сексуальной ориентации, разноцветными рядами возвышались на подставках от пола до потолка...
"Пы-пад-шесть: наконец на девять дюймов! Вдвое легче и вдвое мощнее Пы-пыда-пять, плюс бонус в сто игр-онлайн! "Однокашники" на работе! Всего по 240 гривен ежемесячно на протяжении ста лет, под ноль процентов, через банк "Бакс, Фунт и Сын" – гласила реклама: рекламу совали прямо в руки...
Гипсовые садовые амуры, приблизительно размалёванные под мрамор, притворно отворачиваясь, гламурно мочились в укромно устроенный подле сияющего подъёмника фонтан: розовые тропические рыбины недоуменно пялились на них снизу вверх линзообразными, на выкате, глазами, на потеху мелкой детворе...
Я шёл всё дальше, забирался выше, погружаясь в сияющие дебри модельного хлама, – и не мог понять, что из всего этого могло бы кому-нибудь, в здравом уме и твёрдой памяти, пригодиться.
"Что бы, например, я мог взять? – думал я. – Что из мириадов вариантов всего этого добра могло бы реально быть нужным, полезным, не бутафорским? Как нужным бывает, например... пистолет?.. Или томик Набокова, свиток Сенеки?.. Или вот что угодно – хоть крепкая садовая скамья?.."
И не находил ответа.
Но вокруг этих сверкающих витрин, хрустальных гробов и стеклянных ванн – вились люди.
С верхних этажей пассажа было хорошо видно, как они слетаются, стайками, и разлетаются, сверкая блестящими спинками, садясь на переливающиеся кипы вещей и слетая с них. И слышно было, как они жужжат. Не так деловито и медлительно, как гружёные пчёлы, когда заходят к летку – а громко, порывисто, назойливо, как блестящие иссиня-зелёные мухи, которые спешат присесть на гнильё...
Я дошёл до верха и начал спуск по таким же стеклярусным рядам. Я был разочарован самим собой.
Ничего. Совсем ничего – в гигантском, раскинувшемся на гектары торговом центре.
Это ли не признак неадекватности?.. На выходе померещился мне ларёк с прессой – но более внимательный взгляд обнаружил стройные ряды глянца с рекламой сверкающих стразами часов, сияющих лаком лимузинов и выпирающих бочкáми лосьонов для удаления волос из разных мест...
* * *
В прострации вышел я из торгового мегацентра на улицу – и обнаружил по обеим сторонам разноцветные палатки. Палатки партий, которые клянчили очередной референдум или протестовали против него. "О! – подумал я. – О! Раз я не понимаю, зачем нужны все эти вещи – быть может, я пойму, зачем эти партии".
В патриотическом порыве двинулся я к палаткам, подбирая прокламации. Но чем больше я в них вникал – тем больше мною овладевало такое же отстранённое удивление, что и в торговом центре...
То мне предлагали список из бывших комсомольцев, которые ныне стали буржуа: а я никогда не понимал, как можно, оставаясь порядочным человеком, быть во власти и при комсомольцах, и при буржуа.
То – награждённых государственными орденами фальсификаторов прошлых и позапрошлых выборов, а также представителей граждан одновременно Украины и агрессивного ближневосточного государства...
То – "тёмных лошадок", которые только вчера были напёрсточниками в подземных переходах, кидалами на рынках, или вообще непонятно откуда взялись – а ныне контролируют целые регионы.
То вдруг список представлял собой семейную лавочку, где "проходная" часть была заполнена детьми, братьями, сватьями да друзьями бывших чиновников и депутатов: а разве сенат независимой страны должен быть похож на частную мясную лавку?..
А главное – не было четкой, структурированной программы. Только посулы.
И всё это было удивительно похоже на торговый центр.
Во-первых, все хотели, чтобы на них купились, чтобы их – купили! И оттого внешне – все программы сверкали стразами лозунгов и цветной полиграфии.
По сути же – были бессмысленны в контексте тех задач, которые они формально брались решать.
Если лозунги были хороши – не было никакой программы. Если программа была хороша – не было никаких механизмов.
А в тех редкостных случаях, когда были указаны хотя бы отдельные механизмы реализации программы – состав лиц, которые предполагались быть избранными для исполнения, не лез ни в какие ворота...
* * *
Время заканчивалось. Я вышел за ряды палаток, к соседнему, опять же, "универсальному" магазину, приподнятому на площади на постаменте, как и положено Святилищу – и оглянулся.
В двери торгового центра, жужжа, вскакивали и выскакивали прибывшие в лакированных рыдванах сверкающие мухи. У палаток вяло, на грани сна, жужжали граждане потоньше и потемнее, которым в ТЦ делать нечего.
Сбоку ровными рядами стояли пивные и рюмочные ларьки: там шумно и ненормативно общались граждане в спортивных штанах, с красными, словно отшибленными банным веником, физиономиями.
И ещё на обширной площади я заметил несколько граждан, которые не вписывались ни в одну из трех помянутых выше компаний.
Они явно принадлежали к разным классам. Но все они вели себя так, как будто упали на эту площадь с луны. Они или стояли, как я, осматриваясь на месте, или медленно двигались без определённой цели. Как бы вопрошая: "Зачем это? Что за бред? Куда я попал?.."
И тогда я, как говаривали в армии, "подумал мысль". Важную.
Быть может, не только мне не нужны все эти ненужные вещи? Все эти блестящие мухи – в дверях, в списках, в головах?
Может быть, вопрос даже не в собственно вещах и мухах – а в системе?
Может быть, мы не на том концентрируем внимание? Не то требуем от жизни? Может быть, мы заслоняем для себя вещами намного более важные вопросы – и превращаемся в тоскливых, жужжащих над товарными развалами мух?
Может быть, наша парламентско-президентская система уже ни в каком партийном составе не обеспечивает ни черта – по крайней мере, никакой Конституции – и, таким образом, она, как таковая, вообще не нужна?
И может быть, самих партий не существует, а есть только несколько денежных мешков, которые понапокупали себе партий, и играются ими теперь в куклы, перебрасывая с пальца на палец, и полагая, что этих махинаций никто не замечает?
Может быть, вот эта вся система и есть самая ненужная вещь – по крайней мере, в том исполнении, в каком мы ее наблюдаем вот уже 20 лет?
Может быть, пора подумать о каких-то кардинальных мерах?
О том, например, что вместо представительств игрушечных партий, финансируемых из одних и тех же карманов, нам нужно представительство профессиональных сообществ, гильдий?
О том, что имущественный ценз пора бы заменить образовательным?
Что пытаться руководить страной должны эксперты, у которых имеется профессиональная совесть и профессиональная гордость – а не проституированные политики?
Что пора, в конце концов, провести полную люстрацию – как их бы истерик и воплей это не стоило?
И что без срочной национализации банально спёртого за последние 20 лет просто не выжить местной экономике?
Понимают ли те, блестящие и жужжащие – подумал я наконец, – что, ничего не меняя в себе, они обречены превратиться вот в этих, красномордых, которые у пивных ларьков?
Что кроме личных интересов и тяги к блестящим вещам должны быть интересы общие, общественные – без которых никакие интересы личные в долговременный перспективе соблюсти просто невозможно?..
* * *
Я взглянул на часы. Они декларировали раннюю осень 2013 года, а также то, что я нахожусь в часовом поясе GMT+2, в Украине.
И то, что времени на раздумья больше не было.
Время – вышло.
