Всього й одразу. Нотатки про українську мову

Украинский язык стал частью жизни русскоговорящих жителей страны. Но стоит ли форсировать? Не станет ли это проблемой для самого государства Украина?

Оба мои родители – украинцы, которых после учебы в Одессе по направлению отправили в Сибирь как молодых специалистов. Мое детство и юность прошли в Сибири. Учился я Казанском университете. С 1985 года живу на Днепропетровщине, в русскоязычном регионе Украины, работаю адвокатом, выступаю в судах…

Судопроизводство по гражданским и административным делам должно проходить на украинском языке. Однако свидетели могут давать показания на родном языке, в том числе, и на русском. Переводчика не требуется. Большинство свидетелей пользуются именно русским языком.

Требовать от свидетеля давать показания под присягой не на родном языке без его на то согласия – очевидно неправильно. Держать при суде переводчика с русского на украинский – не разумно. Все без труда понимают русский.

У меня не раз возникали ситуации, когда председательствующий делал замечание: "Говорите на украинском".

В первый раз такое замечание мне сделали, после того, как я заявил ходатайство о проведении аудиозаписи судебного заседания – был период, когда запись велась только при наличии ходатайства о ее проведении. Дело было скользкое, и судья не обрадовалась тому, что все ее реплики фиксирует диктофон.

Позже судьи изобрели способ ухода от ответственности – вместо диска з записью – справка о том, что по вине технических средств запись не была произведена.

И сегодня, когда запись уже обязательна, судьи мне не редко делают подобные замечания.

И все эти замечания делаются в случаях, когда удается предать слушанью дела неожиданный или неудобный для судьи поворот.

Свидетель на русском языке дает нежелательные для суда показания. Вопросами на русском языке, наиболее понятном свидетелю, я вытаскиваю из него все новые и новые и все более неудобные подробности.

Тут же следует замечание судьи: "Задавайте вопросы на украинском".

Проходит несколько минут и тот же судья, забывшись, сам переходит на привычный для него русский.

Я не припомню ни одного случая, когда такое замечание делалось из иных соображений.

Возвращаясь к эпизоду в парламенте Украины 19 марта 2013 года – конечно, трибуна парламента и трибуна районного суда не равнозначны.

Но приведенные эпизоды из моей практики – живые примеры того, что государственный язык может стать средством достижения далеко не благих целей. Куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями?

Депутата Ефремова выбрали в русскоязычном регионе. Все его избиратели говорят и думают на русском. Он сам думает на русском. Это реальность.

В публицистическом труде Александра Солженицына "Россия в обвале" находим соображения по поводу Украины. Автор с уважением отзывается об украинских националистах, с которыми вместе отбывал срок в лагере, а потом делает прогноз:

"Увы, националисты с Западной Украины, веками оторванные от остальной Украины, пользуясь переполохом 1991 года и неуверенностью украинских лидеров, стыдливо спешивших отмыться от коммунизма примыканием к накалённому "антимоскальству", – сумели начертать и вменить всей Украине ложный исторический путь.

Не просто независимость, не естественное развитие государства и культуры в своём натуральном этническом объёме, – но удержать побольше, побольше территорий и населения и выглядеть "великой державой", едва ли не крупнейшей в Европе.

И новая Украина, денонсировав всё советское законодательное наследие, только этот один дар – фальшиво измысленные ленинские границы – приняла! (Когда Хмельницкий присоединял Украину к России, Украина составляла лишь одну пятую часть сегодняшней территории).

В самостоятельном развитии – дай Бог Украине всяческого успеха. Отяжелительная ошибка её – именно в этом непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь-Херсон-Одесса) и Крым.

(Принятие хрущёвского подарка – по меньшей мере, недобросовестно, присвоение Севастополя вопреки, не говорю, русским жертвам, но и советским юридическим документам, – государственное воровство).

Стратегическая ошибка в выборе государственной задачи будет постоянной помехой здоровому развитию Украины, эта изначальная психологическая ошибка – непременно и вредоносно скажется: и в неорганичной соединенности западных областей с восточными, и в двоении (теперь уже и троении) религиозных ветвей, и в упругой силе подавляемого русского языка, который доселе считали родным 63% населения.

Сколько неэффективных, бесполезных усилий надо потратить на преодоление этих трещин. По пословице: нахватанное – ребром выпрет.

А чтобы поднять украинскую культуру до уровня международной, – сколько ещё десятилетий понадобится. Так поднять, чтоб украинские учёные не нуждались писать свои работы по-русски, если рассчитывают на иностранные переводы.

Именно потому, что я испытываю к Украине самое родственное чувство, люблю её, – я так же не желаю ей "державного" развития, как не желаю и России. (На ту же неподъёмность культурных задач напорется и "державный" Казахстан).

"Россия в обвале" увидела свет в 1998 году. Решайте сами, насколько сбывается прогноз автора "Архипелага Гулаг".

Вспомните, за какие партии и за каких лидеров голосовали избиратели двух донецких областей и Новороссии – Мелитополь-Херсон-Одесса.

И последнее замечание опять же из личного опыта. Когда судопроизводство по гражданским делам перешло на государственный язык, у русскоязычных юристов возникли проблемы.

Мне самому поначалу приходилось переводить исковые заявления на украинский с помощью программы-переводчика.

Эта программа вместо слова "позов" предлагала "поклич". Над моим первым переводным иском долго смеялись судейские канцеляристы.

Но прошло несколько месяцев и я, к собственному удивлению, обнаружил, что вполне могу обойтись и без программы-переводчика. Текст правового акта, статьи по юриспруденции и на украинском, и на русском понятны в равной мере.

И произошло это само собой. Недавно с удовольствием прочел на украинском роман Сергея Жадана "Ворошиловград". И не испытал ни малейшего неудобства.

С поэзией – то же самое. Текст, который несколько лет назад не задевал за живое, после сегодняшний перечитки неожиданно для себя самого трогает.

Я так думаю, что у многих русскоязычных украинцев схожая история отношений с государственным языком.

Резкий разовый перевод на украинский официального документооборота себя оправдал и прошел почти безболезненно. Письменный украинский вошел в государственный оборот.

С устным – сложнее. Пример Азарова перед глазами. Стоит ли стебаться по этому поводу, зло иронизировать. Пожилой человек старается, но у него ничего не выходит.

Надо ли давить дальше? Умно ли это, если вспомнить, цитирую по Солженицыну, об "упругой силе подавляемого русского языка, который доселе считали родным 63 % населения".

За годы независимости Украины в этом направлении уже много сделано, если не забывать о начальной языковой ситуации. Хочется всего и сразу?

Сергей Якименко, адвокат, для УП