Как Министерство обороны меняется изнутри

"ВИРУС" В МИНИСТЕРСТВЕ ОБОРОНЫ

За закупки и комплектацию украинской армии теперь будут отвечать волонтеры. Как они меняют ситуацию в Министерстве обороны изнутри?

Текст: Анастасия Рингис, Галина Тытыш, Фото: Дмитрий Ларин

Українська правда_ среда, 28 января 2014

В ноябре 2014 года сотрудниками Министерства обороны Украины стали восемь волонтеров из проекта "Волонтерский десант".

Эта инициатива впервые была озвучена известным волонтером и советником президента Юрием Бирюковым. Идею поддержали как волонтёры, занимающиеся помощью армии, так и высшее руководство страны – президент и министр обороны.

Общественники, научившиеся эффективно снабжать военных, должны были усилить, прежде всего, службу тыла и департамент госзакупок министерства.

На открытый конкурс, объявленный в фейсбуке, было прислано более 400 заявок. Уникальность отбора заключалась в том, что кандидаты, помимо собеседования, проходили обязательный тест на полиграфе.

"Это очень серьезный 4-часовой анализ, который позволяет понять глубинную мотивацию кандидата. Один из блоков вопросов, например, был посвящен анализу поведения человека, в том случае, если у него появится возможность украсть без последствий", – гордится Давид Арахамия, глава Совета волонтеров.

Однако "осеннее внедрение" волонтеров в структуру министерства ситуацию до конца не спасло.

По итогам 2014 года было сорвано 20% контрактов Минобороны на поставки вещевого обеспечения, около 60 миллионов гривен не были использованы и возвращены в бюджет.

Тем не менее, за два месяца волонтеры сумели навести порядок в распределении гуманитарной помощи, утвердить аптечки и сухпайки, найти новых поставщиков и упростить некоторые процедуры.

"Работы впереди еще очень много", – говорит член Волонтерского десанта Нелли Стельмах, назначенная в начале января 2015 года руководителем Департамента госзакупок Министерства обороны.

Как и любая социальная инновация, идея "Волонтерского десанта" родилась из острой необходимости в эффективных решениях и ответственных людях.

Если эксперимент с волонтерами в МО удастся, то, скорее всего, такой метод подбора персонала станет нормой и для других министерств.

Сертифицированный проектный менеджер Неля Стельмах до войны курировала строительство сложных промышленных объектов – электростанции, химического завода.

В апреле она прокомментировала пост Юрия Бирюкова, посвященный строительству штаба для 10-й Сакской бригады, которая передислоцировалась из Крыма в Николаев. С этого комментария и началась ее волонтерская история.

Неля Стельмах написала проектное задание, объявила тендер, привлекла средства для строительства военного штаба. В итоге двухэтажное здание площадью в 180 квадратных метров было построено за 7 недель.

В команде "Крылья Феникса" Стельмах, помимо закупок, вела технические проекты. Например, нескольким военным госпиталям построила пандусы, курировала утепление окон, покупку медоборудования, оборудования для реабилитации, создание мобильных душевых и прачечных для военных.

Из Киева по телефону Неля Стельмах координировала доставку 16-ти сломанных БТРов из Артёмовска в Николаев.

На вопрос: "Почему решила пойти работать в министерство обороны?" – Неля Стельмах шутит: "Бирюков не спрашивал, он меня туда просто откомандировал".

Подумав, добавляет: "Я понимаю, что если ребята там, на фронте, не выстоят, то из Украины уедут мои дети. Еще одной причиной, которая подтолкнула меня к работе чиновника, стало интервью Мустафы Найема с Фукуямой. Фукуяма сказал, что гражданское общество должно осознать, что надо идти в государственную систему, чтобы ее изменить и не бояться, что руки будут в грязи".

За 2,5 месяца мы диагностировали проблемы в МО: от некомпетентности, халатности, злого умысла до коррупционных схем.

Больше всего меня возмущает, что некомпетентного сотрудника нельзя уволить из министерства. Мы столкнулись с тем, что в министерстве есть генералы, которые вышли на больничный в начале марта (более 180 дней) и за этот период получили зарплату в 270 тысяч гривен.

Сейчас система работы в министерстве настроена на сбор согласований, а не на конечный результат. Сотрудники боятся ответственности, боятся принимать решения, пишут отписки из департамента в департамент.

Ежедневно в департамент закупок приходит от 80-120 документов. В новой должности я буду делать все, чтобы уменьшить количество бумажек: введем электронный документооборот, сделаем бумажные процедуры короче и прозрачнее.

Сейчас в тендерном комитете из 12 человек – трое волонтеров. Для нас это – достижение.

За эти месяцы нам удалось выявить несколько схем. Хотя это не наша основная задача, этими вопросами занимается контрразведка. Мы, волонтеры, остановили заключение нескольких невыгодных контрактов.

На самом ли деле они нас боятся, или только делают вид – но у нас есть ощущение, что волонтеры представляют мощный общественный контроль, даже несмотря на то, что нас немного.

Еще в студенческие годы будущий медик Стеблюк участвовал в Революции на граните, координировал медицинскую службу голодающих студентов. Позже – принимал участие в Оранжевой революции.

Дважды его выгоняли с должности за "оранжевые" взгляды. В 2007 году был вынужден уйти с поста начальника медслужбы киевской милиции. Без пяти минут доктор медицинских наук несколько месяцев работал завхозом Святошинского райотдела – другой должности для него не нашлось. В 2010 году перешел на преподавательскую работу.

В 2013 году полковник милиции, профессор кафедры криминалистики и судебной медицины кафедры Национальной академии МВД, вышел на Майдан вместе со студентами. Стеблюк – один из первых волонтеров медицинской службы Майдана.

Он помнит все ключевые события Майдана – и бои на Грушевского, начавшиеся в январе, и февральский расстрел. Тогда он сутками дежурил на Майдане и оперировал раненых в Доме профсоюзов до последнего, затем в Михайловском соборе, где был организован госпиталь. А после – возвращался к своим курсантам, учил их.

Всеволода Стеблюка хорошо помнят в медицинской структуре МВД. Когда он возглавлял медицинскую службу МВД, ему удалось реорганизовать работу этой структуры – отремонтировать часть отделений, организовать больничную кассу, существовавшую за счет ежемесячных взносов с милиционеров по 20 гривен. Такой "прообраз" страховой медицины позволил больным милиционерам получать бесплатно лекарства во время лечения в госпитале и дорогие обследования.

Сразу после революции, в марте написал план реформирования медицинской структуры МВД, и даже встречался с министром Арсеном Аваковым.

Но в тот момент была актуальна помощь на передовой. Когда в мае организовался добровольческий батальон МВД – "Миротворец", Всеволод Стеблюк возглавил медицинскую службу. Вместе с бойцами попал в Иловайский котел, и вывез оттуда более 80 раненых бойцов: "Перевязывал, вводил обезболивающее, засыпал гемостоп, заливал дезраствором, собирал по полям и селу раненых…".

Он смущается, когда его называют героем.

Как только появилась идея привлечь к работе в Минобороны волонтеров, Всеволода Стеблюка фактически "выдвинули" на эту должность волонтеры, специализирующиеся на поставках медикаментов в зону АТО.

Когда меня пригласили в министерство, сразу предупредили, что надо будет пройти проверку на полиграфе. Я считаю, что это процедура реально нужна. Ее в цивилизованных странах проходят на каждую ответственную должность.

Во время моей работы начальником киевской медицинской службы МВД, наблюдал многих людей, которые занимают должности, не соответствуя им – ни по моральным, ни по профессиональным качествам.

Мне понравилось, как министр и президент простыми словами объяснили решение пустить волонтеров в МО. На систему сложно влиять извне, если ты ее не подорвешь изнутри. Мы, волонтеры, – как раз для того, чтобы это сделать. Моя зона ответственности в МО – медицина, теперь я помощник министра обороны по вопросам медицинского обеспечения.

Я последние двадцать лет ношу погоны и думал, что меня сложно чем-то удивить. Тем не менее, не ожидал увидеть в министерстве обороны такой уровень бесполезной бюрократии, дублирования функций и инертности системы.

Когда руководил госпиталем МВД, проходил курсы по закупкам лекарств, проводил тендеры, поэтому разбираюсь в процедурах. В министерстве я увидел четкие и абсолютно "законные" коррупционные схемы по медицинскому обеспечению, причем они "запрограммированы" в самой системе.

Например, заявки на лекарства формируются не "снизу", то есть людьми на местах, а сотрудниками департамента в Киеве, будто бы им виднее, что нужно тому или иному госпиталю.

А еще я увидел руководителей служб, которые отправляют друг другу письма с четвертого на пятый этаж, вместо того, чтобы принимать решения, часто не владея информацией о том, что происходит в зоне АТО.

Также выяснилось, что у нас довольно много санитарного транспорта, хотя все кричали о том, что его нет. Вопрос только в том, что никто не знает, в каком он состоянии и кто им пользуется.

Много несостыковок между деятельностью волонтеров, обязанностями государства и реальными потребностями. Например, волонтеры сообщают, что в такую-то больницу везут оборудования на 500 тысяч гривен, а потом выясняется, что там все есть.

Первое, что мы сделали, когда вошли в министерство, это проверили систему госзакупок медикаментов. Общая тенденция – закупки не соответствовали потребностям. Часть выводов по нашей проверке передана правоохранительным органам.

Нам удалось остановить закупки за государственный счет дорогостоящего и неэффективного оборудования. Например, была попытка купить для мобильного госпиталя дорогой операционный стол и паровой 100-литровый стерилизатор. А это не то, что нужно для мобильного госпиталя! И люди, которые это закупали от имени государства, прекрасно это понимали.

Мы попросили провести анализ стоимости заявленного к закупке оборудования кафедру организации фармации медуниверситета имени Богомольца. И оказалось, что все это можно было купить на три миллиона дешевле.

Эти истории – суть проблем в министерстве.

Я не претендовал на руководство армейской медициной, нам с исполняющим обязанности директора военно-медицинского департамента удалось создать "маленькую, но очень злую" команду. Андрей Верба – фронтовой хирург и организатор военной медицины, я "майданутый полковник", "мент-профессор", – вместе получилась команда, которую побаиваются, признают и уважают все стороны.

В министерстве у меня несколько задач.

Первая – наладить конструктивные отношения с медицинским комитетом Ассоциации волонтеров, что поможет координировать потребности и быстро на них реагировать.

Вторая задача – наладить децентрализацию закупок: пусть специалисты на местах определят, что им надо, а не из Киева.

Третья – поднять уровень тактической медицины. У нас 70% потерь – из-за неоказания первой медицинской помощи на поле боя. А летальность госпитальная очень низкая, 0,7%. Поэтому надо, чтобы каждый боец владел навыками тактической медицины. Сейчас будем запускать учебные центры, в которых будем обучать инструкторов. Утвердили вместе с волонтерами стандарты оказания помощи под огнем и в секторе укрытия, программу военно-медицинской подготовки.

Еще заслуга волонтеров – наконец, утвердили медицинскую аптечку бойца. За прообраз была взята аптечка НАТО.

Нам готовы передать мобильные госпитали из Турции, Польши, Канады. Но нашим военным врачам нужно научиться в них работать. И это тоже – ближайшая задача.

Еще одна цель – организация адекватной реабилитации бойцов. Сейчас мы пишем закон о медико-социальной реабилитации.

Пока трудно говорить о стратегических задачах. Но в целом, необходимо подтянуть нашу военную медицину к стандартам потенциальных союзников, поскольку Украина уже отказалась от внеблокового статуса. Принимая во внимание стандарты союзников, тем не менее, нам надо сохранить все лучшее, что у нас есть. Например, у нас очень сильный уровень специализированной помощи, это признают натовские врачи.

Школа у нас хорошая, и базу уже подтянули – благодаря нам же, волонтерам.

Диана Петреня – web-дизайнер из Николаева. Диана – человек с повышенным чувством долга и ответственности, поэтому встретиться с ней очень сложно даже глубокой ночью.

"Если мне "нарезали" задачу, я должна с ней справиться", – объясняет она.

В апреле в Николаеве стали подогреваться пророссийские настроения. Для противодействия пророссийским акциям была создана Николаевская самооборона. "Я тогда серьезно думала, что пора переезжать во Львов", – рассказывает волонтер.

Вместе с Николаевской самообороной Диана Петреня участвовала в автопробеге на Чонгар, где тогда находились части 79-й отдельной аэромобильной бригады. В этом автопробеге она и познакомилась с волонтером Юрием Бирюковым.

"Тогда Юра был такой холеный, а спустя пару недель я увидела его фотографию в фейсбуке, похудевшего и с мешками под глазами. Я сразу подумала, что он работает на износ и написала, что могу помогать ему по Николаеву. И он уже через 15 минут дал мне первое задание", – рассказывает Петреня. Диана Петреня тогда работала в IT-компании Давида Арахамии.

Возможность работать удаленно позволяла Диане быть мобильной – собирать посылки бойцам по городу, решать вопросы с поставками, привлекать помощь и развозить ее по блокпостам. Днем Диана работала как волонтер, а ночью – по специальности.

"У нас в Николаеве очень сильно чувствуется война. Потому что у многих есть близкие, которые служат в 79-й бригаде. А вот в Киеве – все расслаблены. Иногда мне кажется, что люди не понимают, что происходит в их стране, – возмущается Диана. – Я помню тот кошмар, который пережил город, когда наши бойцы оказались в окружении".

Для нее переезд в Киев и работа в министерстве – это не карьерный рост, а следующий, более сложный уровень волонтерской работы, еще более ответственный.

Свои покупки Диана Петреня до сих пор пересчитывает на стоимость каски и бронежилета.

Система Минобороны напоминает клубок сильно запутанных ниток. Такие сложные и неэффективные процедуры не могли появиться естественным образом.

У сотрудников в министерстве на любое решение найдется сто причин, чтобы сказать "нет!" По закону они могут писать друг другу ответы на запросы в течение 9 месяцев. Такое чувство, что все специально придумано так, чтобы было как можно неэффективнее.

Как вы думаете – это случайность, что у нас некоторые высокопоставленные сотрудники министерства были гражданами России?..

Не следует забывать, что большинство людей, которые сейчас сидят в штабе АТО, в Генштабе, – когда были молодыми курсантами, все они учились вместе с руководителями армии России, с ними жили в казармах в юные годы. У них были дружеские отношения. Но нельзя сказать, что все такие. Есть, конечно, и патриоты.

Что нам удалось сделать? Во-первых, инспектировать поставщиков продукции в армию. Результаты нашей работы, безусловно, скажутся на качестве того, что мы закупаем для армии.

Второе – удалось разработать новый сухпаек. Теперь в меню 250 грамм мяса, добавили курицу, рыбу.

Следующая задача - запустить отдел контроля качества за продуктами питания.

И обязательно увеличить стоимость меню солдата – сейчас на дневной рацион выделяется 17 гривен 62 копейки. А себестоимость услуги – примерно 24 гривны. Чтобы это было выгодно поставщикам и гарантировало качество еды, нужно поднять стоимость минимум до 34 гривен.

Иначе поставщик сделает замену одних продуктов на другие. И вместо мяса бойцу выдают капусту. Получается, что общество, таким образом, обесценивает тех, кто жертвует самым дорогим, своей жизнью. И наша задача их по-человечески кормить и одевать.

Где взять средства? Для начала освободить армию от уплаты НДС.

А еще необходимо автоматизировать многие процессы. Это очень сильно повлияет на скорость принятия решений, а главное – на их качество.

Вы должны понимать, что вы до сих пор ходите по кафе и ресторанам только потому, что кто-то стоит на передовой. От экипировки бойца, от условий его жизни, от питательности его еды там – зависит мир здесь.

Выпускник летного училища, Виталий Жданов последние 17 лет занимался бизнесом. Первую компанию основал в середине 90-х – это была рекрутинговая компания, которая специализировалась на трудоустройстве украинцев зарубежом, в основном в Великобритании и Ирландии. Развивая бизнес, Виталий Жданов полтора года прожил в Ирландии.

Но в 2004 году вернулся на родину по патриотическим соображениям. "Закрыв компанию зарубежом, я приехал строить новую Украину", – поясняет он. После революции основал новый бизнес – компанию по импорту стройматериалов.

"Когда в 2013 году начался Майдан, для меня это был как глоток свежего воздуха", – говорит Жданов. Весь Майдан он прошел вместе с 8-й Афганской сотней. Виталий – тот самый человек, который разыскал в больнице побитого Михаила Гаврилюка и отвез обратно на Майдан.

Когда начались события на востоке страны, Виталий Жданов пошел в военкомат, получил удостоверение офицера запаса, прошел двухнедельные курсы, после которых его назначили заместителем командира отряда территориальной обороны Печерского района.

Но возвращение в ряды армии настолько затянулось. Так что Виталий Жданов стал искать себе иное применение – отправил резюме Юрию Бирюкову. Прошел три собеседования, включая полиграф.

Зачем состоявшемуся бизнесмену работать в МО? На этот вопрос он отвечает просто: "Чтобы сын вырос хорошим человеком. Когда-то мой отец был летчиком, и я этим очень гордился".

Я начинал со службы тыла, последнюю неделю работаю в департаменте госзакупок. У нас тут как: видишь задачу, бери и тащи. За эти месяцы занимался разными задачами.

Например, вместе с Богданом Ковалевым принимал гуманитарную помощь из Канады. Была недостача 143-х пар берц. Мы две ночи пересчитывали, и потом с помощь аудита доказали, что никто ничего не украл, а ошибка возникла с канадской стороны. Мы это не замолчали, а документально отчитались.

Еще одна из моих задач – точный подсчет требований к вещевому обеспечению нашей армии. Чего у нас не хватает? Не хватает 60 тысяч единиц курток теплых, 60 тысяч единиц теплого белья, 40 тысяч полевых летних костюмов. Плюс надо учитывать 10% на подгонку. Сейчас ситуацию спасает гуманитарка из Канады.

Я делаю сейчас то, что умею – управляю процессами, решаю проблемы.

Принимал участие в организации выставки и конференции украинских производителей вещевой амуниции – формы, бронежилетов, касок – и сухпайков. Что это дает? Это сигнал к тому, что не надо ни с кем договариваться, надо выигрывать за счет качества и разумной цены. По результатам выставки удалось найти других поставщиков мясных консервов.

Основные проблемы министерства – это раздутый штат. Система такова, что за любое решение можно получить срок. Поэтому руководители департаментов в министерстве большую часть времени посвящают тому, что ведут переписку с прокурорами. По моим наблюдениям, на это уходить половина рабочего времени. Отсюда и страх принятия решений, и такая катастрофическая инертность системы.

А сейчас нам важно, чтобы процедуры были простыми, а сотрудники – быстрыми.

Для меня большим открытием было то, что все знают про коррупцию, но делают вид, что не знают.

Как с этим бороться? Если у нас собрали урожай, надо сжечь стерню. Вот так и тут: надо убрать коррумпированную прослойку.

Богдан из Кременчуга Полтавской области. Закончил ПТУ по специальности "станочник широкого профиля по металлообработке". Проработал год на заводе, понял, что эта профессия не для него. Был призван в армию.

До службы в ВСУ Богдан мечтал работать в милиции или в войсках, но после того, как отслужил, передумал. Поясняет просто: "Не хотел принимать участия в этом бардаке".

На гражданке начал заниматься частным бизнесом вместе с отцом, но продолжал интересоваться военным снаряжением и спортивной стрельбой. "Животных я не убивал", – акцентирует волонтер, рассказывая об увлечении стрельбой.

Когда началась война, Богдан колебался. С одной стороны, хотел воевать, с другой – видел, что все не так просто: добровольцам, например не давали оружие. Как военнообязанный, решил дождаться повестки в военкомат. А пока – помогать тем друзьям, которые уже были в АТО и нуждались в снаряжении и приборах, необходимых для ведения боя.

"Приезжай и расскажи, как всем этим пользоваться", – как-то услышал он от знакомых военных. К тому же, к Богдану стали обращаться друзья-бизнесмены, которые готовы были помочь материально (в том числе дорогостоящим оборудованием), но у них не было времени самим ехать на передовую. Так Богдан впервые отправился в зону АТО.

"Мы сразу решили снабжать снайперов – людей, которые мне ближе по духу", – говорит волонтер. Первые поездки были в села Тоненькое и Пески.

Потом в сети случайно натолкнулся на сообщение Бирюкова о рекрутинге волонтеров в Минобороны. До конца срока оставался один день, и Ковалев, долго не думая, подал заявку. Собеседование проходил по скайпу, потому что в тот момент находился в Мариуполе. А затем, уже в Киеве, прошел 4-х часовое собеседование на полиграфе.

В чем моя роль? Меня изначально хотели направить в департамент вещевого обеспечения, но попал я в службу тыла. Ее нужно было усилить, и разобраться с поставщиками продуктов питания.

Первое расследование было относительно завода консервов для военных и изготовителя сухпайков. Юрий Бирюков некоторые из наших заключений публиковал на своем ФБ.

Но вот я вам не могу прямо ответить на вопрос, "чем кормят наших ребят". Потому что на данный момент непонятно, как быть с этой информаций. Это дело и так резонансное. Могу только сказать, что параллельно мы запустили разработку новых сухпайков.

Еще я участвую в приеме и доставке гуманитарной помощи. Я присутствовал при разгрузке самолета с гуманитаркой, контролировал ее доставку на военные склады, участвовал в распределении, проследил за процедурой выдачи. Вокруг этой истории было много кривотолков в соцсетях. Мне кажется, делается все, чтобы заставить нас разувериться.

Сейчас принимаю гуманитарный груз с 42 контейнерами, а это 57 тысяч ботинок и около 30 тысяч комплектов формы из Канады. Это – самая большая гуманитарная помощь за всю историю конфликта на Востоке.

Наша задача – не дискредитировать МО, а наладить хорошее взаимодействие между разными департаментами, чтобы система начала нормально работать. Потому что если мы будем сейчас только рубить сплеча, в итоге пострадают наши ребята.

Получится, что одни топят других, чтобы их дискредитировать. В итоге от этого выиграет только противник.

Нам тоже не очень сильно дают работать там, внутри. Идет сопротивление на всех уровнях, люди привыкли работать по своим схемам. А мы можем приходить с проверками. У меня полномочия волонтера, который может осуществлять "присмотр".

Мы можем наблюдать и обеспечивать прозрачность многих процессов – но кардинально их изменить пока мы не можем. Например, сейчас поменять поставщиков. Можем только своим присутствием неявное делать явным – например, разобраться с ценообразованием.

Те вопросы, которые должны решаться быстро и незамедлительно, решаются с большим сопротивлением. Ведь люди, которые сидят на схемах, привыкли "зарабатывать" – а мы не даем.

Как не даем? Через звонки заместителям министров и министрам. Нам важно, чтобы процесс нигде не тормозился, а деньги не оседали по чьим-то карманам. Мы, волонтеры, привыкли вопросы решать быстро и качественно.

Начинать порядок надо с Киева и наших отношений. Надо просто сплотиться вокруг проблем. Тогда нам хватит человеческого ресурса, и всего для того, чтобы справиться и с войной и с реформами.

Сейчас, я вижу, война больше не пулями и ракетами – а за сердце и ум человека. А летающее железо на востоке – отвлекающий маневр, с помощью которого у нас гибнут лучшие ребята.

Я надеюсь и верю, что с помощью моей деятельности у меня будет больше возможности помочь тем ребятам, которые на передовой. Я мог бы не пойти в министерство и собирать десятки тысяч гривен, но здесь я могу наблюдать, как распределяются миллиарды. И помочь в том, чтобы это было эффективно.

Кем я себя чувствую? Простым человеком. Я не хочу работать в МО. Если я увижу, что я буду нужен, буду продолжать дальше. А если узнаю, что есть люди лучше, чем я – просто уйду и буду дальше заниматься бизнесом.

Когда мы пришли в МО, слово "волонтер" воспринималось негативно. Чиновники думали примерно так: "Ну, пришли тут волонтеры, мы сейчас их поставим двор мести"...

Предлагали ли мне взятки? Конечно. Но я ведь не для этого пошел работать в Минобороны.

Когда ты работаешь по-честному, то все те, кто использует свое положение в своих корыстных целях, боятся. Извечная борьба добра со злом. Если мы введем в эту систему как можно больше отзывчивых и неиспорченных людей, которых обучим определенным специальностям, тогда сможем решить проблему коррупции.

Для меня работа в министерстве обороны – это не карьерный шанс, это возможность быть эффективнее для передовой.

Тетяна Доманова – юрист зі спеціалізацією "кримінальне право". Після закінчення університету їй не вдалось влаштуватися в правоохоронні органи слідчим, тому дівчина працювала помічником судді в Окружному адміністративному суді міста Києва.

Але зрештою вирішила все закинути й відкрила власну художню майстерню. Майстерня подарувала їй можливість "жити" на Майдані, а з початком війни – включитись у волонтерство.

"Я така людина, яка не проходить повз. Мій мікросвіт залежить від дуже багатьох речей", – пояснює Таня.

Почалось все з допомоги бронежилетами друзям із Майданам, яких призвали на війну. Згодом дівчина, як вона сама шуткує, "віджала" у батька УАЗ-3962 (санітарний автомобіль) та МАЗ-500, відремонтувала за власні кошти та передала відповідно 55-їй бригаді та добровольчому батальйону "Азов".

Однак дуже швидко стало зрозуміло, що якусь бригаду завалюють усім, а іншій не дістається нічого – отже, координація між волонтерами потрібна не менше ніж сама допомога.

Далі були неодноразові зустрічі із заступником міністра оборони, знайомство з Давидом Арахамією та участь у створенні Асоціації волонтерів.

Зараз дівчина працює в Міноборони юристом у системі державних закупівель. "Моє завдання – подивитись, як організована ця система й перебудувати так, аби вона була більш ефективною, особливо в умовах, коли в країні війна", – коротко описує вона свій фронт роботи.

Ми – члени тендерного комітету, люди, які голосують за те, аби Збройні Сили були забезпечені необхідними ресурсами. За перший тиждень, відколи ми стали членами тендерних торгів, бачили їх десятки – щодня проходить від 5 до 50 предметів закупівлі.

Головне, що ми помітили – принцип колективної безвідповідальності. Коли одне рішення погоджується такою кількістю людей, що в кінцевому результаті неможливо встановити, хто відповідальний за його прийняття. Бо якщо багато людей підписали й погодили, то або всі несуть відповідальність, або ніхто.

От і виходить парадокс: у нашій країні настільки бояться корупції, що в кінцевому підсумку це призводить до того, що дії чиновника погоджують, санкціонують, дають дозволи, перевіряють нескінченну кількість разів.

Але такий високий рівень контролю нічого не вирішує, він тільки призводить до збільшення рівня страху держслужбовця за підпис будь-якого документу.

Контроль як "річ у собі" не має сенсу, він має діяти лише в поєднанні з іншими принципами – рівності людей перед законом та невідворотності покарання.

У системі Міноборони є критична маса людей, на якій ця система тримається. Вони досвідчені, розумні, знають свою роботу й суто з патріотичних почуттів її витягують. При найкращих оцінках їх – 25%.

А ще в Міноборони є десь 10% людей, які справді є корупціонерами чи безвідповідальними, але ця слава поширюється й на всіх інших – це не стимулює їх до роботи.

У нас два основних завдання: з одного боку, забезпечувати безперервний процес державних закупівель у Міноборони для того, щоб армія не була "голою, босою", а з іншого – реформувати систему матеріального забезпечення ЗСУ таким чином, щоб кожен солдат відчував своєрідну турботу держави про нього.

Ми слідкуємо за проведення тендерів, по деяким із них за власною ініціативою проводимо службові розслідування. Створивши робочу групу по реформуванню системи матеріального забезпечення ЗСУ, пишемо законопроекти, продумуємо концепції, які згодом будуть прийняті.

В цей процес ми залучаємо величезну кількість експертів по різним напрямкам.

Одне з основних завдань для нас – створити рівні умови участі в тендерах тих постачальників, які можуть запропонувати дійсно якісну продукцію.

Крім усього іншого, ми викладаємо технічні умови на ті речі, які закуповує Міноборони, у відкритий доступ. Раніше ТУ не були у відкритому доступі – і тому ніхто не міг їх отримати, лише ті фірми, які багато років є постачальниками армії та самі їх розробили й подарували армії.

Зараз створюємо брошуру для нових постачальників на тему: "Як брати участь у тендерах, які проводять Міністерство оборони України".

Ставши членами тендерного комітету, ми майже з бійками вибивали необхідну документацію. У перший день нас назвали "смотрящими", косились на нас. Потім ми стали "копаючими". Казали нам, хто ви такі, ви нічого не знаєте.

Тоді я відповідала, що професіоналом стати можна, а от патріотом, якщо він ним не є, – ні, тож така людина буде використовувати свої знання на власні потреби.

Але нам дають викривлену інформацію. Це взагалі якась викривлена реальність. Аби зрозуміти, що і як насправді – треба копати й копати.

Артур разом з Танею Домановою у "Волонтерському десанті" – наймолодші, їм обом лише по 25 років. Як і Таня, він працює над тендерними закупівлями, хоча Артур зовсім не юрист – випускник Київського інституту міжнародних відносин, зі спеціалізацією «безпекові та стратегічні дослідження».

Після закінчення вузу хлопець якийсь час працював перекладачем новин з української на англійську на одному з телеканалів, а під час Майдану з головою поринув у революцію і навіть був сотником 16-ої сотні.

"Я з 2010 року є членом організації "Відсіч", вона якраз була основою для створення нашої сотні, а після Майдану зайнялась роботою над бойкотом російських товарів", - розповідає Артур чистою українською. Сам він родом з Донеччини, частина його родичів досі живе там, де нині проходить АТО.

З початком бойових дій на сході разом з іншими майданівцями Артур волонтерив, збираючи кошти на харчі, одяг тощо для 95-ої та 128-ої бригади, а також окремим солдатам і меншим підрозділам. Далі була праця для "Центр підтримки добровольців", і робота радником Андрія Парубія за час його секретаріату в РНБОУ.

Як і більшість учасників "Волонтерського десанту", потрапив у Міноборони після того, як випадково побачив пост Юрія Бірюкова і подав свою вакансію до цієї ініціативи. Тепер роботи у нього так багато, що отримавши смс з проханням відзвонитись задля 10 хвилин розмови, відписує: "У мене не було такої довгої перерви навіть на обід".

Вихідних у них теж майже нема, адже треба забезпечити всім необхідним тих, хто потрапить до лав армії через нову хвилю мобілізації.

Ми як міні-прокурори (сміється). Раніше ж як було у тендерних комітетах? Дивляться по паперах – все нормально, причепитися нема до чого, значить, можна підтримувати і до них не буде претензій. Тому голосували одноголосно.

Зараз такого вже нема, бо одні чиновники думають про нас і голосують "за", адже армія швидше щось отримає, а інші думають – «зараз вони покіпішують і підуть, а нам віддуватись» і голосують "проти" або утримуються.

Чиновники завжди про це думають, що їм треба буде віддуватись перед Фейсбуком, перед прокуратурою, але в останню чергу вони думають про те, що правильно у цій процедурі – завершити її максимально швидко, чи перевірити усі підводні камені.

Наприкінці року взагалі все відбувається швидко – є бюджетні кошти, які треба освоїти. Та й у нас не було часу, аби глибоко покопатися. А до того ніхто не додумався проаналізувати, ринок ноутбуків, наприклад. Це можна було зробити одразу після того, коли їх дозволили купувати для потреб Міноборони.

Якби це зробили тоді – у нас була б база постачальників, а її нема. Чиновники починають швидко шукати цих постачальників. У результаті знаходять 3 компанії, одна не прийшла, друга не прийшла вчасно, цінову пропозицію подала лише одна, відповідно з нею напряму починають спілкуватися.

Що ми встигли зробити? Ось історія по Липниках. Там велось будівництво на 64 квартири для військовослужбовців, це будівництво йде ще з 2008 року. Було постійне недофінансування, два поверхи розбирали, бо їх раніше не законсервували.

Так-от, компанія-забудовник сказала: "Заплатіть 2,7 мільйони (а це були додаткові роботи, які не передбачені основним договором) і ми закінчимо будівництво". Ми почали копати, а чому 2,7 мільйони? Вони знизили до 2,5. Почали питати, що це за такі додаткові роботи? Нам пояснили. Тоді ми написали про це у ФБ, спеціалісти у сфері будівництва приїхали подивились акти виконаних робіт, плани і так далі й сказали, що роботи ці потрібні.

Інша справа у тому, що треба розуміти, скільки там робіт реально зроблено? А це можна помітити, побувавши на місці. Ми знайшли людину, яка туди поїхала, сфотографувала будинок і побачила, що в принципі, він готовий.

Комітет не хотів голосувати за оплату цих коштів, бо було побоювання, що будинок не на 90% готовий, як зазначають забудовники, а на 60%.

Ми виявили, що зовні будинок готовий, облаштування території зробили, у квартирах всередині немає лінолеуму, ванної, унітазу і стіни не пофарбовані, але виконавець кляне-божиться, що вони все закінчать, бо у них все закуплено, треба просто запустити і швидко це зробити.

Виконавець попідписував купу документів, у яких гарантував, що до 12 ночі 31 грудня здасть будинок під заселення, що ніякої подвійної оплати там нема. Комітет проголосував. Будинок справді вже передали під заселення. Сподіваємося, що квартири ці отримають учасники АТО.

Зрештою, можна навіть зовсім інакше підійти до системи закупівель. Зараз служба тилу Генерального штабу визначає потреби для бійців - якої якості, що і в якій кількості.

Трапляється, що співробітники Генштабу виписують технічні умови так, аби їм відповідала продукція якогось конкретного виробника, або дуже обмежена кількість виробників.

Ось є ще скандальна історія з "Таланлегпром". Ця компанія випускає берці для армії 13 років. А все тому, що колись Міноборони заборонили розробляти свої ТУ, бо тут може бути корупційна схема, що хтось розробить під свою фірму ТУ і так далі.

Міноборони дозволили взяти ТУ в дар за 1 гривню, бо купити їх теж не могли за реальну суму. "Таланлегпром" колись подарував ці ТУ, їх прийняли, бо інших варіантів не було.

Замовили берці, і понеслось… Компанія має досвід роботи, досвід укладання аналогічних договорів і вони вже автоматично з нею працюють. Хто тут винен? Ті, хто скасував розробку ТУ чи ті, хто їх тоді прийняли? Чи "Талан", який каже - у мене виробництво, на ньому 2000 персоналу, ми шиємо для німецької армії, для ізраїльської. Але для них шиють хороші берці, а нашій - ні. Чому?

Їхня аргументація така: "Німецька армія купує одні берці по 1000 грн, а ви мені пропонуєте 550, і я шию відповідно до суми, бо якість відповідає ціні". Зараз немає списку недобросовісних виробників. І вони цим зловживають, бо знають, що якщо вони налажають, то потім всеодно можуть влізти в тендери.

Ми всі хочемо жити в державі, де все робиться нормально. Тобто вчасно, фахівцями, люди мають можливість жити нормально, не треба носити хабарі, волонтерити.

Ви собі уявляєте, аби Швейцарську армію забезпечували волонтери?

"Меня сложно назвать серьезным волонтёром", – с первых же минут знакомства предупреждает участник Волонтерского десанта Игорь Пономаренко.

Его волонтерской историей, и правда, сложно кого-то удивить. С начала военных действий Игорь Пономаренко помогал только одному бойцу, сокурснику сына, который был призван в пограничные войска и в настоящий момент служит под Волновахой.

"У меня две специальности – химик-технолог, я всю жизнь занимался полимерами, – рассказывает о себе Игорь Пономаренко. – А вторая специальность – начальник вещевой службы при СССР. На службу попал во времена Афганистана. Так что я понимаю, как это было устроено в те времена".

Что заставило Игоря Пономаренко написать Бирюкову?

"Я понимал, что на фронте от меня толку не будет. Но у меня был подопечный, друг сына, стоматолог. И я видел, что их отправили голыми-босыми. Я – взрослый человек, готов жертвовать своим временем и ресурсами, чтобы помочь ребятам на фронте хотя бы тем, чтобы контролировать их обеспечение", - поясняет Пономаренко.

Он говорит, что до того, как пришел в министерство считал, что ситуации, при которых у бойцов отсутствуют самые необходимые вещи, связаны с пассивной позицией офицеров. "Теперь его мнение имезнилось", - комментирует Пономаренко.

Сейчас понимаю, что тех, кто борется, система выбрасывает, они ей не нужны.

Я шел в министерство, чтобы разобраться в объективных и субъективных факторах, которые влияют на его работу. Во время прохождения теста на детекторе лжи меня спросили: "Как долго я собираюсь работать в министерстве?" Я честно ответил: "Долго". Поменять что-то быстро не получится.

Люди там разные. Одни готовы ехать на войну, другие – поедут в АТО только ради корочки и льгот. Вот это меня пугает. Мне бы не хотелось, чтобы эта "пена" отвечала за важные решения.

За полтора месяца я понял, что немаловажный фактор неэффективности министерства – законы и постановления. Например, постановление кабмина №1444, которое регулирует вещевое снабжение в армии – это полный абсурд! Там огромное количество ограничений. Там регулируются такие вещи, как сроки использования формы, составы подушек и матрасов.

Со стороны, кажется, что в министерстве сидят одни коррупционеры – но сама система так организована.

Например, система военных представительств, которая принимает всю продукцию для армии, от портянок до ракет – не понятно, перед кем отчитывается. Она как будто вынесена за рамки. Хотя, по логике, должна подчиняться Службе тыла и отвечать за качество перед его специалистами.

Мы понимаем, что "система" не так глупа, чтобы выражать негатив в отношении волонтеров.

Но вместе с волонтерами в министерство пришло осознание того, что идет война, а люди в МО, которые готовы работать на результат, наконец, подняли головы.

Понимая, сколько всего сделали волонтеры, я снимаю перед ними шляпу.