Нікола Тесла й українська альтернатива

Июньский саммит Евросоюза не только одобрил историческое решение о кандидатском статусе для Украины.

Помимо прочего, в Брюсселе поддержали и переход Хорватии на евро. Причем для современных украинцев хорватский опыт особенно ценен: ведь заявка Загреба на вступление в ЕС была подана через восемь лет после победы в кровопролитной войне за независимость.  

В разгар полномасштабного военного противостояния с РФ мы стали лучше понимать балканскую страну, сумевшую отбиться от великодержавных сербских "братьев" и выйти из состава Югославии в 1990-х.

Буча, Мариуполь и Кременчуг побуждают нас по-новому взглянуть на Вуковарскую резню, которую в Хорватии считают проявлением геноцида. На зверства сербских головорезов в Бачине, Ловасе и Шкабрне. Или на варварские обстрелы древнего Дубровника, внесенного в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Что ж, сегодня успешная независимая Хорватия готовится к вступлению в еврозону. Дизайн собственных монет евро уже утвержден: и по итогам национального опроса на 10, 20 и 50 евроцентах решено изобразить этнического серба Николу Теслу.

Прославленный изобретатель родился и вырос в хорватской части тогдашней Австрийской империи, но успеха добился за границей.

Он никогда не поддерживал идеи хорватской независимости, на склоне лет называл себя "югославом" и писал о "неразделимой судьбе сербов, хорватов и словенцев".

А главное, Тесла был и остается любимцем сербской пропаганды – своеобразной иконой того самого "сербского мира", принесшего столько горя на землю Хорватии.

Кому-то из украинцев хорватский выбор покажется странным. Кто-то наверняка скажет, что для национальных монет евро следовало подобрать другую кандидатуру.

Деятеля, чья стопроцентная хорватскость не вызывает ни малейших сомнений. Человека, не имеющего ничего общего с сербскими орками, с палачами Вуковара и разрушителями Дубровника.  

Но еще более странной может показаться реакция Сербии. По логике, разделяемой многими украинцами, в Белграде должны радоваться хорватскому решению.

Радоваться тому, что щупальце "сербского мира" по-прежнему удерживает независимую соседку и даже проникает на ее монеты. Однако в действительности сербские шовинисты ничуть не рады. Наоборот, они негодуют и обвиняют Хорватию в попытке "узурпировать" образ Теслы.

Как видим, можно не только открещиваться от враждебного соседа: но и отнимать у него монополию на общее историко-культурное наследие.

Апроприация бьет по великодержавному сознанию не менее болезненно, чем эмансипация. И этот урок не будет лишним для страны, сражающейся за свою независимость и европейское будущее.

Сегодня в Украине много спорят о российской истории и российской культуре: но гораздо важнее вопрос о том, что именно может считаться историей и культурой Украины.

Полномасштабная война еще отчетливее обозначила два альтернативных подхода к размежеванию с бывшей метрополией. Либо украинцы должны отдать России все то, что она считает своим: от русского языка до писателя Гоголя и конструкторов Королева и Антонова.

Читайте также: Дети Европы

Либо украинцы вправе забрать себе ту часть бывшего имперского багажа, которую посчитают нужной: не оглядываясь на Москву и не спрашивая ее согласия.

Примеры, сопоставимые с кейсом Николы Теслы, встречают нас на каждом шагу.

После 24 февраля популярное интернет-издание "Бабель" отказалось от русскоязычной версии, заменив ее английской: и логика этого решения понятна.

Но что делать с названием того же издания, которое по-прежнему отсылает к литератору, не писавшему ни по-украински, ни по-английски? Можно ли считать русскоязычные "Одесские рассказы" частью культурного наследия Украины?

Или же Исаак Бабель и его Беня Крик принадлежат враждебному "русскому миру" – и должны подвергнуться кэнселингу наравне с "Евгением Онегиным", "Войной и миром" и "Преступлением и наказанием"?

Коль скоро речь зашла об одесской литературной школе, нельзя не затронуть  культовые сатирические произведения советской эпохи.

Может ли украинская журналистика военного времени прибегать к аллюзиям на творчество Ильфа и Петрова – или это недопустимо, поскольку загоняет нас в общее символическое пространство с агрессором?

Связан ли с Украиной образ великого комбинатора Остапа Бендера, или же "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" – это два колониальных и тоталитарных реликта, от которых необходимо избавиться? Заодно демонтировав столичный памятник Паниковскому на Прорезной?

Если отвлечься от литераторов и вспомнить коллег Теслы, то перед нами возникнет фигура Игоря Сикорского. Увы, прославленный уроженец Киева не выдерживает проверки на стопроцентную украинскость: хотя бы потому, что, проживая в США, состоял в Обществе русской культуры имени Пушкина и щедро его спонсировал.

Очевидно, что отношение знаменитого изобретателя к русской культуре расходилось со взглядами, превалирующими в сегодняшней Украине. Означает ли это, что следует пожертвовать памятью о самом Сикорском? И что Igor Sikorsky Kyiv International Airport подлежит переименованию – вместе с Киевским политехом?

Если же отвлечься от настоящего и заглянуть в будущее, то перед Украиной предстанет проблема деоккупированных территорий. В частности, вопрос об освобожденном Крыме и о фигурах, чей жизненный путь тесно связан с украинским полуостровом.

Должен ли быть сохранен дом-музей Волошина в украинском Коктебеле? А дом-музей Чехова в украинской Ялте? А литературно-мемориальный музей Грина в украинской Феодосии? Или же их жизнь и творчество по умолчанию принадлежат только России, и гриновскому галиоту с алыми парусами предстоит отправиться вслед за русским военным кораблем?..

Фактически это дискуссия о том, насколько эксклюзивным или инклюзивным может быть послевоенное украинское государство.

В первом случае страна обязана отсечь все, что хоть как-то напоминает об имперском прошлом и соседе-людоеде. Она должна очертить жесткие критерии подлинной украинскости, решительно отвергая всякого, кто им не соответствует.

Возобладай подобная парадигма в Хорватии, никому не пришло бы в голову бороться за Теслу: его могли бы спокойно уступить Белграду и, сославшись на Томаса Эдисона, объявить сербским шарлатаном и авантюристом.

Читайте также: Один за всех

Во втором случае страна готова удержать за собой немалую толику имперского наследия, созданного с украинским участием и на украинской земле.

Она может хранить память о людях, которых не назовешь стопроцентными украинцами: но которые связаны с Украиной благодаря своему происхождению или работе. Об Ахматовой, Вертинском, Прокофьеве, Мечникове, Репине – наряду с Юлиушем Словацким, Джозефом Конрадом, Исмаилом Гаспринским и рабби Нахманом. 

Спор об украинской альтернативе стартовал задолго до 24 февраля, и полномасштабная война не поставила в нем точку: а лишь наполнила его новыми смыслами и вызовами.

В конце концов, послевоенной Украине еще предстоят дебаты о том, кто может быть изображен на наших собственных евроцентах.

Михаил Дубинянский