Нестерпна крихкість буття

Будет ли большая война? Ограничится ли Москва психологическим прессингом или пойдет дальше? Удастся ли Байдену и Ко угомонить агрессивного русского медведя, или же западные усилия окажутся тщетными?..

Природный оптимизм подталкивает к мысли о том, что крупномасштабное кровопролитие невыгодно никому: включая и кремлевскую верхушку.

Слишком многие пострадают в случае новой бойни. Слишком многие заинтересованы в ее предотвращении, и эти многие слишком влиятельны. Словом, мы поддерживаем себя тем, что наш мир too big to fail, и это должно уберечь нас от худшего.

Но приобретенный пессимизм напоминает о недавнем прошлом, когда подобная логика почему-то не срабатывала.

Украинец средних лет уже четырежды наблюдал крушение привычного мира – вместе с интересами миллионов его обитателей. И это не позволяет отогнать мысль о хрупкости всего того, что окружает нас сегодня.

Первым всеобъемлющим крушением на нашей памяти стал распад советской цивилизации. Консервативные обитатели постсоветского пространства до сих пор оплакивают стабильность, якобы утраченную вместе с рухнувшей империей.

Хотя на деле причинно-следственная связь была обратной: Советский Союз ушел в небытие вслед за рухнувшей стабильностью.

Пресловутая "уверенность в завтрашнем дне", эксплуатируемая советским режимом в застойные семидесятые, оказалась не более чем иллюзией. Она работала лишь до тех пор, пока завтра действительно не наступило и не обмануло ожидания миллионов.

Для поколения наших родителей реальным завтрашним днем стали Афганистан и Чернобыль, Карабах и СПИД, погромы в Баку и забастовки на Донбассе, продуктовые талоны и организованная преступность.

Гарантии размеренной жизни, которыми государственная машина соблазняла лояльное население, разбились вдребезги: а вместе с ними рассыпался и негласный общественный договор, на котором держался поздний СССР.

Крах советской империи и лихие девяностые уничтожили веру в государство, будто бы способное что-то гарантировать своим подданным.

И если квази-диктатуры в других постсоветских странах пытались эту веру возродить, то Украина изначально пошла другим путем. Мы нашли замену на стороне: гарантом стабильности для нас стал глобальный миропорядок.

К середине нулевых украинцы освоились в новой реальности, представлявшейся прочной и надежной.

Равняться на процветающий Запад, уповать на силу глобальных институтов, приобщаться к информационной революции, наслаждаться плодами технического прогресса, искать собственное место на мировом рынке, конкурировать и развиваться – казалось, этого вполне достаточно для излечения постсоветских травм и уверенного взгляда в будущее.

Читайте также: Похищение Европы

А уже в 2008-м последовало второе по счету масштабное крушение. Глобальный экономический кризис ударил по Украине особенно больно: источником бед послужило именно то, что считалось источником стабильности.

Крах на Уолл-стрит обнажил бессилие мировых игроков, которые в нашем представлении были всесильными. Впрочем, для постсоветского пространства дестабилизация не ограничилась финансовой бурей: нежданно-негаданно грянула августовская война.

К тому времени мы уже успели свыкнуться с мыслью, что боевые действия между осколками советской империи остались в прошлом, и soft power на просторах бывшего СССР окончательно вытеснила грубую силу оружия. Но российские бомбардировки Гори и Поти продемонстрировали обратное.

Хотя отечественная вера в мировой порядок пошатнулась, отказываться от нее никто не спешил. Травматический опыт 2008-го было удобнее представить случайным историческим сбоем, а не предвестием будущих потрясений.

Всем хотелось надеяться, что глобальные институты больше не подведут, а Кремль больше не сойдет с катушек.

Однако самоуспокоение продолжалось недолго, и в 2014-м пришло третье крушение нашего мира.

Аннексия Крыма и кремлевские боевики на Донбассе, сбитый "Боинг" и котел под Иловайском, руины донецкого аэропорта и концлагерь "Изоляция", тысячи погибших и сотни тысяч беженцев – на глазах украинцев антиутопическая фантастика стала явью.

А спасительные аргументы вроде "на дворе XXI век", "в наше время такое невозможно" и "мировое сообщество этого не допустит" оказались  бесповоротно дискредитированы.

Читайте также: Наш остров Эллис

Некоторым утешением служило то, что глобальный мир за пределами воюющей Украины выглядел вполне благополучным: евроинтеграция с безвизом временно подсластили пилюлю гибридного противостояния.

Но в 2020 году наступило четвертое крушение окружающей реальности – на сей раз совершенно фантасмагорическое.

С переполненными больницами и перекрытыми границами, с масочным режимом и нехваткой кислорода, с бесконечными локдаунами и астрономическими убытками, с миллионами умерших и бессилием ведущих западных держав…

Итак, сочетание глобального с региональным уже подарило нынешнему поколению украинцев двойную кризисную дозу.

Если для всей планеты переломными точками стали 2008-й и 2020-й, то отечественное представление о хрупкости бытия дополнено рубежом 1980-х-1990-х и 2014-2015 годами.

А теперь наша реальность готова рухнуть в пятый раз, и мы всерьез обсуждаем возможный захват Мариуполя, удар по Харькову или высадку российского десанта между Одессой и Николаевом.

При этом периоды относительной стабилизации лишь сокращаются: очередной крах наступает раньше, чем удается полностью справиться с последствия предыдущего.

Не успели мы разобраться с постсоветской трансформацией, как грянул мировой финансовый кризис. Только оправились от глобальной экономической рецессии, как последовало российское вооруженное вторжение.

Едва приспособились к перманентной гибридной войне с РФ, как пришел COVID-19. Ну а новый виток кремлевской агрессии – если таковой действительно последует – сольется с пандемией без малейшей скидки на наши коронакризисные страдания.

Это подталкивает Украину и украинцев к принятию хрупкого мира как нормы. Пребывание посреди рушащихся декораций рискует войти в привычку – со всеми сопутствующими ментальными чертами.

Хрупкий мир не позволяет строить долговременные планы. Он обесценивает любые долгосрочные цели. Он побуждает жить одним днем, потому что сегодняшние возможности уже завтра могут испариться.

Не возводить фундаментов, не думать о развитии, не смотреть вперед: такой стиль существования начинает казаться оправданным.

Но чем охотнее мы отказываемся от взгляда в зыбкое будущее, тем беззащитнее перед этим будущим мы становимся.

Михаил Дубинянский