Президентська п'єса
Жан Ануй в пьесе "Антигона" объяснял разницу между трагедией и драмой.
Трагедия – всегда о неизбежном. Ее невозможно предотвратить. Она предрешена и обязательна. Что бы ты ни делал – исход неизменен. Неумолимая стихия, которая непременно обрушится на героев – и погребет под собой, невзирая на их усилия.
Драма – всегда про выбор. В отличие от трагедии, тут ничего не предрешено – финал определяется решениями и поступками, а не фатумом. Драматический герой борется, потому что у него есть надежда спастись. В трагедии не спасется никто.
Все это имеет прямое отношение к украинской реальности. В том числе и потому, что шестой президент страны пришел в политику прямиком со сцены.
Спустя год после победы на выборах Владимир Зеленский жалуется на кадровый голод. Говорит о нехватке людей. Полушутя предлагает журналистам идти работать в Кабмин.
Впрочем, вряд ли репортеры станут для его команды панацеей – любому президенту в первую очередь нужны люди, которые понимают, как устроен бюрократический аппарат.
Те, кто знает, как управлять неповоротливой государственной машиной. "Чиновничий класс" в стране не очень велик и исторически делится на несколько лагерей.
Одна его часть – это бюрократы, ориентированные на Москву. Их расцвет пришелся на эпоху Виктора Януковича и закончился вместе с его бегством. Вернуть их на службу мешает закон о люстрации. Возможно, именно поэтому мы то и дело слышим разговоры о его отмене.
Вторая часть "управленческого класса" ориентирована на Европу. Немалая часть этих людей успела побыть во власти в каденцию Петра Порошенко.
После начала войны Запад стал безальтернативным донором Украины – и деньги Киеву давали в обмен на реформы. Но работать с командой Порошенко Владимиру Зеленскому мешает его личная неприязнь к предшественнику.
Есть и те, кто хотел реформ и евроинтеграции, но побил горшки с пятым президентом страны. Едва ли не всех их Зеленский уже успел и назначить, и уволить.
Прошлый Кабмин многим внушал осторожный оптимизм своей демонстративной прозападностью, но его недолгая эпоха закончилась в марте 2020-го.
Андрей Ермак победил Андрея Богдана, чтобы затем разогнать собранное им правительство.
Правда, к этому моменту выяснилось, что уволить людей проще, чем найти им замену.
Кадровая скамья Зеленского оказалась пуста. Пророссийские бюрократы недоступны из-за люстрации. Проевропейские – изгнаны в результате интриг.
Единственная доступная президенту опция – это менеджеры финансово-промышленных групп.
И вот мы видим, как новый Кабмин пестрит людьми, которые ранее служили машинистами в олигархических локомотивах.
Впрочем, власть не оставляет попыток найти тех, кто готов лечь грудью на кадровый дот. Проблема лишь в том, что опыт прошлого Кабмина оказался настолько показательным, что на эти призывы мало кто отзывается.
Читайте также: Владимир Зеленский. Антипятый президент
По сути, потенциальным реформаторам предлагают поставить на кон собственную репутацию. Что не выглядит как честная сделка в ситуации, когда у президента "туман в голове" и непонятные критерии оценок.
Управленцы из "прозападного" лагеря оказались перед этической дилеммой. Которая упирается в фундаментальный вопрос: что именно происходит сейчас в стране. Трагедия или драма.
Первый подход сформулировал Сергей Жадан. Он предельно прост. Нынешняя власть – это команда "Титаника", которая ведет корабль на рифы. Ситуация безнадежна, а финал предрешен.
Помогать им бессмысленно, до смены капитана никаких качественных перемен ждать не стоит. Сотрудничество с властью чревато лишь потерей времени и репутации, а любые перемены к лучшему станут возможны лишь после смены нынешней вертикали.
Это философия классической трагедии – в том виде, как ее описывает Жан Ануй. События будут идти своим чередом. Будущее отменить не удастся.
Катастрофа случилась еще в 2019-м – и теперь каждому предстоит испить свою чашу до дна. Стихия настигнет всех, и любые коррективы возможны лишь после того, как пьеса будет сыграна до конца.
Второй подход – это философия драмы. Той самой, в которой будущее – результат наших ежеминутных усилий. В отличие от трагедии, драма допускает полутона.
Финал пьесы определяется персональным выбором каждого из ее героев. В ней нет предрешенности – и потому никто не обречен на бездну. Все зависит от тебя и твоего решения.
Вся дискуссия о сотрудничестве с нынешней властью – это спор о жанре нашего сценария.
Если вокруг разворачивается трагедия, то нет смысла пытаться изменить ход событий.
Если вокруг бушует драма, то можно попытаться закрыть кадровую брешь собственной репутацией и усилиями.
Этот подход разделил бывших соратников по "партии Майдана". Одна его часть продолжает оставаться во власти, объясняя это тем, что сменщики будут хуже. Другая его часть упрекает своих бывших друзей в коллаборационизме и приспособленчестве.
Первые говорят о том, что финал открыт и стоит попытаться. Вторые убеждены, что катастрофа уже случилась и траектория задана.
Понять можно и тех, и других. Шестой президент страны в совершенстве освоил умение нравиться публике – и не стыдится переписывать имиджевые долги на свою команду.
Его приоритеты определяются соцопросами, а его картина мира – ближайшим окружением. Он вряд ли слышал об эффекте Даннинга-Крюгера – и это лишь усложняет моральную дилемму для тех, кто знает, о чем идет речь.
Отныне государство – это он, и каждый, кто решит спасать институты, будет натыкаться на упреки в попытке спасти власть.
Впрочем, не мы первые, кто пытается разрешить эту дилемму. В конце концов, пьесу "Антигона" Жан Ануй написал в Париже. В 1943 году.
Павел Казарин
