Левіафан на карантині

Пока украинская общественность продолжает подводить первые итоги Зе-президентства, главный и вполне закономерный итог лежит на поверхности.

Преобладающей тенденцией при Владимире Александровиче стало сокращение личной свободы и расширение государства: как ранее при Петре Алексеевиче, а до того – при Викторе Федоровиче.

Ибо преемственность системы значит больше, чем непримиримая вражда персоналий.

Разумеется, речь идет не об усилении абстрактного государства, фигурирующего в чьих-то влажных мечтах и призванного заботиться о народе и нации.

Нет, мускулы наращивает реальное государство из плоти и крови. Многоликий Левиафан, сотканный из сотен тысяч больших и маленьких людей, наделенных полномочиями, отдающих распоряжения и следящих за их выполнением.

Бессмертный организм, непрерывно прощающийся с отмирающими клетками – министрами, чиновниками, силовиками – чтобы тут же заменить их новыми и двигаться дальше. Неуклюжий колосс, существующий не ради общего блага или зла, а ради своего собственного роста.

Этот реальный Левиафан живет собственной жизнью и подчиняется собственной логике. Его природная цель – получение все новых и новых полномочий.

Его естественный путь – продвижение вширь и вглубь за счет уменьшения частного пространства. И он с завидной легкостью адаптируется к меняющимся обстоятельствам.

При Януковиче украинский Левиафан был облачен в костюмы крепких хозяйственников и апеллировал к стабильности.

При Порошенко тот же Левиафан переоделся в камуфляж и заговорил о гибридной войне и национальной безопасности.

Ожидалось, что при Зеленском отечественный Левиафан поселится в смартфоне – и будет расти, ссылаясь на модернизацию и диджитализацию.

Но в 2020 году пришел нежданный подарок судьбы: новая коронавирусная инфекция.

Читайте также: Левиафан в смартфоне

Обзаведшись медицинской маской, Левиафан развил беспрецедентную активность. Блокировал границы. Останавливал поезда и самолеты. Закрывал рестораны и салоны красоты. Опустошал офисы и торговые центры.

Вводил новые правила, новые ограничения, новые запреты. Действовал в унисон с Левиафанами из разных уголков земного шара, подкрепляя собственные шаги чужим опытом.

Пандемия COVID-19 и сопутствующий локдаун позволили сделать как минимум три наблюдения.  

Во-первых, выигрыш Левиафана слабо коррелирует с общественной пользой и общественными потерями.

Новое опасное заболевание застало планету врасплох, и мы до сих пор не знаем, какие из государственных решений были необходимыми, а какие – излишними и порожденными общей паникой.

Мы будем еще долго спорить о том, что из предпринятого было верным, а что принесло больше вреда, чем блага.

Но с точки зрения Левиафана и его интересов это несущественно. Для государственной машины нет особой разницы между правильным и ошибочным.

Необходимое и лишнее, обоснованное и неоправданное, спасительное и пагубное – все это так или иначе сыграло на руку системе, расширяя ее полномочия и возможности.

Во-вторых, выигрыш Левиафана обычно не связан с коварным умыслом. Изощренные злодеи, планирующие использовать пандемию для порабощения человечества, существуют только в теориях заговора.

А в реальной жизни есть скучные должностные лица, делающие то, что велит им занимаемое положение и внутренняя логика системы.

Если можно перестраховаться, запрещая и не пущая, лучше так и поступить. Если можно расширить собственное поле деятельности, этим стоит заняться.

Если можно извлечь карьерную или финансовую выгоду из сложившейся ситуации, этим не следует пренебрегать.

Наконец, в-третьих, выигрыш Левиафана не зависит от эффективности предпринятого закручивания гаек.

Пускай жесткий карантин в Украине соблюдали кое-как, пускай со временем он зашел в тупик, пускай и во многих других странах общественное недовольство привело к ослаблению локдауна.

Это не свидетельствует о поражении государства, а побуждает вспомнить о пресловутом окне Овертона, оно же окно дискурса.

Если в результате государственных усилий рамки дискурса существенно расширились, это уже победа. Если немыслимое становится обсуждаемым и теоретически приемлемым, это уже успех.

Успех, закладывающий почву для дальнейшего роста системы.

Чрезвычайные меры, порожденные украино-российской войной, тоже не отличались большой эффективностью.

От мобилизации, объявленной властями, население массово уклонялось. Блокировку соседских интернет-ресурсов легко обходили.

Запрет вражеских фильмов и книг обесценивался онлайн-технологиями.

Но до войны все перечисленное вообще не подлежало обсуждению: такой уровень вмешательства в частную жизнь украинцев выглядел немыслимым.

А благодаря войне ранее немыслимое стало привычной составляющей нашего дискурса.

И расчистило путь для новых шагов Левиафана, напрямую не связанных с гибридным противостоянием.

Последствия пандемии еще нагляднее последствий войны. Наш дискурс обогатился вещами, которые несколько месяцев назад выглядели антиутопической фантастикой.

Даже столкнувшись с критикой, карантин резко расширил рамки допустимого. Послужил фоном, заставляющим по-новому воспринимать Левиафана и его вторжение в жизнь граждан.

Фискализация малого и среднего бизнеса уже не выглядит настолько скандальной – после того, как множество бизнесов были просто парализованы локдауном.

Введение нового авиационного сбора кажется несущественной мелочью – после того, как авиаперелеты оказались полностью заморожены.

А создание засекреченного департамента Нацполиции не тянет на сенсацию – после того, как люди в форме могли штрафовать украинцев за прогулки в парках.

Да, многие карантинные запреты не удалось реализовать на практике или пришлось досрочно отменить.

Тем не менее они уже не считаются чем-то априори неприемлемым. Они уже вошли в пространство обговариваемого во всем мире.

Они уже служат мерилом, с которым мы будем мысленно сравнивать любые другие ограничения и предписания.

Психологически государство уже победило, победило в глобальном масштабе: при том, что отдельные государственные деятели проиграли и еще проиграют в результате продолжающейся пандемии.

В этом заключается принципиальная разница между Левиафаном и действующей властью. Между системой и ее временными служителями, собравшимися на Банковой и Грушевского.

Имиджевые издержки, связанные с коронавирусом и карантином, достанутся конкретному президенту, его соратникам и подчиненным.

Возможно, кому-то из них придется расплатиться отставкой, рейтингом или даже политической смертью.

Но расширившиеся рамки обсуждаемого и приемлемого достанутся бессмертному Левиафану – на годы вперед.

Михаил Дубинянский