Жила-була Марфа. Один день столичного життя очима вуличного собаки

По данным международной организации Animal-ID, три года назад в Киеве проживало чуть больше 3 тысяч бродячих собак. Лишь 24,6% из них были стерилизованы. 

Таковы данные последнего серьезного исследования, которое проводили волонтеры. Сколько бродячих псов в столице сегодня, неизвестно.

Как рассказала "Украинской правде" Александра Мезинова, основательница самого большого в Украине частного приюта для животных "Сириус", последние пару лет серьезного подсчета собак в столице не вели. А бездомных котов и кошек никто особо никогда не считал.

По словам Мезиновой, проблема бездомных животных в столице решается "на тройку с минусом". До сих пор нет развитой системы стерилизации и учета. Нет четкого взаимодействия власти с волонтерами. 

За каждым из таких животных, которые встречаются у нас на пути, скрывается своя история, переплетенная с человеческими судьбами. Богатая болью и любовью.

"Украинская правда" рассказывает об одной из тысяч столичных дворняг, проведя с ней один день в районе метро "Кловская".

№ 8767

Прохладным майским утром над небоскребом "Парус" в центральной части Киева зависла серо-белая туча. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь ее прорехи, ласкают спину уличной собаки.

Светло-рыжая, крупная, с опущенными вниз ушами, она застыла у пешеходного перехода возле станции метро "Кловская". Оглядывает флегматичным взглядом выбирающийся из карантина город.

Минута-две непоколебимой стойки – и собака, унюхав что-то в воздухе, решает все же не переходить дорогу.

Следуя понятной только ей животной логике, она вдруг разворачивается на 180 градусов. Ложится в траву за невысокой оградой сквера, безучастно опустив морду на скрещенные лапы.

Угол улиц Мечникова и Первомайского. Кроссовер частной охраны с мигалками. Каштановый Bentley с шатенкой за рулем. Микроавтобусы Uber Shuttle. Такси всех мастей. Доставщик еды на хипстерском мотороллере. На этот круговорот столичного консьюмеризма животное внимания не обращает.

В ее левом ухе – желтая бирка с цифрами 8767. Собака привита и стерилизована, а это значит, что кто-то о ней позаботился.

Псина лишь изредка приподнимает голову, смотрит по сторонам и опять зарывается влажным большим носом в газон.

В двух метрах от нее проходит женщина в спортивном костюме. На поводке – коричневый йоркширский терьер с печатью груминга на мордочке. Но и до этой парочки уличной бродяге дела нет.

Подходит человек в маске и белых резиновых перчатках. Сует сосиски, великодушно купленные в соседнем гастрономе. Но и к ним рыжая дворняга остается равнодушной.

Она не может сказать, о чем сожалеет и грустит. Она не может показать, где у нее болит. Но об этом могут рассказать другие.

Читайте также: "Пожалуйста, заберите меня домой!". Как спасают котов и собак в крупнейшем приюте для животных 

Марфа

– Марфа! – зовет мужчина. – Марфа!

Собака оживает, встает и медленно идет к нему, лениво повиливая хвостом. 

Вряд ли она знает, что ему 33, что зовут его Руслан и родом он из Богуслава. Но ей хватает понимания, что этот человек ее не обидит.

Черные кроссовки, черные штаны, толстовка с капюшоном, бейсболка и рюкзак. С первого взгляда в Руслане не разглядишь бездомного бродягу. 

Как и Марфа, Руслан живет на улицах в районе "Кловской". Ночует в переходе метро, в других укромных местах неподалеку.

Он говорит с акцентом, выдающим в нем то ли ромскую, то ли кавказскую кровь.

– Единственный собак остался, один штук из щисти! – говорит он, поглаживая дворнягу смуглой и грязной рукой.

Руслан – один из биографов Марфы, по сведениям которого можно восстановить ее жизненный путь.

Несколько лет назад Марфу, как и остальных дворняг из стаи, обосновавшейся на "Кловской", отравили. Пять собак из последних сил ползли умирать в окрестные дворы. 

Марфе повезло. По словам Руслана, охранник одной из контор нардепа Вадима Рабиновича, у которого неподалеку есть коммерческая недвижимость, дал на ее спасение две тысячи долларов.

Из уст других бездомных с "Кловской" пересказы истории чудесного воскрешения отличаются разве что деталями: вытащила Марфу с того света сердобольная дворничиха, а не охранник Рабиновича. И ветеринарам заплатили полторы тысячи гривен, а не две тысячи долларов.

Госпожа

Дневных забот у Марфы много. Одна из важных – найти лежбище поудобней в пределах сквера на "Кловской".

По несколько минут она лежит то в одном, то в другом месте. Перемещается в итоге под vip-отделение "Привата" по Мечникова 10/2.

С рекламы на стене улыбается, зазывая застрявших на самоизоляции клиентов, офисная дива в белой блузке. А в нескольких метрах на сочном газоне догнивает безголовая тушка голубя, напоминая о хрупкости бытия и банковских счетов.

В ближайших подворотнях "Кловской" Марфа – настоящая царица. Она вполне оправдывает свое имя, восходящее к сирийским корням, – "госпожа".

В хорошем расположении духа псина смело лает на приблудших дворняг и домашних животных, прогуливающихся со своими хозяевами. Но сегодня ее не волнует даже докучливый мопс, которого держит на поводке девушка с игрушечным кенгуру на рюкзаке.

Марфа лишь на пару секунд поднимает голову, озирается по сторонам с навостренными, как локаторы, ушами, чтобы убедиться – опасности нет.

Когда на лавке у метро появляется человек с тростью, Марфа, встрепенувшись, уверенно идет к нему.

– Ну что, моя девочка? Где ты была, кого видела? – спрашивает 58-летний бездомный Сергей.

В красной бейсболке, в синем свитшоте и с рыжей бородой, он похож на пожилого эльфа. 

– После того, как их тут потравили, она боится чужаков, – говорит мужчина со знанием дела. – Ее еще и другие собаки залетные грызть пытались, того она такая переляканная бывает.

Командир, сосиски она не будет кушать. Она у нас кости да мясо ест. Ты посмотри на ее жопу – разве похоже, что она недоедает?!

Сергей

Сидя на лавке, бездомный Сергей, словно из цилиндра фокусника, извлекает из потрепанного пакета тонометр. Отложив его на несколько минут, он рассказывает о том, как очутился на "Кловской".

– Да я лет 15 тут уже, – говорит бродяга. – В Германии родился, отец служил в городе Дессау. Потом переехали на Дальний Восток, в Хабаровск. Покидало нас по гарнизонам. Осели в Житомире.

– Как я на улице оказался? – смеется бездомный, не желая углубляться в тему. – Ну, так получилось... Жена была. И сын есть – он сейчас в Австралии. Компьютерщик. Сильный компьютерщик. Слава богу, что не хакер.

– Марфа – ваша собака? – интересуемся.

– Ну, скорее, она решила, что это я – ее, – улыбается Сергей. – Тут один покойный товарищ был, который ее Марфой назвал. Других называл Нюра, Фрося – у него фантазия хорошо работала. 

Была у нас еще Мымра, а у нее маленький Мымренок появился.

Марфа со всеми ними дружила, гуляла. Пока их не потравили "добрые" люди.

Словно не желая слушать эту историю, собака уходит в кусты. Укладывается над входом в метро "Кловская", подставляя пузо лучам солнца.

Шум проезжающих рядом машин, каркающая ворона на придорожном столбе убаюкивают ее. 

Спокойствие почти уснувшего животного нарушает большая, назойливая муха. Сначала садится на нос, потом на туловище и хвост. Марфа поворачивает морду, терпеливо застыв в ожидании.

Дворняге приходится привстать на передних лапах – и насекомое улетает прочь.

Воспользовавшись вынужденным подъемом, Марфа чешет за ухом задней правой лапой. И опять разваливается на серой теплой плитке.

Вздохнув пару раз, псина расслабляется.

Зайка

Собрав свои пожитки, бездомные Сергей и Руслан встают с лавки, скрываясь во дворах.

Марфа бодро бредет за ними, но возвращается через несколько минут к площади у метро.

После полудня жизнь здесь в самом разгаре.

Войдя в равновесие с пульсом города, Марфа становится живее. Лежа на тротуаре у парковки, проявляет больше интереса к тому, что происходит вокруг.

Вот мимо спешит улыбчивый парень с сорванным где-то по дороге пучком сирени. Он разговаривает по телефону с той, кому приготовил душистый сюрприз.

Вот идет мужчина лет 45. С большим животом и в медицинской маске. Его руки комично болтаются, как маятник, отсчитывающий каждый шаг.

Вот кучка воробьев воюет за краюху хлеба на асфальте. А одинокий голубь, пытающийся прорваться сквозь дерущихся, остается не у дел.

Из припаркованного рядом Ford Mondeo на донецких номерах звучит незатейливый речитатив:

Она писала, что любит его безбожно,

И без него жить в этом мире невозможно.

Узнав о том, что он любит другую,

Она решила больше не дышать и не мешать впустую.

Словно спасаясь от натужно грустного пения, Марфа передвигается чуть подальше, ложится в тени памятника жертв терроризма. 

Где-то тут, в фундаменте семиметровой скульптуры, в 2005-м заложили капсулу с пеплом, который собрали на месте падения башен-близнецов в Нью-Йорке.

– Марфа! – кличет появившийся из подворотни Сергей. – Пойдем, ну же!

– Ее еще Зайкой звали, – рассказывает он прежде чем уйти. – Ирка у нас тут была, покойная. Вот она так ее и называла. Но не стало Ирки. Года четыре назад, кажется.

Белка

Кроссовки, цокающие каблуки. Медицинские маски, солнцезащитные очки. Высокие люди, низкие. Худые и толстые. Машины, скутеры, велосипеды. Запах сигарет, алкоголя и кофе. 

Калейдоскоп силуэтов, запахов и образов наполняют жизнь Марфы каждую минуту. Но больше всего ей нравятся редкие ласки. Она любит, когда ее гладят за ушами, по голове и по пузу те, кого она знает и кому доверяет.

– Ладно, иди, – заканчивает бездомный Руслан убирать слизь в уголке левого глаза собаки, и она уходит по улице Мечникова вверх.

Мимо остановки общественного транспорта, вдоль парковки и лайтбоксов "Досить шастать" с большим улыбчивым человеком. Мимо проезжающих машин и спешащих людей. Бродяга бредет уверенной походкой, виляя потешно задом. 

Все выше и выше, в сторону самого высокого жилого дома столицы на Кловском спуске.

По уверенной траектории, которую выписывает собака, видно, что она знает, куда идет. 

Марфа резко поворачивает во дворы. Там, в углу восьмиэтажного жилого дома, она ложится, будто лев на постаменте, у черного входа.

Будка, сделанная из досок, фанеры и клеенки. Миска с желеобразным кормом, пластиковые бутыли с водой – похоже, здесь ее дом. 

– Белка пришла, – говорит  девушка из кофейни напротив. 

– Белка? Разве так ее зовут?

– Тут две женщины меняют ей воду, подкармливают, ухаживают, – отвечает она. – Живут где-то рядом. Собаку Белкой называют, но говорят, что у бомжей другая какая-то для нее кличка.  

Она тут лет пять живет. Раньше две собаки были. Белка – более гавкающая. А вторая более контактная, спокойная. Давно ее не видно.

Мы пообещали, что, если увидим, что у Белки вода закончилась, то нальем. Но пока у нее все есть, и еда тоже. 

Корова

– Ну что ты, Корова?!

Пузатый, с веткой сирени, добродушный мужчина подходит к импровизированной будке собаки.

– Я ее Коровой зову, – поясняет Александр, окидывая взглядом лежащую псину. – Она не дура. Покладистая. На жильцов не кидается.

Тут хватает, кому ее подкармливать. Будку дворничиха Яна смастерила.

По словам Александра, псина родилась в этом же доме.

– Вон, видишь, где белые жалюзи? – показывает он на окна на первом этаже с закрытыми наглухо роллетами. – Сейчас там офис, а раньше квартира была. Там она и родилась. У нее там еще две сестры были. Ну, как квартира? Притон был. Кубло! 

– Ох, там такое чудилось, что бог знает что! – продолжает Александр. – Мы от того кубла алкашей страдали все. Драки, пьянки. Менты трех жмырей (покойников – УП) вывезли оттуда за несколько лет.

Как-то раз слышу что-то гупает под вечер. Спускаюсь. А они кувалдой разбивают ванну чугунную, чтобы сдать на металлолом. Еще вместо унитаза дырка у него была – разбили во время драки.

Он там пили, курили, срали, в лохмотьях на полу спали. А как-то раз еще и электросчетчик расфигачили в парадном. Ни воды, ни света! Но уже, слава богу, все устаканилось.

Квартиру продали. Как говорит Александр, новым владельцам, сделавшим из нее офис, пришлось выбить все окна и проветривать помещения несколько месяцев.

– У того мужика, который там жил, сестра была, – добавляет Александр. – Это ее квартира. Но она, в общем-то, положительная. Вышла замуж и тут не появлялась.

Пока тут кубло было, мусоренки вечно крутились. То сержантишко, то лейтинантишко. Все мечтали выгнать алкашей, забрать помещение. Но не вышло. 

Когда владелица квартиры умерла, ее муж продал недвижимость на Мечникова. Так Марфа оказалась на улице, а ее хозяин-алкоголик переехал в Корчеватое.

– У Коровы теперь все друзья – местные бомжи да алкаши. Она нюхом чует этих… б**дь… отщепенцев общественных. В метро с ними живет. А еще у нее сестра осталась жива, появляется тут иногда, – заканчивает свой рассказ Александр и идет домой.

Переход

Незадолго до заката Марфа пропадает в своей будке, чтобы, подремав немного, опять пойти на пятачок у "Кловской". Там есть те, кто может приласкать.

Ночью начинается дождь. 

В переходе закрытой станции метро, прямо на холодном граните, спит бездомный Руслан. Он накрыт с головой одеялом. 

Рядом – рюкзак, пустое пластиковое ведро, гора тряпья и пакетов. 

Марфа укладывается в ноги своему другу, пытаясь уснуть. 

Ее трясет – то ли от холода, то ли от страха, то ли от беспокойства за Руслана. Во сне молодой человек из Богуслава что-то громко бормочет и дергает ногами. От каких чудовищ он пытается скрыться, только ему известно.

Марфа немного отодвигается, зарыв нос в гору тряпок. Смотрит исподлобья на редких прохожих.

На ступеньках перехода еще один бездомный уминает копченую мойву.

– Очень хорошая. Добрая. К себе подпускает только хороших людей, – кивает он на собаку, и, закончив трапезу, уходит.

Еще немного, и Марфа встает, оставляя Руслана под одеялом и грузом ночных кошмаров. 

Дворняга медленно бредет по пустому переходу вдоль закрытых киосков. Перед ступеньками останавливается и на прощание поворачивает голову. 

Если бы она умела говорить, то в эту самую секунду наверняка сказала бы что-то вроде:  "Ты заходи, если что!". 

Но Марфа (она же Белка, Зайка и Корова) молча уходит в ночь. В поисках ласки, любви, новых друзей и кличек.

Евгений Руденко, Эльдар Сарахман, УП