Майдан і Євро
Очередную годовщину Евромайдана страна отметила, пребывая в таком же состоянии неопределенности, как и в ноябре 2013-го.
Тогда активная часть общества с надеждой ждала саммита в Вильнюсе – сейчас эта часть общества с тревогой ждет саммита в Париже.
Место агрессивного и непредсказуемого Януковича занял доброжелательный, но столь же непредсказуемый Зеленский.
Опрометчивое поведение Банковой грозит массовыми протестными выступлениями. Вот только новый Майдан – если таковой последует – уже не будет сопровождаться приставкой "Евро".
Что ж, есть повод задуматься об этой знаковой приставке и той роли, которую она сыграла для современной Украины. Оценить соотношение желто-голубого и сине-звездного – шесть лет назад и сегодня.
Энергичное "Прочь от Москвы! В Европу!" по-прежнему актуально для нашего общества. Но за прошедшие годы стало очевидно, что за этой формулой могут скрываться два разных цивилизационных подхода.
Два альтернативных взгляда на украинское настоящее и будущее.
В первом случае Европа – это цель. А Россия – досадное препятствие на пути к мечте.
Нечто вроде соседа-алкоголика, не желающего отпускать украинцев из опостылевшей коммуналки в новый благоустроенный кондоминиум. Соответственно, разрыв с империей выступает лишь средством достижения цели, необходимым условием для перехода к европейским ценностям.
С Москвой необходимо распрощаться ради Брюсселя, с российской пропагандой – ради стандартов Би-би-си, с соседским авторитаризмом – ради европейской демократии и прав человека.
А во втором случае цель – это сам уход от России.
От хтонического зла, терзавшего Украину на протяжении веков. И нынешнее сближение с Европой – лишь средство достижения цели.
Евроинтеграция важна постольку, поскольку отдаляет украинцев от империи. Но если европейские ценности идут вразрез с национальной эмансипацией, то ими можно и нужно пренебречь.
Читайте также: Формула Майдана
А если Евросоюз не оправдывает ожиданий в качестве антикремлевского оружия, то равнение на Европу и вовсе теряет смысл. Куда логичнее равняться на покойного Степана Андреевича и почившего Романа Иосифовича.
Иными словами, часть из нас изначально ехала до станции "Евроинтеграция" на поезде деколонизации. А другая часть, наоборот, следовала до станции "Деколонизация" на поезде евроинтеграции.
Когда начинался Евромайдан, в общественном сознании явно преобладал первый тренд. Но украино-российская война предсказуемо популяризировала вторую точку зрения: союз с Европой – лишь подспорье в извечной битве с Москвой. И национал-патриотический консенсус, сложившийся за годы президентства Порошенко, оказался ближе именно к этой позиции.
В то же время на уровне пропагандистской риторики особых изменений не произошло.
Уже нынешней весной партия экс-президента выбрала для себя гордое имя "ЕС". Хотя, по сути, ей следовало бы назваться "НС" – "Национальной солидарностью".
Ядерный электорат Петра Алексеевича ценит повестку суверенитета куда больше, чем повестку интеграционных процессов. А язык, вера и армия значат для него гораздо больше, чем европейские демократические стандарты или права человека, коими избиратель "ЕС" с готовностью пожертвует во имя национальной безопасности.
Воспринимая Европу как средство, десятки тысяч патриотов продолжают по инерции обозначать Европу как цель. Но патриотическое двоемыслие заходит в тупик, когда дело касается компромиссов с Кремлем.
В этом больном вопросе чувствительность наших пассионариев слишком явно диссонирует с прагматизмом европейцев, желающих поскорее урегулировать украино-российский конфликт.
Осенью 2013-го массовые протесты были спровоцированы неподписанным соглашением об ассоциации между Украиной и Евросоюзом.
А осенью 2019-го массовые протесты спровоцировала пресловутая "формула Штайнмайера", предложенная солидным европейским политиком, бывшим министром иностранных дел и нынешним федеральным президентом Германии.
И это, увы, не предел.
Впереди – саммит "нормандской четверки", запланированный на 9 декабря.
Но в преддверии этой встречи лидеры двух ведущих европейских держав уже не рассматриваются как полноценные союзники Украины.
Патриотическая общественность видит в них соглашателей, готовых подыграть Путину и склонить слабовольного профана Зеленского к неприемлемым уступкам.
Допустим, в Париже будет озвучено решение, которое в Киеве воспримут как позорную капитуляцию. И это решение будет публично освящено европейским истеблишментом.
Таким образом, мы можем получить новый Майдан, направленный не только против украинской власти, но фактически и против Евросоюза. При активном участии оппозиционных политиков, именующих себя "Европейской солидарностью".
Этот сюрреалистический сюжет имеет все шансы воплотиться в жизнь. Даже если на декабрьском саммите обойдется без ожидаемой "зрады", нет никаких гарантий, что болезненный момент истины не последует чуть позже.
Как уйти от нарастающих логических противоречий? Как совместить европейское одобрение Минского процесса с патриотическим негодованием и при этом сохранить декларируемый курс на Европу?
Подходящий рецепт имеется.
Достаточно подчеркнуть, что настоящая Европа – это не Меркель, Макрон или Штайнмайер, а нечто совершенно другое.
Что, благословляя компромиссы с РФ, нынешний европейский истеблишмент предает идеалы настоящей Европы.
Что протестующий ветеран АТО или оппозиционный украинский депутат, напротив, защищают эти идеалы.
Что настоящую Европу можно строить, не оглядываясь на вырождающуюся брюссельскую бюрократию, и получится еще лучше и круче.
В общем, патриотическая проевропейская повестка рискует свестись к самодостаточному "У нас будет своя Европа с блэкджеком и Вятровичем!" И такой подход устроит очень многих.
Со своей Европой гарантированно не возникнет проблем, от нее не придется ждать неприятных сюрпризов, она всегда поддержит нас в противостоянии с Москвой и будет соответствовать любым украинским чаяниям. Правда, понятие европейских ценностей – и без того расплывчатое – утратит всякий намек на конкретное содержание.
Михаил Дубинянский
