Віталій Хомутиннік: Мені санкції – не біда. Я тільки за Астраханню сумую

Четвер, 4 липня 2019, 10:30
Віталій Хомутиннік: Мені санкції – не біда. Я тільки за Астраханню сумую
фото: Дмитро Ларін

Можно вечно смотреть на три вещи: как течет вода, как горит огонь и как Виталий Хомутынник делает вид, что ничего не знает о схемах с фиктивным НДС.

Именно с этим "бизнесом" оппоненты Хомутынника связывают резкий рост его личных доходов во времена Виктора Януковича. Мол, Хомутынник, возглавлявший налоговый комитет Верховной Рады, в паре с коммунистом-таможенником Игорем Калетником были главными специалистами по возврату НДС. 

С небольшим дисконтом, который в кругах политической элиты элегантно называют "доляха".

Сам Виталий Юрьевич категорически опровергает свое отношение к таможенным и налоговым схемам, называя их выдумками из прошлого. Прошлого, которое ему явно хотелось бы забыть.

Ни Януковича, ни Калетника давно нет в стране, даже Петр Порошенко отбыл свой президентский срок. Для чего вспоминать прежние истории, если теперь у него, Виталия Хомутынника, совсем другая жизнь?

Ответ на этот вопрос помогает понять Хомутынника как личность: он умеет почувствовать момент и выжать из него максимум выгоды. В Макеевке, откуда он родом, таких почему-то называют "цепкими".

Именно эта черта позволила ему в свое время стать самым молодым депутатом при Кучме, получить под свой контроль таможенный комитет Рады при Януковиче, сколотить на руинах Партии регионов депутатскую группу после бегства Януковича в Россию и воспроизвести ее же в парламенте при Порошенко.

Именно "цепкость" позволила Хомутыннику сделать свою группу "Видродження" недостающей частью пазла в коалиции БПП и "Народного фронта". Частью, которую можно было конвертировать в миллионные дотации на округа и должности типа главы ГФС для близких людей, таких как Роман Насиров.

Та же цепкость сделала молодого коммерсанта из Макеевки официально самым богатым депутатом Верховной Рады. И это при том, что последние 17 лет Хомутынник без перерывов был народным депутатом, а следовательно не имел права заниматься бизнесом.

Сейчас, незаметно для всех, Хомутынник вплотную приблизился к той отметке, после которой человека в Украине начинают называть олигархом.

Отчасти этому содействовали дружба и партнерство Хомутынника с Игорем Коломойским. Отчасти – теплые отношения с "харьковской группой" во главе с Геннадием Кернесом и новоявленным олигархом Павлом Фуксом.

Интересно, что во время разговора "Украинской правды" с Хомутынником к нему несколько раз звонил Фукс – ему не терпелось лететь в Харьков, чтобы поздравить с юбилеем Кернеса.

Как молодой коммерсант стал олигархом, оброс газовым бизнесом, для чего "Видродження" объединилось с партией Ахметова, почему Хомутынник не хотел идти в парламент и почему все же пошел, читайте в интервью "Украинской правде".

Во второй части интервью Хомутынник рассказывает, из чего состоит его бизнес-империя, сколько она стоит, и как он объясняет происхождение капитала.

 
Хомутынник: "В этот раз я не собирался идти в парламент"
все фото: дмитрий ларин

 "Со спортивными людьми общался сам, ездил на встречи, которые тогда назывались "стрелки"

– Сейчас "Виталий Хомутынник" – синоним слов "самолет", "яхта". А когда-то он был молодым человеком из Макеевки. Что представлял собой ваш город в 90-х?

– Макеевка – это шахты, меткомбинат, два коксохимзавода и достаточно большой человеческий ресурс. На тот момент – около полумиллиона жителей.

В 1993 году, когда я основал свое первое предприятие, мне было 17 лет. Частное предприятие "Каскад", которое занималось торговлей оборудованием, рабочей одеждой. Я убежден, что предприниматель – это такой же талант, такие же способности, как певец, художник. Ты встаешь и уже думаешь: где что-то купить дешевле, продать дороже, с кем-то поговорить, кого-то найти.

– Как вы решали вопрос с криминальным миром, который всегда был рядом с предпринимателями? Деньгами?

– Тогда не было вот этих мерок, чтобы удивить кого-то деньгами. Наверное, больше какие-то связи – знакомые через знакомых, ты знаешь кого-то.

Со спортивными людьми общался сам, ездил на встречи, которые тогда назывались "стрелки". 

Моя позиция тогда была – выстоять в какой-то ситуации. У меня на то время уже были друзья в органах. Мне было с ними комфортнее общаться, с учетом того, что я не переходил никакой закон и не собирался его переходить. 

– Кого или что можно было назвать вашей основной точкой опоры в тот момент?

– К 1998 году я уже 5 лет занимался разного рода бизнесом. И я к тому времени понял, что обращаться все время к тем или иным людям, которые тебе могут помочь – может не сработать на каком-то этапе. Я понял, что мне самому надо становиться сильнее для того, чтобы двигаться вперед. И я принял решение пойти в депутаты местного совета Макеевки.

– То есть, это уже был шаг в защиту бизнеса?

– Да. Во-первых, мне это было интересно, это что-то новое, чего я не знал раньше. С другой стороны, я общался с районными, городскими исполкомами по роду какой-то своей деятельности. И раньше, когда ты приходил, ты мог стоять в очередях по несколько часов даже. 

Реклама:
А когда у тебя есть мандат, чуть проще общаться с людьми даже на местном уровне. Не важно, по каким вопросам. Просто тебя уже воспринимают по-другому. Ты уже не просто молодой парень, а депутат. Поэтому надо с тобой общаться. 

Я был 5 лет депутатом местного совета. Я рос, мой бизнес рос, моя активность в городе росла. Я занимался очень активно местным самоуправлением – создал первый в городе комитет самоорганизации населения микрорайона Солнечный. Он уже выходил за рамки моего округа, был раз в пять больше округа. Этот микрорайон стал образцовым в городе. Мы там сделали народные дружины, детские площадки.

– Для чего вы это делали?

– Меня это как-то увлекало, заряжало определенной добавочной энергией. Когда ты видишь результаты своего труда, ты двигаешься дальше, у тебя это получается. В итоге, я в течение нескольких лет создал таких 30 комитетов самоорганизации населения по городу, а потом это все объединилось в городскую ассоциацию комитетов самоорганизации населения, которую я возглавил. И уже тогда, это был 2000-й год, я начал задумываться, куда мне дальше. 

Я для себя поставил планку, что на следующие выборы пойду в областной совет Донецкой области. В этом ключе и двигался, но меня начали подталкивать люди идти в парламент. И в итоге баллотировался в парламент.

 
Хомутынник: "Моя цель, идея и задача была изначально – это чтобы "Видродження" было представлено в парламенте как политическая партия, прошедшая в парламент"

– Так сразу из Макеевки в Киев?

– Я сначала возглавил совет молодых предпринимателей Донецкой области, потом возглавил совет молодых предпринимателей Украины. Это организация входила в УСПП, которая тогда была очень авторитетной структурой Кинаха. 

И фактически через УСПП, через совет предпринимателей я был достаточно ассимилирован, в том числе, в среде киевской. Я тогда познакомился с Людмилой Кучмой. Она возглавляла фонд "Украина – детям". Делали много совместных мероприятий. С Донецка возили на новогоднюю елку детей шахтеров – мой совет предпринимателей и ее фонд "Украина – детям" скидывались на мероприятия. 

И на каком-то этапе она мне тоже помогла. На очередном мероприятии она говорит: "А что ты дальше?". Я говорю: "У меня были планы идти в облсовет, а возможно, пойду в парламент". Это было после мероприятия, фуршета. 

Она: "Вот какие молодые, хорошие ребята, молодцы, помогают. У меня хорошие отношения с Виктором (Януковичем, который тогда являлся главой Донецкой ОГА – УП)". Я говорю: "Ну, если вы мне какую-то протекцию дадите, я пообщаюсь, я был бы вам благодарен". Она позвонила Януковичу, и так я с ним познакомился.

– И этого оказалось достаточно, чтобы вас приняли в Партию регионов?

– Это знакомство с Януковичем было шапочным. А уже ближе к выборам оно выразилось в то, что по отношению ко мне не было какого-то явного противодействия. Как раз тогда по президентской вертикали формировалась "Единая Украина". И когда уже подошло ближе к делу, то меня пригласили и предложили идти от "Единой Украины" от Макеевки.

Кто пригласил?

– Мэр города Джарты. Он был тогда исполняющим обязанности и баллотировался в мэры. Он показал мне, кто идет: Янковский, Звягильский, Рыбак, Бахтеева, Сафиуллин, Бубка. Тогда мне и предложили идти по одному из округов города в парламент.

Из тех людей, о которых вы вспомнили, есть еще Владимир Щербань, который был губернатором до Януковича.

– Когда он был губернатором Донецкой области, у меня с ним не было никаких отношений. Я его и не знал. Я дружил с его сыном, Артемом Щербанем, достаточно близко. И с ним у меня были какие-то, в том числе, бизнес-дела. Но это уже было не в Донецке. Это уже поздние какие-то следующие этапы.

"Арбузов для меня не был негативным героем. Он верующий человек"

– В Украине принято ругать прошлую власть, а ПР тем более. Вы согласны с тем, что Партия регионов была одной из самых коррупционных?

– Я думаю, что по коррупционности тут может быть большое соревнование разных партий. Особенно запоминаются последние, свежие события. Партии нового образца этого парламента или предыдущего более свежи в памяти.

 
Хомутынник: "Команда, которая сейчас идет от Оппозиционного Блока, это люди либо с промышленности, либо с бизнеса, либо какой-то опыт административно-хозяйственной деятельности, либо мэры"

– В этом условном рейтинге Партия регионов на первом месте?

– Я вообще не понимаю, как можно эти места определить. 

– У любой политической силы есть костяк. Вы были главой налогового комитета Верховной Рады, а значит, были интегрированы в этот организм и знаете его изнутри.

– Я был далек от топа этого организма. Главой комитета я стал не благодаря кому-то. Нет ни одного человека в Партии регионов, который сказал бы: "Я ему посодействовал в том, чтобы стать председателем комитета". Я стал председателем комитета из-за своих способностей, въедливости в законы. Я себя делал сам.

И когда был вопрос, а кто может работать, то вообще не было никаких сомнений, что это только Хомутынник. У Азарова и Януковича была предвыборная фишка, что должен быть Налоговый кодекс. Почему он должен быть, это не обсуждается. А кто его может сделать? И вообще не было двояких мнений, что это может сделать кто-то еще. Все знали, что только Хомутынник. 

– Вы работали в интимной зоне: через налоговый комитет проходят вопросы, которые стоят много денег. Как можно доверить такую зону ответственности чужому лицу? Или вы хотите сказать, что вас использовали как технического специалиста, и вы не были интегрированы в процесс?

– Я точно не был интегрирован. Была задача политическая а-ля Налоговый кодекс. Под эту задачу, когда определилось, что это могу провести и реализовать я как наиболее активный и профессиональный народный депутат, меня избрали замом комитета, а впоследствии его главой. 

Если бы тогда не влазили в Налоговый кодекс персонально Азаров, Колесников со своими идеями щемить малый бизнес, то Налоговый кодекс был бы идеальный. Не было бы никаких возмущений, налоговых майданов и т.д. 

Я им об этом говорил постоянно: "Не лезьте сюда, не трогайте малый и средний бизнес. У вас большие бизнесы, крупные предприятия. Чего вы лезете туда? Там миллионы людей". Я пытался донести, но тогда это не слышали, потому как решение комитета – это еще не решение глобальное. Есть парламент, который в конечном итоге принимает решение. 

– Вопрос в другом: откуда к Хомутыннику взялось доверие у лидеров Партии регионов?

– Еще раз говорю, меня никто не продвигал. Я продвигал себя сам. И во многом это было сделано не благодаря кому-то, а вопреки чему-то. Я для себя использовал ту или иную конъюнктуру на тот момент. Я почувствовал, что нужен Налоговый кодекс. Я не исключаю, что я этой ситуацией воспользовался, чтобы возглавить комитет.

Позже я разрабатывал Таможенный кодекс, и он был принят. После того, как я возглавил комитет, объединили два комитета. В итоге мой комитет контролировал Нацбанк, Минфин, налоговую, таможню, финмониторинг, Комиссию ценных бумаг, Комиссию страхового рынка. То есть, это был комитет 40% всей законодеятельности парламента. 

Реклама:
У них не было уверенности, что я буду лояльный, комфортный или неговорящий. Я был очень некомфортный. 

– А где можно почитать, как вы рассказывали о том, как они воруют? Вы же видели схематозы в сферах, за которые отвечали?

– В каких, например? 

– В таможенной, например.

– И сейчас видно, что есть какие-то схематозы. 

– Значит, если вы об этом не говорили, то вам доверяли не зря.

– Комитет – это не СБУ и не прокуратура. Комитет может разрабатывать законопроекты в той или иной сфере. Есть еще какие-то абсолютно условные контролирующие функции. Но сказать, что ты от имени комитета можешь прийти и проверить, поднять все наружу и кого-то наказать… У комитета таких функций нет. 

 
Хомутынник: "Я за то, чтобы Украина была частью Европейского Союза в будущем"

– Вы когда-то заявили следующее: "Когда Арбузов был главой НБУ, а я – председателем профильного комитета по вопросам финансов, мы тесно сотрудничали". Возникает вопрос: если вы тесно с ним сотрудничали, то, значит, вы не могли не видеть, как он "работает".

– Я с ним действительно тесно сотрудничал. Он был очень активный в законодательном поле. Он реально большую вел работу в этом направлении. Нацбанк был один из субъектов законодательных инициатив. Сегодня этого нет в связи с изменениями в Конституцию. 

Я тогда, может, много чего не понимал. Но он то понимал, куда он двигается. Он видел, что он хочет когда-то стать премьер-министром. Я думаю, он не только хотел, ему это обещали. И он четко двигался по этой линии. Поэтому его активность порой выходила за рамки Нацбанка и законодательные инициативы. 

Я проводил закон о Фонде гарантирования вкладов. Я был автором этого закона и вместе с его группой его разрабатывал. Массу других законов – по финансовому мониторингу. Эти законы неплохие. 

– То есть, там, где вы с ним контактировали, коррупции не прослеживалось?

– Я этого вообще не видел. Он для меня был не негативным героем. Он верующий человек. Когда я с ним общался, он никогда не повышал голос, был очень толерантен, очень спокоен. Мне он был как собеседник в общении, в работе очень комфортным. 

А то, что они параллельно делали какую-то схему, пирамиды или деньги, потоки и т.д., мне это не было видно. Я не мог видеть то, что они клали в Ощадбанк миллиарды в облигациях государственного займа, которые вскрылись уже после всего. Как я мог тогда это видеть? Я этого не видел. 

 
Хомутынник: "Левченко всегда был к Ахметову близок"

– Уточните, кто предложил вам возглавить налоговый комитет?

– Никто. Фактически я себя предложил. 

– Кому вы себя предложили?

– Комитету. Сначала был комитет налоговый, в нем было большинство от Партии регионов. Кто-то должен был в этом комитете работать, работал я. Я предложил избрать меня заместителем председателя комитета. Члены большинства от Партии регионов проголосовали за меня как за зама Терехина. 

Потом была ситуация, когда Терехин создавал проблемы по прохождению больших законов, в том числе по Налоговому кодексу. 

Было принято политическое решение поменять Терехина. А на кого его менять? На зама. А кто был замом? Хомутынник. Вот и все. 

– Мы приблизительно помним, как работала та Рада. Там ходил покойный Чечетов, поднимал руку, а за ним голосовала вся ПР…

– Вот так Чечетов поднял, и Терехина поменяли на Хомутынника. 

 
Хомутынник: "Я никогда не дрался на трибунах"

– Да, но, чтобы Чечетов поднял ручку, ему должны были дать команду сверху.

– Повторяю еще раз. Была политическая воля у Партии регионов провести Налоговый кодекс. Терехин не давал его провести. Они не хотели меня сделать. Они хотели сделать Налоговый кодекс. Меня назначили как человека, который мог это сделать. Я вам говорю, как есть.

– А процессы решались за пределами?

– Нет, я решал все процессы. Но все, что было связано с парафией моего комитета, туда никто уже не лез. Никто не мог позвонить и сказать: "Ану давай вот это побыстрее".

"Янукович говорит: "У нас был семейный совет, и мы подумали, что кто-то должен идти в политику от семьи"

– Когда вы возглавляли "Молодые регионы", у вас в подчинении был уже покойный Виктор Янукович-младший. Каким он был?

– Очень хороший парень. В прессе он выглядел не очень, но это от косноязычности. Так в общении он был всегда и разговорчивый, и понятный. Он ценил отношения, дружбу. Он не лез ни в какие бизнес-схемы отца.

– Как вы с ним познакомились?

– Я не помню, какой это был год. Тогда руководитель Партии регионов был Янукович, я возглавлял молодежку. Я ее, в принципе, сам создал. Потом в какой-то момент мне позвонил Янукович на выходных, говорит: "Можешь приехать в Зоряный?". Я: "Конечно". Он: "Ну, в понедельник приедь в 9 утра". 

Приезжаю. Он: "У нас был семейный совет, и мы подумали, что кто-то должен идти в политику от семьи. Я хотел, чтобы это был Саша Янукович, но Саша отказался, он хочет бизнесом заниматься, а Виктор изъявил желание заниматься общественной, политической деятельностью. Можешь его привлечь в Союз молодых регионов и как-то вовлечь в эти процессы, поднатаскать?". Я говорю: "Конечно". 

Я с Сашей вообще не был знаком. Я с Виктором общался – мы на автогонки ездили вместе, играли на турнирах в бильярд. Встретился с Виктором, он начал заниматься общественной деятельностью. Я ему давал какие-то нагрузки, поручения. И через некоторое время я ему поручил, чтобы он стал заместителем в организации. Там был Эльбрус Тедеев по спорту, Андрей Пинчук по общественной активности, и он там какой-то сектор взял.

 
Хомутынник: "Я считаю себя человеком проевропейским. Я соблюдаю европейские ценности, стандарты"

– А когда и как вы познакомились с Александром Януковичем?

– Я с Александром виделся один раз, наверно. Он приезжал с отцом на охоту. Я не помню, кем тогда был отец. Не президентом точно. Либо премьер-министром… 

– На охоту это в "Кедр"?

– Нет, это в Ржищеве. В "Кедре" я ни разу не был. 

У нас есть охотхозяйство, я к нему имею отношение. У нас там Леонид Кравчук почетный президент охотхозяйства. И мы как-то приглашали Януковича, а он брал с собой Сашу. 

– Какое у вас было впечатление об Александре?

– Он для меня был супер-спокойный человек, даже несколько застенчивый, все время молчал, все время был в тени отца. Просто рядом, делал серьезное лицо, кивал. Мы с ним общались немного, но я точно не мог предусмотреть по потенциалу Саши, что он захочет стать в Украине олигархом. 

 
Хомутынник: "Непосредственно с Ахметовым я встречался несколько раз в жизни и то на каких-то публичных мероприятиях"

– Как вы считаете, это его идея или отца?

– Я же говорю, там был семейный совет. По каким-то косвенным сигналам можно понять, что это было общее решение. Тогда мне было сказано: "Мы решили, что Саша занимается бизнесом, а Витя занимается общественной деятельностью и политикой". Для Виктора бизнес – это было вообще табу. Мне жалко, что с ним произошла эта трагедия. Это действительно хороший был парень. 

– Человек, с которым вас часто связывали – Игорь Калетник. Вы с ним сейчас общаетесь? Где он, чем занимается?

– Давно не общаемся. Раньше мы поддерживали отношения. Он тоже охотник. 

– Его называли главным по возврату НДС, и вас часто упоминали в этой связи.

– НДС – это налоговая политика, а он был начальником таможни. Как он мог, будучи начальником таможни, заниматься НДС? Не уверен, что это так. Таможня – понятно, он был руководителем. Тогда была коалиция Партии регионов и коммунистов. Коммунистам отдали на их квоту вице-спикера, таможню, еще что-то.

– Но как раз таможня занимается фиктивным экспортом, который получает потом возврат НДС. Таможня же оформляет грузы, которые на самом деле не отправлялись.

– Это было в 90-х. Но я сомневаюсь, что это вид бизнеса. В основном, там какие-то индикативы, занижение цены.

"Я никогда не дрался на трибунах. Зачем? Еще мне попадет"

– Давайте поговорим о ваших человеческих характеристиках. С одной стороны, Виталий Хомутынник – крайне осторожный и взвешенный человек, а с другой – попадает в истории, где журналисты фиксируют его телефонную переписку с Палицей о размере взяток на таможне. Как так получается?

– Да это нормально. Там ты садишься, и постоянно тебя фотографируют. 

 
Хомутынник: "К 1998 году я уже 5 лет занимался разного рода бизнесом"

– Но вы же знаете, что у вас журналисты за спиной.

– Во-первых, не всегда ты это понимаешь. А во-вторых, мне не казалось, что там что-то такое, что может быть предметом интереса прессы. 

– Вы же писали Палице о том, кто и сколько зарабатывает на таможне.

– Ну, а что плохого? Я информировал губернатора, кто у него ворует, как ворует. Чтобы он обратил на это внимание. Я не видел никаких проблем в этом. 

– Если вы глубоко знаете предмет, то почему от вас не исходит соответствующих заявлений в СБУ и МВД?

– Я не совсем публичный человек. Вы вообще, может, моих заявлений не так много видите. И стараюсь не давать никаких комментариев. Раньше я думал, что стану публичным политиком, когда еще возглавлял совет Молодых регионов и предпринимателей. А сейчас у меня такой амбиции нет. 

– Вообще этот момент, когда вы информировали Палицу о расценках на таможне, был очень интересным. В чем-то даже переломным в вашей политической карьере.

– В политической – вообще нет. Это был переломный момент в карьере тех, кто возглавлял ДФС. Билоус, Макаренко, Хоменко. Потому что их потом по итогам расследования всех уволили. 

– Речь не об этой конкретной ситуации, а о периоде времени. Это был конец предыдущего созыва Рады, незадолго до объявления досрочных выборов. Фактически это время, когда вы из непубличной личности на какое-то время стали довольно публичным человеком, когда вышли из ПР и сколотили свою группу в парламенте. Ваши бывшие партнеры по Партии регионов из крыла Ахметова, Фирташа никогда не говорили, что вы их предали?

– Ну, конечно. Постоянно эти приветы передавались. Не помню персонально кто, но это была какая-то супер-супер обида. И на российском телевидении Левченко выступал о том, что Хомутынник сколотил группу, расколол всех. Это было и публично, и непублично. Честно говоря, мне это смешно. 

– Левченко представлял какую группу в ПР?

– Этот Левченко всегда был к Ахметову близок. Честно говоря, мне эти заявления были вообще безразличны, даже не интересно было обращать на это внимание. Я был убежден, что я делаю правильно, и мне было вообще никак, кто там что говорит. Вы уже свое наговорили. 

– Если бы сейчас вы вернулись в 16 января 2014 года, как бы вы голосовали за законы, принятые в этот день?

– Я тогда не был в зале. Я не знаю, поднял бы я руку или нет, если бы я был в зале, но меня там не было. Я был в комитете у себя. 

– Вы умышленно не пришли в зал?

– Я больше в комитете работал, чем ходил в зал. Я видел, что какой-то кипиш идет, Рыбака где-то закрыли, Калетник куда-то полез, какой-то бардак… А когда такой бардак, то я стараюсь в стороне стоять. 

Реклама:
Я никогда не дрался на трибунах. Зачем? Еще мне попадет. Мне лучше как-то в стороне постоять. И в этой ситуации тоже. Я уже тогда понимал по внутренней интуиции, что это все плохо закончится. 

– Мы проводим опрос среди людей, близких к Януковичу. Начиная с 2010 года все работали на капитализацию Януковича, а в 2014-м от него все отказались и не нашлось крайних. Вы не чувствуете за собой личной ответственности за то, что Янукович стал тем, кем он стал?

– В Партии регионов тогда был миллион человек. Во-вторых, я в этой партии занимал точно не топ-позиции, где-то выше среднего. А на принятие решений особенно моего влияния не было. А дальше были события 2014 года, и я, без ложной скромности, был одним из первых, кто расколол эту партию, и первый вышел из Партии регионов.

Я даже не ожидал такого эффекта. Когда я пришел с заявлением, утром отдал его Зайчуку и зашел в зал, говорю кому-то рядом со мной: "Я вышел". И сразу пошел слух. Потому что я был одним из тех, кто довольно длительное время присутствовал в партии, старожилов. 

Я это сказал в 10 утра, а уже где-то к 12 ко мне подошло человек 15-20 – Васадзе, Буряки, Кузьмук, Кинах – все, кто со мной дружил, общался.  

Это как раз было во время стрельбы на Институтской. И до обеда уже таких заявлений было штук 20. У меня тогда точно не было идеи создавать свой политический проект. А уже по ходу я предложил создать новую группу "Экономическое развитие".

 
Хомутынник: "Я не совсем публичный человек"

– С этого начался ваш конфликт с парламентской группой Ахметова?

– Нет. Это не конфликт, это просто уже полный разрыв. 

– Можете рассказать, с чего начался конфликт со стороной Ахметова?

– Непосредственно с Ахметовым я встречался несколько раз в жизни и то на каких-то публичных мероприятиях. "Здравствуйте" и "До свидания". 

А его окружение – это Клюев, Колесников, самые близкие – периодически хотели как-то доминировать внутри партии, где-то даже командовать. А со мной командовать не сильно получалось. 

Помню, было первое голосование – за назначение Пискуна генпрокурором, и я тогда нажал кнопку "против". Причем свою и еще пять – за Сафиуллина, Бубку, Бахтееву и еще кто-то. Не прошло минуты, как Бахтеевой кто-то позвонил, она подскочила и начала отчитываться.

Мы когда встречались с Пискуном, он нагло себя вел. По итогам фракции я говорю: "Чего он себя так нагло ведет? Надо его проучить". А Бахтеева говорит: "Ну, ты смотри, а я пока отойду". И я, как вы говорите, осуществил кнопкодавство. 

И тогда у меня было второе общение с Януковичем. Он позвонил и говорит: "Ты, наверное, ошибся". Я: "Да нет, не ошибся".

– То есть ваш конфликт с группой Ахметова начался с голосования за Пискуна?

– Да, это с Пискуна. Потом начали разбираться, кто есть кто. Начал со мной разговаривать Клюев, еще кто-то. Тем, кому мог, я ответил: "Ребята, вы или со мной разговаривайте уважительно, или вообще мы не будем разговаривать".

Янукович в конце говорит: "Можешь прилететь? Я хочу с тобой поближе познакомиться". Он хотел понять, я совсем сумасшедший, что пошел вразрез, или это, может, другие мотивы. Поговорили. Закончилось на том, что он мне сказал: "Ну, ты звони, если тебе нужен какой-то совет, я тебе всегда посоветую". 

– Но это же не его стиль. Он всегда решал вопросы проще.

– Потому что до этого разговора с ним ко мне подходил Андрей Клюев, он был смотрящий за фракцией. Он подошел и начал мне шипеть, и я его послал. Тот, естественно, передал, что "Что-то не то". А уже потом со мной начал культурно говорить Янукович. Это был 2002 год, Донецк.

Реклама:
И с того момента они на меня закусили, и закусили очень плотно. И при любой оказии пытались меня сбить. Хотя с Ахметовым у меня даже никаких разговоров не было. 

– Несмотря на все это, перед этими выборами вы решили объединиться с ними опять. Чтобы что?

– Я уже другой. И сейчас, когда встретился с Борисом Колесниковым, я его не видел давным-давно, то я встретился с другим человеком. 

– То есть, его попустило или вы стали дипломатичнее?

– Нет, он на меня смотрит не как на того парня, который был тогда. 

– Потому что вы политически капитализировались.

– Конечно. Не только политически, и экономически.

"Не задумывались, почему ахметовская часть Оппоблока вся в санкциях, а вторая часть Оппоблока не в санкциях, хотя они все были в одной фракции?"

– Были разговоры, что сначала должно было быть объединение в "Оппозиционный блок" ваших пяти сил, а уже потом вы должны были объединиться с Медведчуком, Фирташем и Левочкиным. Почему первый этап состоялся, а второй нет?

– Во-первых, у нас сначала произошло объединение "Видродження" и "Доверяй делам". А потом уже "Доверяй делам" и "Видродження" объединились с "Партией мира". А то, что касается "Життя", то у меня лично не было какого-то желания, настроения объединяться с ними, в принципе. Это не моя история. 

– Почему?

– Я считаю себя человеком проевропейским. Я соблюдаю европейские ценности, стандарты. Я за то, чтобы Украина была частью Европейского Союза в будущем и т.д. Я думаю, что "Життя" это чуждо. 

 
Хомутынник: "Меня никто не продвигал. Я продвигал себя сам"

– А Вадиму Новинскому нормально?

– Новинскому нормально. Он, кстати, в таких же санкциях от России, как и я.

Не задумывались, почему ахметовская часть Оппоблока вся в санкциях, а вторая часть Оппоблока не в санкциях, хотя они все были в одной фракции? Это слишком белыми нитками все шито. 

Понятно, что там кто-то сидел (и вы, наверно, понимаете, кто) и эти списки просто вставлял, вычеркивал или добавлял. Но мне эти санкции – не беда. Я только за Астраханью скучаю, за рыбалкой. Москва мне никогда особо не нравилась, потому что трафик большой.

Ми вважаємо, що якісний контент має бути доступний для всіх, тож до останнього не будемо вводити пейвол на "Українській правді". Підтримай нас, аби ми могли продовжувати працювати без обмежень – долучайся до Клубу УП!
Вступай до Клубу УП – це твоя інвестиція у незалежну журналістику. Так ти станеш ближчим до редакції – спілкуватимешся з нами і пропонуватимеш теми для майбутніх матеріалів.
Михайло Ткач, журналіст-розслідувач УП
Команда, которая сейчас идет от Оппозиционного Блока, это люди либо с промышленности, либо с бизнеса, либо какой-то опыт административно-хозяйственной деятельности, либо мэры. То есть, это люди, создающие что-то. 

А кто у "Життя" создающий? Рабинович что-то создавал? Или Медведчук что-то создавал, или Бойко? У меня даже мысли не было, что мы туда могли двигаться. Лучше бы тогда "Видродження" пошло само по себе. Понятно, оно бы не прошло, но мажоритарщиков какое-то количество набрали б, чтобы сформировать депутатскую группу в следующем парламенте. 

– А вы сейчас идете по списку?

– Да. 

– То есть, фактически не идете.

– Скажем так. В этот раз я не собирался идти в парламент. Поэтому я не пошел на округ. Я не сомневаюсь, что я бы на этом округе победил. Я там достаточно много делал и знаю поддержку людей.

Неделю назад, когда мы собирались с вами встретиться, я понимал, что я не иду в парламент и могу вам больше рассказать по бизнесу. Но как раз в этот день была оказия у нас: начали сбивать заказухами в прессе нашего Владимира Пилипенко, который в "Видродження" занимал должность главы политсовета партии, и он сам принял решение не идти в парламент. 

Соответственно, должен был пойти кто-то вместо него от "Видродження", поэтому я принял решение фактически стать на его место. 

– Технически заместить его.

– Чтобы представлять партию. Моя цель, идея и задача была изначально – это чтобы "Видродження" было представлено в парламенте как политическая партия, прошедшая в парламент. Последние два созыва я создавал группы депутатские и их возглавлял. Я хочу, чтобы в следующем парламенте была фракция. Возможно, это получится. 

– Как думаете, вы пройдете в парламент?

– Я уверен, что партия пройдет в парламент. 

– Последняя социология показывает уровень поддержки меньше 2%.

– Ну, ничего. Реально в районе 4%. Социология тоже одна от другой отличается. Смотря, кто ее заказывает. 

Беседовали – Дмитрий Рясной, Роман Романюк, УП

Фото – Дмитрий Ларин, УП

Реклама:
Шановні читачі, просимо дотримуватись Правил коментування
Головне на Українській правді