Компроміс і капітуляція
"Быть или не быть – не вопрос компромисса". За последние годы это высказывание Голды Меир приобрело особый смысл для Украины и украинцев.
В наших реалиях удобное слово "компромисс" слишком часто служит эвфемизмом, маскирующим нечто унизительное, малодушное и дурно пахнущее.
Очертить понятийные рамки не так уж сложно.
Настоящий компромисс никогда не бывает односторонним. Настоящий компромисс всегда оставляет место для тебя самого, твоих принципов и ценностей.
Если же ты должен пожертвовать всем, а другая сторона – ничем, то подобное решение называется не "компромиссом", а "капитуляцией".
В частности, когда пророссийское лобби в Украине призывает к "диалогу и компромиссу", никто не надеется, что в рамках этого компромисса РФ откажется от аннексированного Крыма или согласится с украинским движением на Запад.
Нет, Кремль не собирается жертвовать ничем принципиальным для себя, а ждет от Киева безоговорочной геополитической капитуляции.
Конструктивный компромисс с нынешним российским руководством нереален: поскольку в своих чаяниях оно просто не оставляет места субъектной Украине.
Сегодня об этом говорят и пишут многие. Но немногие задумываются о том, что та же логика касается и внутренних украинских дел.
Мы переживаем исторический момент, когда очерчиваются цивилизационные контуры будущей Украины.
Страна должна договариваться о самой себе; договариваться о консервативном и модерном, о правом и левом, о самобытном и поликультурном, о религиозном и светском.
В теории это подразумевает интенсивный национальный диалог и поиск компромиссов.
Но на практике нередко наблюдается иная тенденция: более толерантная часть общества готова шаг за шагом жертвовать своими принципами и ценностями – чтобы строить новую Украину вместе с людьми, которые не жертвуют ничем и гнут собственную агрессивную линию.
Читайте також
В таких случаях компромисс становится иллюзией, а национальный диалог – стыдливым самообманом. И с подобными ситуациями наша либеральная проевропейская публика сталкивается все чаще.
Можно шутить об "атеистах Киевского патриархата" и рассматривать Томос как элемент гибридного противостояния с Москвой.
Но реальность такова, что для кого-то все происходящее – лишь повод для насаждения украинского варианта "духовных скреп".
Играя на патриотическом энтузиазме, эти люди уже требуют принудительных школьных молитв и обязательных уроков христианской этики.
Они всерьез рассуждают о всемирном заговоре Ротшильдов и Сороса, клеймят загнивающий Запад и собираются спасать страну от "гомодиктатуры".
И конструктивный компромисс с ними нереален: поскольку в своих чаяниях они не оставляют места современной Украине, терпимой к различным религиозным и нерелигиозным взглядам.
Можно рассматривать праворадикальное насилие как горькое лекарство, принимаемое воюющей Украиной. Можно убеждать себя, что во время схватки с "русским миром" избиения и погромы обоснованы и оправданы.
Но реальность такова, что для самих радикалов насилие никогда не было горькой пилюлей: оно было и остается лакомством, которое наши ультраправые поглощают с удовольствием и с возрастающим аппетитом.
Для тысяч молодых людей насилие становится жизненной философией; главным источником самоуважения и самореализации.
И конструктивный компромисс с ними нереален: поскольку в своих чаяниях они не оставляют места правовой Украине, где гражданин защищен от произвола и агрессии.
Можно рассматривать любые запреты и ограничения, генерируемые депутатами и чиновниками различных уровней, как необходимый инструмент обороны.
Можно писать о том, что война вынуждает Украину выходить из зоны комфорта и закручивать гуманитарные гайки.
Но реальность такова, что многие люди просто страдают нетерпимостью к чужому, и им просто нравится запрещать что-то чужое и ограничивать чужую свободу.
Гибридная война с РФ ни к чему их не вынуждает: наоборот, война помогает таким людям легитимизировать свои ксенофобские взгляды, легализовать свои давние авторитарные замашки и обрести собственную зону комфорта.
И конструктивный компромисс с ними нереален: поскольку в своих чаяниях они не оставляют места свободной европейской Украине.
Украинская независимость не может выступать предметом торга. Но предметом торга не могут выступать и ценности, наполняющие нашу независимость цивилизационным содержанием.
Базовые права человека. Неотъемлемые индивидуальные свободы. Светский характер государства. Все то, что должно отличать независимую Украину от независимой России, независимого Ирана или независимой Зимбабве.
Существует немало красивых слов, призванных обосновать геополитическую капитуляцию: "нам нужен мир", "исторические связи с соседями", "мы же братья".
Но не меньше красивых слов используется для обоснования ползучей ценностной капитуляции: "нам нужна победа", "историческая необходимость", "мы же одна нация".
С доморощенными шовинистами предлагается соглашаться ради украинского единства – хотя сами шовинисты не боятся подрывать это единство, унижая и дискриминируя сограждан.
Выходки отечественных праворадикалов предлагается не замечать и не комментировать, чтобы не подыгрывать Москве, – хотя сами радикалы не думают об имидже страны и о своем подыгрывании кремлевской пропаганде.
К авторитарным ортодоксам предлагается относиться с пониманием, делая скидку на военное время, – хотя они сами не стесняются пользоваться военным временем для агрессивного насаждения собственных ценностей и целенаправленного уничтожения чужих.
Таким образом, красивые лозунги о единении перед лицом внешнего врага оборачиваются односторонней сдачей позиций внутри страны.
Когда мыслящие украинцы пытаются прийти к компромиссу с обскурантами, это не компромисс. Это капитуляция разума перед обскурантизмом.
Когда либералы стараются прийти к компромиссу с людьми, исповедующими культ насилия, это не компромисс. Это капитуляция либерализма перед откровенным насилием.
И когда в 2018 году кто-то пробует прийти к компромиссу с приверженцами средневековых взглядов, это тоже не компромисс. Это капитуляция ХХI века перед Средневековьем.
Михаил Дубинянский
