Очима Путіна
Можно ли запустить в космос ракету Falcon Heavy, разделяя представление о плоской и неподвижной Земле? Очевидно, нет.
Можно ли побороть эпидемию, согласившись с мнением, будто опасную болезнь насылают ведьмы и колдуны? Вряд ли.
Можно ли победить в гибридной войне с РФ, приняв путинскую картину мироустройства? Некоторые считают, что да.
За четыре года украино-российского противостояния в нашем обществе обозначился парадоксальный тренд. Пламенные патриоты Украины зачастую солидаризируются с кремлевскими представлениями о Крыме, о Донбассе, о языке и культуре.
Фактически, часть из нас смотрит на окружающий мир глазами Путина – и пытается увидеть с этого ракурса что-то проукраинское, прогрессивное и благотворное для страны.
"Все равно они Украину ненавидят".
"По закінченню поїде в Крим та буде розказувати, як їх утискали".
"Тільки й використовують Україну. А тут – ще й паплюжать і продовжують антиукраїнську пропаганду".
Такие комментарии сопровождают оптимистическую новость о переводе крымских студентов в вузы материковой Украины. К сожалению, антикрымские фобии среди патриотической общественности – не редкость. И эти фобии полностью совпадают с путинским взглядом на происходящее.
Владимир Владимирович тоже считает, что все крымчане, за исключением кучки крымскотатарских экстремистов, боготворят Россию и пышут ненавистью к Украине.
Но кремлевский лидер делает из этой картинки логичный и удобный вывод: если население Крыма поголовно влюблено в РФ и ненавидит Украину, то полуостров должен быть российским.
А у патриотичного украинца, разделяющего путинское мнение о крымчанах, получается нечто бессвязное: Крым – это гадкая украинофобская помойка, сплошь населенная нашими врагами; но вместе с тем Крым – это Украина, и его обязаны нам вернуть!
Видимо, вернуть без населения. В отличие от кремлевской, эта позиция выглядит довольно-таки странно – особенно для западных наблюдателей.
Здравый смысл подсказывает, что
если мы действительно считаем Крым неотъемлемой частью Украины, то наши суждения о полуострове и его жителях должны отличаться от путинских.
Нам следует радоваться каждому крымскому студенту, выезжающему на украинский материк. Радоваться каждому аполитичному крымчанину, оформляющему украинский биометрический паспорт. Радоваться обывательскому конформизму, который при благоприятном развитии событий сыграет нам на руку.
В случае возвращения Крыма безыдейные обыватели станут нашим козырем – тем большинством, которое будет предъявлено мировому сообществу и облегчит реинтеграцию полуострова.
Но экзальтированная публика, рассматривающая Крым глазами Путина, об этом не задумывается.
Читайте такожТо же касается и войны на Донбассе.
Демонизация мирного населения ОРДЛО весьма популярна среди ура-патриотов. Донецкие и луганские обыватели объявляются злейшими врагами Украины; их ненавидят и презирают; их несчастьям радуются как справедливому возмездию за гибель наших солдат.
И подобные суждения идеально вписываются в картину, нарисованную путинской пропагандой.
Ту самую картину, где Донецк с Луганском якобы обладают субъектностью, где у Донбасса есть собственная политическая воля, а пресловутые "референдумы" сыграли решающую роль в разгорании вооруженного конфликта.
Все это используется Кремлем для обоснования своей версии: в Украине идет гражданская война, Киев воюет с Донецком и Луганском, а Россия лишь поддерживает одну из сторон.
В конце концов, именно для гражданской войны характерна ненависть к миллионам соотечественников, которые больше не считаются соотечественниками.
Между тем украинский патриот, разделяющий кремлевское представление о жителях Донбасса, снова приходит к логической неувязке.
С одной стороны, во всем виноваты проклятые сограждане из ОРДЛО, которые несут Украине зло, и которых нужно коллективно наказать, поскольку все они там одинаковые.
С другой стороны, никакой гражданской войны у нас нет, а есть вооруженное вторжение РФ на украинскую землю.
Однако внешняя оккупация предполагает совсем другое отношение к мирным жителям, оказавшимся на захваченной территории.
В таком случае эти люди – не враги, а жертвы войны. Они заслуживают не агрессии и злорадства, а снисхождения и сочувствия.
Априори отказывая Донбассу и в том, и в другом, патриотичный украинец невольно поддерживает путинскую трактовку событий.
А еще путинскими глазами можно смотреть на языковой вопрос, на искусство и литературу, на творчество Цоя, Высоцкого или Булгакова.
Кремль тщится поставить знак равенства между "русским миром" и русской речью – и часть украинских патриотов горячо с этим соглашается.
Кремль пытается зачислить всех русскоязычных украинцев в своей резерв – и синхронно с Москвой их объявляют пророссийской пятой колонной.
Кремль пробует мобилизовать для текущих нужд покойных писателей, поэтов, актеров и музыкантов – и ему вторят наши идеологи, рассуждающие об имперских щупальцах.
Но для кремлевского руководства такая позиция действительно удобна и выгодна. Она позволяет эксплуатировать то, к чему Путин и компания не имеют ни малейшего отношения. Она дарит российскому реваншизму если не реальных, то хотя бы воображаемых союзников.
А Украине эта парадигма не приносит ничего, кроме внутренних раздоров.
Мы не консолидируемся перед лицом внешнего противника, а оскорбляем и унижаем друг друга.
Мы не расширяем круг потенциальных сторонников, а отталкиваем их от украинского проекта.
Мы не пытаемся использовать против врага наше культурное разнообразие, а с готовностью отдаем кремлевскому режиму все, что он стремится приватизировать.
В конечном итоге мы становимся беднее, разобщеннее и слабее.
Разумеется, никто не запрещает украинскому патриоту смотреть на мир глазами Путина. Никто не мешает бить себя пяткой в грудь и восклицать: "Если Москва обзывает нас хунтой – давайте будем хунтой!".
Но, принимая путинский взгляд на происходящее, вы вряд ли сумеете сделать более логичные и убедительные выводы, чем те, которые уже сделал за вас сам Владимир Владимирович.
Михаил Дубинянский, для УП
