Своя земля
На улице Пибон в Сеуле расположено любопытное бюрократическое учреждение – "Управление пяти северных провинций". В просторном здании разместились губернаторы и начальники уездов, номинально управляющие Северной Кореей.
По официальной южнокорейской версии, именно эти чиновники, а не товарищ Ким Чен Ын, являются легитимной властью на территории КНДР.
Созданное в 1949-м, поначалу управление выглядело вполне серьезно. В тот момент казалось, что Северную Корею вскоре удастся очистить от коммунистов, и готовый административный аппарат придется очень кстати.
Но шли годы, надежды на реинтеграцию Севера растаяли, и постепенно "Управление пяти северных провинций" превратилось в карикатурный симулякр.
Правда, нет худа без добра: работа в управлении стала идеальной синекурой для пожилых и заслуженных бюрократов, от которых уже мало толка, но которых еще рано выпроваживать на пенсию…
К сожалению, перед нами один из вариантов нашего будущего. Именно к такой бюрократической фикции могут свестись все усилия Украины по возвращению оккупированных регионов. И много лет спустя отечественные чиновники будут кормиться за счет донецкой или крымской синекуры, не принимая свою деятельность всерьез.
Удастся ли нам избежать подобного сценария, зависит от многих факторов.
От международной ситуации, от внутреннего положения РФ, от политической воли Киева – и, разумеется, от позиции украинского общества. От нашей решимости удерживать вопрос оккупированных территорий на повестке дня, не допуская его превращения в пустую формальность. От того, насколько стойким окажется восприятие Крыма и Донбасса как своей земли.
За последние годы патриотичные украинцы разделились на две части.
Кто-то ощущает живую связь с отторгнутыми регионами – и испытывает боль от потери близкого и дорогого. А кто-то смотрит на оккупированные территории исключительно через призму национального самолюбия. И ценит их лишь постольку, поскольку они были отняты Путиным.
Не секрет, что до войны Донбасс и Крым нередко рассматривались как нечто чуждое и вредоносное. Как антиукраинский балласт, с которым бесполезно возиться, и который лучше сбросить.
Подобная точка зрения озвучивалась не только маргиналами, но и видными интеллектуалами. "Уже немає сили, щоб подолати ці ракові пухлини – Донбас і Крим… Мені це не потрібно. Мені потрібна країна в межах моєї мови". "Якщо ще колись станеться таке чудо, що в Україні знову переможуть, умовно кажучи, помаранчеві, то треба буде дати можливість Кримові й Донбасу відокремитися". "Для мене Крим що є, а чи його нема – по цимбалах. Може і не бути. Я взагалі так собі думаю: а навіщо нам така велика держава?"
Казалось бы, 2014 год материализовал чаяния ура-патриотов: если следовать их логике, потеря части украинской территории стала благом для нации, долгожданным очищением от скверны. Но проблема в том, что эту территорию отобрали у Украины силой.
Одно дело, когда ты сам отказываешься от ненужной земли, вырезаешь "раковую опухоль", величественным жестом "отпускаешь Крым". Совсем другое – когда обнаглевший сосед забирает его себе, не спрашивая твоего согласия. Это унизительно. И это заставляет иначе воспринимать потерю нелюбимого региона.
Решившись на открытую аннексию, Путин невольно подыграл тем, кому действительно близок и дорог украинский Крым.
Было бы намного хуже, если бы ВВП ограничился созданием марионеточного псевдогосударства, какой-нибудь Крымской народной республики. Это не только ослабило бы нашу позицию на международной арене, но и отразилось бы на настроениях внутри страны. И сегодня в ура-патриотических кругах наверняка множились бы рассуждения о том, что "Крым надо отрезать и забыть", "пускай ватники там живут, как хотят", "он нам не нужен, без него только лучше" и т. д.
Кремль лишил диванных патриотов такой возможности, превратив Крым в почетный трофей, символ российской вседозволенности и украинской слабости.
Отказаться от аннексированного полуострова – значит признать наше поражение и смириться с национальным унижением.
Для украинского общества это неприемлемо, и эмоциональные призывы к отсечению Крыма почти заглохли. Теперь даже вчерашние крымофобы размахивают полуостровом, как знаменем, и отстаивают его принадлежность Украине.
Но с Донбассом ситуация иная. Несмотря на пролитую кровь, отказаться от Донецка и Луганска психологически легче – потому что Россия официально не присоединяла их к себе.
Напротив, до последнего времени Кремль пытался втолкнуть ОРДЛО в Украину на своих условиях. Поэтому демонстративный отказ от оккупированного Донбасса не выглядит таким же унизительным поражением, как отказ от Крыма.
При желании можно убедить себя, что, отсекая Донецк и Луганск, мы только выигрываем: срываем путинские планы и избавляемся от негодных ватников, остающихся у разбитого корыта.
Немудрено, что призывы "отрезать и забыть Лугандон" звучат все чаще – и, скорее всего, будут набирать популярность в нашем обществе.
Впрочем, кремлевская политика способна все изменить. Если со временем в Москве все-таки решатся включить оккупированный Донбасс в состав РФ, его значимость в глазах украинцев тут же возрастет. И те, кто сегодня готов послать ОРДЛО на все четыре стороны, с негодованием вспомнят, что Донецк и Луганск – это неотъемлемые части Украины.
Для многих из нас именно Кремль стал мерилом, определяющим ценность отторгнутых территорий. Фактически это означает, что значительная часть украинцев готова отдать инициативу Владимиру Владимировичу и плестись за путинскими решениями, не имея иной стратегии. Разумеется, такая позиция не увеличивает шансы на успешное возвращение отнятого.
Украинскому обществу важно научиться говорить об оккупированных регионах без постоянной оглядки на Москву. Нам нужна честная и открытая дискуссия о том, что значит Крым для нас самих – и что для нас самих значит Донбасс. Какое место они могут занять в новой Украине. На что мы можем пойти ради их возвращения, а что для нас неприемлемо. Потому что "своя земля" – это не только контуры на политических картах. Прежде всего это умение смотреть на нее собственными глазами, а не глазами Путина или Суркова.
Михаил Дубинянский, для УП
