Десять років після початку холодної війни Путіна

"Россия – страна с более чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Мы не собираемся изменять этой традиции и сегодня".

Эти исторические слова были сказаны 10 лет назад, в феврале 2007 года, на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности. Кремлевский лидер шокировал присутствующих, неожиданно заговорив об ужасах однополярного мира, западном коварстве и симметричном ответе РФ. Наиболее проницательные политологи расценили мюнхенскую речь Путина, как начало новой холодной войны – и время подтвердило их правоту.

Десять лет назад в Мюнхене прозвучал первый тревожный звонок; недвусмысленный сигнал, адресованный мировому сообществу и предвосхитивший дальнейшие события.

По идее, уже тогда путинское послание должно было мобилизовать все заинтересованные стороны – как западных лидеров, так и ближайших соседей России.

Но, оценивая пройденный с тех пор путь, остается лишь развести руками. Годы, последовавшие за мюнхенским демаршем Кремля, стали историей о потерянном времени для всех, кроме российских реваншистов. Как ни прискорбно, на общем фоне РФ выглядит образцом упорного продвижения к мечте.

Читайте також

• Привид Ялти
• Росія, яку ми втратимо

Россия-2017 реализует именно то, что Россия-2007 озвучивала на словах. В чем не откажешь господину Путину, так это в целеустремленности, – пускай кремлевская целеустремленность сродни той, которую в медицинской практике ограничивают смирительными рубашками.

Все путинские шаги в течение прошедшего десятилетия – от войны с Грузией до заигрывания с европейскими политиками, от Харьковских соглашений до Крымской операции – преследовали одну и ту же задачу геополитического реванша.

Да, что-то из этого было незапланированным, импульсивным, спровоцированным личными комплексами и фобиями ВВП. Но кремлевский случай доказывает, что иррациональная одержимость способна отчасти заменить продуманную стратегию.

К такой одержимости западный мир оказался совершенно не готов. Хотя российские слова и дела после 2007 года были достаточно красноречивыми, их старались интерпретировать как можно мягче, не отказывая Кремлю в цивилизованности и отгоняя призрак холодной войны. Отталкивающий пазл из отдельных фрагментов сложился на Западе с большим опозданием – лишь после того, как РФ решилась на первую открытую аннексию в послевоенной Европе.

Справедливости ради стоит отметить, что все эти годы Запад непрерывно трансформировался – свои мюнхенские тезисы Владимир Владимирович озвучивал в полузабытом мире Джорджа Буша-младшего, Тони Блэра и Жака Ширака.

Причем заграничная демократия и сменяемость власти всегда рассматривались в Кремле как уязвимое место противника. Как шанс избавиться от неудобных лидеров, обнулить накопленный на Западе опыт и получить фору, воспользовавшись иллюзиями нового политического поколения.

По сути, из всех влиятельных западных руководителей мюнхенскую речь Путина застала только Ангела Меркель. И сегодня именно она выступает главным противником Кремля и последовательным лоббистом антироссийских санкций. Совпадение? Очевидно, нет.

У главы ФРГ имеется по-настоящему обширный бэкграунд отношений с Путиным – от обманчиво конструктивных и почти дружеских до нынешних жестких. Госпоже Меркель не нужно изучать кремлевского лидера методом проб и ошибок: все возможные пробы и ошибки ею уже сделаны, все ее иллюзии относительно ВВП остались в прошлом.

К сожалению, этого не скажешь о многих других европейских политиках и тем более о новом американском президенте. На Западе пока не сформировался демократический механизм преемственности, позволяющий эффективно противостоять Кремлю вне зависимости от смены персоналий.

Впрочем, украинцам не пристало упрекать Запад в непоследовательности и недооценке российской угрозы. Достаточно вспомнить проблемы, волновавшие десять лет назад нас самих.

Если Россия-2017 реализует то, что Россия-2007 озвучивала на словах; то Украина-2017 и Украина-2007 напоминают две разные планеты. Сейчас, после Евромайдана, аннексии Крыма и гибридной войны на Донбассе, тогдашняя повестка дня кажется оскорбительно мелочной и инфантильной.

Чем жила Украина, когда в Мюнхене уже прозвучал кремлевский месседж, напрямую связанный с нашим будущим?

Второе премьерство Януковича; затяжной политический кризис; в Киеве застрелен Макс "Бешеный" Курочкин; президент Ющенко распускает ВР; "Цушко – герой!"; внеочередные парламентские выборы; "Стране нужен Литвин!"; молодая команда Черновецкого дерибанит столицу; "Немножко текст по-дебильному написан" – "Миша, все перепишем, у тебя скучное лицо, тебе никто денег не даст"; шаткая коалиция БЮТ и НУНС в новой  Раде; регионал Лукьянов крадет у спикера Яценюка карточку для голосования; Юлия Владимировна завоевывает вожделенное премьерское кресло – трофей, который вскорости будет полностью обесценен мировым финансовым кризисом…

В идеале 2007-й должен был стать для Украины годом консолидации, оценки нашего положения и выработки стратегий на будущее. В реальности 2007-й оказался годом растоптанных возможностей и украденного у страны времени.

Конечно, сегодня можно было бы не ворошить прошлое и не грустить об утраченных шансах – но есть одно серьезное "но". Несмотря на все пережитое Украиной за время войны, немалая часть нашего истеблишмента продолжает существовать в координатах десятилетней давности.

В том же самом мелочном мирке, где нет ничего важнее политических торгов, дележа должностей, подкупа избирателей и коррупционных схем. И если десять лет назад подобный менталитет не слишком контрастировал с жизнью всей страны, то теперь он выглядит пощечиной повзрослевшему украинскому обществу. В 2007-м популизм и безответственность на Печерских холмах означали кражу наших перспектив – в 2017-м они означают убийство наших перспектив.

Российскому реваншизму можно противопоставить лишь реальные перемены, российской одержимости – трезвый взгляд на вещи, российской самонадеянности – кропотливую работу над собой. И тогда есть шанс, что в Украине-2027 будет реализована хотя бы часть из того, что озвучивается в Украине-2017.

Михаил Дубинянский, для УП