Один день з Юрієм Луценком. Як працює та з ким зустрічається генпрокурор
На часах 8.45 утра.
Генпрокурор Юрий Луценко быстрым шагом направляется к черной Toyota Camry, где его уже ждут водитель и охранник. От села Стоянка, где у Луценко двухэтажный дом, до здания ГПУ – 18 километров. С учетом большой пробки на проспекте Победы, где идет ремонт, это менее часа езды.
– Привет,– быстро здоровается Луценко. – Работаем с семи утра.
Он рассказывает об обысках, которые ГПУ проводит Харькове совместно с СБУ. Руководство города подозревается в организации схем через которые похитили 654 га земли Харькова на 4 млрд грн. Среди фигурантов дела – мэр Геннадий Кернес и бывший глава ОГА, а ныне депутат от "Оппоблока" Михаил Добкин.
Луценко звонит прокурору Харьковской области. Ждет, пока тот возьмет трубку.
– "Киевстар" желает вам приятного дня, – слышится в трубке.
– Да уж кому как, – иронизирует прокурор.
В ходе разговора, выясняется, что Добкин прописался в доме своей матери 22 августа – за несколько недель до начала обысков.
– И мы теперь не можем зайти? – сокрушается Луценко. – Ну ладно, работаем. А в гостинице ("Националь" у Кернеса – УП) мы работаем? Хорошо, спасибо, на связи.
Закончив разговор, он тянется к туго набитому портфелю, где собраны всевозможные обращения и запросы от нардепов.
– Это творчество моих любимых депутатов,– вздыхает Луценко, терпеливо подписывая обращение за обращением, – Еще по-божески сегодня. Бывает по 30-40 за день.
Toyota Camry едет со скоростью черепахи. Мы застряли в пробке. Луценко видит в этом плюс, есть время вникнуть в документы, дать распоряжения по областям.
Подписи запросов и обращений, телефонные звонки – обычное утро Луценко, который стал генпрокурором четыре месяца назад.
Он – первый герой нового проекта "Украинской правды" "Один день с".
Главное условие со стороны УП – максимальная открытость, допуск на совещания и возможность задать все интересующие нас вопросы.
Условие со стороны Луценко – дать вычитать те цитаты, где речь идет о деталях уголовных дел. Чтобы публичность не навредила следствию.
Несколько месяцев переговоров и ожидания.
Итог – материал о том, как проходит обычный день генпрокурора.
Анекдотам конец
9.20
Добравшись до подземного паркинга ГПУ, Луценко кивает в сторону автомобиля Mercedes "кубик".
– Видишь, на таких машинах раньше ездили генпрокуроры, но меня и эта устраивает. Возможно, рано или поздно придется пересесть на такую в целях безопасности. Тарас (Кутовой, министр аграрной политики – УП) пересел в "бронь" после того, как перекрыл схемы на "Укрспирте".
В лифте мы поднимаемся на пятый этаж новенького здания ГПУ – "стекляшки", построенной при Викторе Пшонке, генпрокуроре времен Януковича. Пшонка любил размах и организовал для себя на работе церковь и парикмахерское кресло.
Но просторный кабинет генпрокурора миновал стиль Пшонка-style. Здесь все строго и сдержанно, лишь картины на стенах. В центре кабинета большой письменный стол, где царит беспорядок.
Разбросанные бумаги, записки с напоминаниями, уголовно-процессуальный кодекс и книги – томик "Европейской системы прокуратур" со множеством разноцветных закладок, Justice. What's the right thing to do (Справедливость. Как поступать правильно – УП) и "Думай медленно, решай быстро" психолога Даниэля Канемана.
Раньше здесь еще стоял огромный монитор Apple. Сейчас его убрали за ненадобностью. Компьютер генпрокурору заменяет смартфон Huawei в чехле с трещиной.
– Чехол пострадал во время сообщения о переносе операции в Харькове на десять дней,– смеется Луценко, вешая свой пиджак на спинку кресла.
Сегодня у него запланировано 14 совещаний с заместителями, следователями ГПУ, общественными активистами. Темы самые разные. От отчетов по расследованиям уголовных дел до разработки законопроекта о Генеральной инспекции.
– Где у вас тут сукно, под которым вы прячете уголовные дела? – интересуюсь я.
– Да нет у меня сукна, – с тенью раздражения отмахивается Луценко.
– А представление на Юрия Бойко в сейфе спрятали? – киваю на огромный сейф с левой стороны от Луценко.
– Меня самого уже достали этим вопросом, – говорит он, – и я поручил проверить, готовились или готовятся ли представления на Бойко. Нет, не было. И пока не получили фактов – нет. Но работаем в этом направлении, в первую очередь – на Кипре и в Латвии.
9.30
В кабинет заходит посетитель. Дмитрий Сторожук, 30-летний первый заместитель генерального прокурора. Высокий, статный в черном, строгом костюме и часах IWatch на правой руке.
Работа в прокуратуре для него такой же новый опыт, как и для Луценко. Ранее Сторожук был депутатом от "Народного фронта". До этого работал помощником Павла Петренко и Арсения Яценюка в их бытность нардепами.
Сторожук в ГПУ – своеобразная благодарность фракции НФ за поддержку во время голосования за его назначение на пост генпрокурора. Проще говоря – итог политического компромисса.
– Честно скажу – я им доволен. То ли он сам толковый, то ли советников подобрал себе таких, но в делах разбирается до малейших деталей. Единственный его недостаток – долго все делает, – признается Луценко.
Сторожук пришел с огромной схемой одного из уголовных дел, которым сейчас занимается.
Он разворачивает лист на столе и в деталях рассказывает о событиях и фигурантах. ГПУ разоблачила группу преступников из поселка Затока в Одесской области. Ее участники, чтобы завладеть недвижимостью и землей, поджигали базы отдыха, запугивали и похищали людей, организовали заказное убийство.
Киллеры пытались убить эстонского бизнесмена, инвестирующего в развитие туризма в области. Луценко слушает внимательно, с интересом разглядывая схему. Вопросы задает лишь изредка.
10.01
Разговор со Сторожуком занимает не более получаса. Следующим в кабинете появляется еще один заместитель Луценко, военный прокурор Анатолий Матиос. Невысокий, колоритный, умный и хитрый человек, способный измотать целый полк журналистов. Улыбаясь мне, он с порога заявляет:
– У вас в приемной белорусский вокзал!
Матиос полушепотом рассказывает Луценко об одном из уголовных дел. Создается впечатление, что ему генпрокурор доверяет больше, чем остальным своим заместителям.
– Это не так,– уверяет Луценко и продолжает,– я их всех проверяю. Матиос, надо отдать ему должное, после моего назначения пришел ко мне и сказал, что готов уйти. Но из всех заместителей он – самый эффективный. Гигантское дело, которое привело к вручению подозрения российским генералам, аресты экс-главы налоговой милиции, экс-руководителя Нафтогаза, экс-зама главы Нацбанка и другие фигуранты дел Сергея Курченко и Александра Клименко – заслуга его команды.
Например, дела Сергея Курченко и Александра Клименко еще в 2014 году начал вести прокурор сил АТО Константин Кулик, которым зимой нынешнего года заинтересовалось НАБУ. Причина – наличие у прокурора и его семьи дорогих автомобилей, которые не отвечают задекларированным доходам.
Но Луценко утверждает – у Кулика в голове весь план по преступной организации Курченко и Клименко, впрочем, и выгораживать его никто не собирается.
Несмотря на репутационные потери военной прокуратуры, связанные с делом Кулика, Луценко считает плюсом ее создание и не устает хвалить менеджерские качества Матиоса.
– В момент, когда здесь было сонное царство, у Матиоса его никогда не было. Здесь есть такой термин: "бежим вперед дело делать". Так вот у Матиоса бегают лучше всех,– говорит Луценко.
– Иногда спорим. Я уважаю руководителей, которые отстаивают свою точку зрения,– чеканит он.
За день Матиос еще несколько раз появится в кабинете генерального прокурора лишь на несколько минут и всякий раз не упустит возможности надо мной пошутить.
– Она еще здесь, да? – Матиос строго смотрит в мою сторону, – Пришло время звонить Ирине Степановне (жена Луценко – УП).
– Ирина Степановна в курсе. Она меня сама к ней в машину и посадила. Но главное – не кто с кем пришел. Главное – кто к кому вернется,– смеется Луценко.
Ирония и легкий троллинг – привычная для Луценко манера общения с окружающими и подчиненными. Наблюдать за реакцией последних вдвойне забавно. Кто-то из прокуроров и следователей отвечает тем же, но чаще смущаются. Чувствуется, что здесь привыкли к более строгому общению и субординации.
Должность генпрокурора для Луценко все еще нова.
– Мне иногда говорят, что я задачи ставлю как мент. Честно – не привык еще,– смущаясь, признается он. – Даже анекдоты перестал рассказывать. Они их записывают и анализируют.
За те четыре месяца в здании ГПУ на улице Резницкой, Луценко понял, что прокуроры – умные и хитрые ребята.
В отличие от милиционеров, которые, как говорит Луценко, или саботируют или работают, прокуроры могут искусно создавать видимость работы, но при этом не достичь результата. Главное для него – найти тех, кто использует ум для раскрытия дел.
– Да, все происходит в ручном режиме,– тяжело вздыхает он, прохаживаясь туда-сюда по кабинету,– У меня нет команды, привел с собой всего десяток человек.
Он уверен, что найдет эффективных людей в системе ГПУ. Уже нашел. Два десятка тех, кому может доверять.
– Боюсь влюбляться, тормошу себя, – присаживаясь в кресло, говорит Луценко.
10.30
Следующие посетители кабинета Луценко – группа прокуроров департамента Владимира Бедриковского – его старого соратника по МВД. Они ведут уголовные дела о злоупотреблениях на "Укрзалізниці", в том числе эпизоды по Алексею Кривопишину, начальнику Юго-Западной железной дороги.
– Товарищ Кривопишин обнаглел. Мало ему всего наворованного, так он восстанавливается через суды и активно засылает гонцов. Но меня больше всего интересуют 10 тысяч отжатых у государства вагонов частной компании, за которые я воюю с 2006 года,– забрасывая ногу на ногу, говорит следователям Луценко.
Эти вагоны "Лемтранса" – долгоиграющая история. Если опустить подробности, суть в том, что в 2006, а потом и в 2010 году "Укрзалізниця" фактически передала вагоны в аренду компании, акционером которой является Ринат Ахметов.
– Это у меня вопрос номер раз. Хочу забрать вагоны государству. Это же 10 тысяч вагонов! На других прокладках – еще больше. Почему ими пользуется кто-то, а не УЗ. Я не могу этого понять,– возмущается Луценко.
Следователи передают ему позицию "Укрзалізниці". Мол, выгодные для них условия и плата.
– А конкурс был? На каких основаниях они вообще передали эти вагоны. Если тендера не было – разрывайте договор к чертовой матери. Может кто-то даст более выгодную цену, и готовьте письмо на премьера,– не успокаивается Луценко.
К выгоде договора, а именно к предусмотренной им скидке, у ГПУ действительно есть вопросы. Есть подозрение, что она была предоставлена неправомерно и государство понесло убытки в размере 700 тысяч долларов.
– Но тут нужно хорошо проработать. Мы не можем подставить имя Генпрокуратуры и ваше,– чеканит один из следователей.
Видно, что он изо всех сил старается понравиться новому генпрокурору, а возможно свою роль играет и присутствие журналиста в кабинете.
Воспользовавшись паузой в совещаниях, спрашиваю – а встречался ли Луценко с тем, у кого так стремится забрать вагоны или с другими олигархами. Например, Игорем Коломойским.
– Не встречался, и не звонят, – отрицает Луценко.
При этом он не скрывает, что депутаты разных фракций – частые гости этого просторного кабинета. Иногда настолько, что Луценко не успевает встречаться с заместителями и следователями. Но это выбор генпрокурора – он запретил пускать нардепов дальше своего кабинета, чтобы те не ходили со своими просьбами по замам и следователям.
При мне Луценко не принял ни одного депутата.
– А толку? Они все равно при тебе ничего не будут говорить. Будут моргать, строить намеки, – говорит генпрокурор.
Не так давно к нему заходил Виталий Хомутынник, один из руководителей депутатской группы "Відродження", близкой к Игорю Коломойскому. На нардепов группы в своих голосованиях все больше и больше опирается коалиция.
Хомутыннику не нравится, что в начале июня прокуратура задержала экс-заместителя главы "Нафтогаза" и сына депутата от "Відродження", Владимира Кацубы Александра.
– Он мне говорит, мол, вы же понимаете, нам придется голосовать, а сын нардепа в тюрьме. Я ему отвечаю: Виталик, ты должен быть счастлив, что сын, а не сам народный депутат, – отшучивается Луценко.
Хомутынник – не единственный, кто приходит с просьбами к Луценко. Были ходоки и от Вадима Новинского, нардепа от "Оппозиционного блока", в отношении которого Генпрокуратура скоро может подать представление о снятии депутатской неприкосновенности в парламент.
– У меня по любому поводу ходоки. А толку? 2005 год многому меня научил. Тогда я часто брал дерьмо на себя, но теперь не буду этого делать. Проблема лишь в том, что они в это не верят. Все еще думают, что это игра и можно договариваться. Но не со мной. Рано или поздно со своими 98% узнаваемости мне нести ответственность перед людьми на улице, – говорит он.
12.30
В течение дня Луценко контролирует обыски в Харькове и в Николаевском порту, которые тоже происходят в этот день.
Он вызывает к себе следователя, который отвечает за Харьков и звонит следователю по Николаеву. Те в деталях объясняют ему, что к чему.
– У нас три эпизода и 23 обыска в Николаевском порту,– чеканит по телефону женский голос.– Там были злоупотребления по освоению государственных денег.
Луценко просит обеспечить видео обысков, доложить о результатах письменно.
Ближе к обеду он решает выходить на пресс-конференцию по делу в Харькове. Звонит пресс-секретарю и просит собирать журналистов на четыре часа.
– А то сейчас заведут шарманку о политических преследованиях, – вздыхает он.
13.00
Ближе к середине дня у Луценко появляется время перевести дух и быстро пообедать.
В соседней с его кабинетом комнате отдыха, его уже ждет обеденный стол, накрытый белоснежной скатертью и диетические блюда – овощной салат и куриный суп. Луценко ест быстро и между делом отвечает на вопросы УП.
За столом разговор снова заходит о депутатах.
На этот раз из фракции БПП, а именно – Александре Грановском, который недавно передал генпрокурору список из десятерых депутатов-владельцев оффшоров и летал с ним на Кипр.
С Грановским и еще одним нардепом от БПП, другом президента Игорем Кононенко связывают департамент по расследованию особо важных дел в сфере экономики.
О наличии такого департамента в системе ГПУ еще в апреле в блоге на УП писал нардеп от БПП Сергей Лещенко.
Дескать, это – карманное подразделение Банковой, специализирующееся на решении политически деликатных вопросов. Смотрящими за департаментом Лещенко назвал своих коллег по фракции Кононенко и Грановского. Те причастность отрицали.
Этот департамент запомнился двумя скандалами – участием в конфликте с НАБУ и прокурором Дмитрием Сусом, который записал внедорожник AudiQ7 на свою 85-летнюю бабушку.
– Сус, скорее всего, не удержится в департаменте. Он неплохой следак, но историей с автомобилем он себя дискредитировал. Уже идет служебная проверка. (Во время подготовки материала стало известно, что Сус отстранен от исполнения служебных обязанностей на время проведения служебного расследования, – УП).
Что касается Кононенко и Грановского – Луценко в очередной раз уверяет, что на департамент они не влияют. А расформировывать эффективное, по его мнению, подразделение нельзя.
– Их создали так, чтобы в одних руках было и следствие, и процессуальный руководитель, и представительство в судах. Когда я с этим разбирался, анализировал с профи, понял, что это правильно. И теперь все департаменты ГПУ имеют такой же статус. В департаменте по расследованию особо важных дел в сфере экономики очень хорошо создана команда – бывшие фискалы, прокуроры и милиционеры. Все определяет эффективность, а не название. Они молодые, агрессивные волки, они не обещают, а дают результат, – доедая суп, говорит Луценко.
13.30
После обеда у Луценко в рабочем графике встреча с еще одним интересным посетителем Оксана Томчук, бывший адвокат Геннадия Корбана, возглавившая управление ГФС в Днепропетровской области.
– Мне поступил сигнал, что в базу ГФС вбрасываются фиктивные НДС. Сначала разговор шел о десятках миллионов гривен, но потом я поехал на Джазовый фестиваль в Днепр, и Оксана рассказала о сотнях миллионов в месяц, – говорит Луценко, набирая горсть разных орешков из вазы, что стоит на столе. Он спешит вернуться в кабинет на встречу с Томчук.
С ней он обсуждает нюансы этих схем, чтобы в дальнейшем ГПУ могла заняться расследованием.
Дальше посетители просторного кабинета меняются как картинки в калейдоскопе. Вот заместитель Луценко, сдержанная и даже несколько флегматичная Анжела Стрижевская приходит обсудить конкурс на должности руководителей местных прокуратур. За ней – общественные деятели, в числе которых помощник федерального прокурора США Богдан Витвицкий и адвокат Валентина Теличенко, отказавшаяся от должности заместителя генпрокурора.
15.00
Луценко обсуждает с ними подготовку законопроекта о Генеральной инспекции внутренних расследований и безопасности ГПУ около часа.
Для генпрокурора проблема заключается в том, что сейчас система внутренних расследований в ГПУ забуксовала, как и "не взлетел" инициированный им тест на честность прокуроров. На десять тысяч прокуроров пришло всего 68 обращений от граждан. Поэтому ГПУ с помощью американских коллег пытается на конкурсной основе создать орган, который с появлением Госбюро расследований станет отдельным подразделением. На место руководителя Генеральной инспекции претендуют 99 кандидатов. Финиш – в октябре.
– Генинспекции нужны независимые полномочия. Наибольший вопрос к нашему парламенту и тут мне без вашей поддержки не обойтись,– говорит Луценко, обращаясь к Витвицкому, – Потому что они скажут, что я себе мастерю монстра и все дела прокуроров хочу держать внутри. Но ведь это мировая практика – орган внутренней безопасности, который проверяет сотрудников, будучи независимой от руководства структурой.
16.30
После этой встречи Луценко принимает у себя следователей по делу "мажора" Толстошеева, внедорожник которого зимой врезался в киоск на Левобережной, из-за чего погибла женщина. Накануне прокуратура Киева закрыла дело в отношении него. Но после резонанса в СМИ по этому поводу, Луценко отменил постановление и теперь лично контролирует ход следствия.
Но перспектив у дела по-прежнему немного.
Есть показания прохожего, который после ДТП вытаскивал из авто оцепеневшего Толстошеева. Есть свидетельские показания троих человек, которые говорят о том, что после ДТП Толстошеев был в невменяемом состоянии. Экспертизы не подтвердили наличие наркотиков в его организме, а судмедэксперты дали заключение, что он действительно пребывал в судорогах.
Луценко такие результаты откровенно не радуют. Дело вызвало большой общественный резонанс.
– Можно забрать у него права через суд, чтобы снять общественный негатив. Можно заявить, что он…, – предлагает один из следователей.
– Он застрелился! – обрывает его Луценко, возмущаясь, что пока Толстошеев может и дальше ездить за рулем автомобиля.
– Нет, ну а как это выглядит со стороны, ты понимаешь. Мажор пусть дальше ездит и убивает. Вот так это выглядит! – негодует он, обращаясь к следователю.
В итоге договариваются назначить дополнительную экспертизу в другом городе, а пока забирать права через суд.
17.30
Еще одно короткое совещание с прокурором Киева Романом Говдой. Общественные активисты тоже выступали за его увольнение из генпрокуратуры, дескать, представитель команды Виктора Шокина, как и Дмитрий Столярчук.
– И что? Какой на него компромат кроме этого? Мне говорят, мол, как я могу оставлять Столярчука. Пока не найду лучше – буду работать с ним. Тем более что он – реально очень грамотный и преданный делу человек. Но даже если найду – это полтора месяца задержки во всех делах. У меня этого времени нет. Поэтому, извините за цинизм, я должен выбирать – шашечки или ехать. Я выбираю ехать и по дороге вычищать балласт, – закипает Луценко.
– Говда тоже рассказывает об уголовных делах, которые ведет прокуратура Киева. Особое внимание – делу о выделении Киевсоветом земли на Жуковом острове во времена мэрства Леонида Черновецкого.
Все чиновники, которые незаконно ставили вопрос на голосование, которые его подписывали – должны ответить, – требует Луценко.
– Начали смотреть, что все-таки отжато у города – продано без аукциона или по заниженной стоимости при Черновецком, – чеканит прокурор, рассказывая о других своих задачах.
– А что, сейчас ничего не отжимается? – шутит Луценко.
– Ну, так себе,– тихо отвечает Говда, пожимая плечами и смущаясь. – Масштабы не те.
Он – один из последних посетителей этого кабинета. Остаются лишь следователи по резонансным делам Александра Ефремова, Вадима Новинского.
Их Луценко принимает и тоже выслушивает.
Туманные перспективы
19.00
Вечером Луценко – другой человек. Уставший, измотанный многочисленными совещаниями, в мятой рубашке. Он присаживается в кресло и подпирает подбородок левой рукой.
Говорит, что иногда к вечеру появляется ощущение, будто так ничего и не сделал за день.
Еще недавно он был пламенным революционером Майдана, жег с трибуны словом, агитировал за будущего президента Петра Порошенко.
Назначение Луценко на пост генпрокурора длилось несколько месяцев и сопровождалось изменениями законодательства.
Перейдя работать в ГПУ с должности главы фракции БПП, Луценко получил порцию критики депутатов, общественного негатива и уйму нераскрытых его предшественниками дел.
– Почему я согласился пойти в эту мясорубку? Из-за сына. Я работал в парламенте, мы с коллегами принимали множество нужных, часто революционных законов. Но сын, вернувшийся с фронта, сказал, что ни черта не меняется. Саша уже взрослый, может и голос поднять на отца. Он мне сказал, что законы мои – бумага, и они в жизни не работают. И вот это стало последней каплей. Раз уже сын не верит в то, что я делаю – нужно идти и менять ситуацию, – говорит Луценко
Общество привыкло к образу Луценко-революционера.
Таким же оно хочет видеть его и в генпрокуратуре. Но пока что его тактика проста – выхватывать из всего массива дел, почивших в стенах ведомства наиболее перспективные, и доводить их до конца. Именно поэтому Луценко забивает свои дни десятками совещаний.
Только так он может рассчитывать на результат.
Много раз за день Луценко настойчиво подчеркивает, что у него есть политическая воля идти до конца и ни один звонок его не остановит.
– Мои предшественники пошли в отставку потому, что были рабами этих белых телефонов, – говорит Луценко, кивая в сторону девяти аппаратов внутренней связи, по которым могут звонить все – начиная от президента, заканчивая главой обладминистрации.
Он считает, что единственная гарантия независимости Генпрокуратуры – крупный политик, давление на которого было бы невозможным.
Предшественники, говорит Луценко, постоянно ждали согласования действий и получали сигналы, приводившие к остановке или похоронам дел. Следствие велось, но вяло. А в особых случаях – закрывалось за шаг до результата. Именно возобновление этих дел мы и наблюдаем сейчас.
Но разбивать в пух и прах труд или, скорее, бездействие своих предыдущих коллег Луценко не спешит.
– Многое они сделали. Я должен сказать, что Виталий Ярема на 98% провел люстрацию в ГПУ, а Шокин, как бы странно это сейчас не звучало, сделал больше всего в реформе. Он пошел на сокращение ГПУ в два раза, создал местные прокуратуры на конкурсной основе, согласился на НАБУ. Но Виктор Николаевич – старая гвардия. А реформы требуют нестандартных решений. Привести трех из пяти замов без единого дня работы в органах прокуратуры – это вызов старым порядкам. Уволить виновного в смертельном ДТП и не отмазывать от арестов "своих" работников – переворот для привыкших к абсолютной неприкосновенности прокуроров. Согласовывать проекты реформ с европейскими и американскими консультантами не для галочки, а для реального внедрения реформ – невиданное дело для убежденной в своей элитарности системы.
Я спрашиваю не боится ли Луценко в таком случае саботажа со стороны сотрудников ГПУ, многие из которых действительно привыкли к безнаказанности, и, кажется, корнями вросли в систему.
– Отец учил меня одному простому правилу: если ты руководитель и ставишь задачи подчиненным, за это ты защищаешь их от внешнего влияния. Я стараюсь показать, что тех, кто работает, не дам в обиду никому, – отрезает он.
Как сам Луценко оценивает свои шансы на успех? Примерно в 25%. Остальные 75% – отсталое законодательство, качество прокуроров и судов, которые часто саботируют передаваемые правоохранителями дела, конфликты прокуратуры с НАБУ.
– У них еще проблемы роста. Они все еще меряются лопатками и пасочками в нашей песочнице. А крутизна – не в количестве выявленных недостатков партнера, а в количестве нарытого. Лучше всего – в коллективном результате, – говорит он.
Луценко остро воспринимает критику. Ему хочется доказать, что он со всеми язвами и недостатками в ГПУ не хуже новомодного НАБУ, гораздо эффективнее выстраивающего систему взаимоотношений с общественными активистами.
– Я готов признать, что мое слабое место – сотрудничество с общественными организациями. Мне это говорит Витвицкий, да я это и сам чувствую. И принимаю критику. Правда, есть проблема с тем, где найти настоящих антикоррупционеров в общественных организациях, – говорит он. – Вот, пробую сейчас сотрудничать с двумя всеукраинскими организациями – "Стоп-коррупция" и "Под контролем".
Рабочая группа по вопросам реформ, которую возглавила Валентина Теличенко, сотрудничает с Центром политико-правовых реформ, фондом "Демократические инициативы", Transparency International и другими организациями, отдельными правозащитниками.
Я спрашиваю о краткосрочных целях. О том, чего Луценко хотелось бы достичь в ГПУ, какие дела раскрыть. Он достает из ящика стола лист формата А-4 из ящика стола и зачитывает свои планы, написанные от руки.
– Дело Кернеса-Добкина – показательная штука. Безусловно, Арбузов, Клименко и Курченко. Меня интересует "Больница будущего", Злочевский, вышки Бойко, ряд депутатов с оффшорными схемами, Укрзалізниця, Укрспирт в разные периоды, Укргеология. Меня интересуют злоупотребления при строительстве Евро-2012, рефинанс НБУ в разные периоды, где 75 млрд. невозврата,– бегло читает он.
– Да и жизнь удается, если не предохраняться, – шутит напоследок Луценко, поставивший себе временные рамки работы в ГПУ в год-полтора.
В каком качестве он уйдет – забытым и бесславным как его предшественники или на коне, купаясь в лучах славы? Ответа на этот вопрос сейчас нет. Пока Луценко продолжает крутить винтики во все еще неработающей системе и не строит далеко идущих планов.
Прощаясь со мной в приемной, он вновь отшучивается.
– Я никогда не планировал себе запасных аэродромов. Это признак сбитого летчика. Буду работать, а жизнь покажет, – говорит он.
На часах почти восемь вечера. У генпрокурора Луценко закончился очередной рабочий день.
Мария Жартовская, УП