У полоні у своїх. Костянтин Безкоровайний - про незаконне утримання СБУ
Константин Бескоровайный провел в плену 15 месяцев. Его удерживали не боевики так называемых "ДНР" и "ЛНР", а сотрудники Службы безопасности Украины.
27 ноября 2014 года к нему домой постучались неизвестные в масках, а когда отказался открыть, вынесли дверь кувалдой. Надели на голову пакет, скрутили и затолкали в машину. Вскоре он оказался на допросе в Краматорске, потом в подвале в Изюме, а через время – в здании харьковского СБУ в самом центре города, где и провел больше года без возможности связаться с семьей.
Теперь мы разговариваем с Бескоровайным в маленькой гостиной у него дома в Константиновке.
Он редко выходит из дома надолго – в основном в поликлинику неподалеку, где работает стоматологом. Четыре месяца после плена он проходил лечение: хирург, кардиолог, невролог, психотерапевт…
Его били ногами по варикозным венам, и теперь ему предстоит операция по их удалению. Все еще случаются приступы тревожности, скачет давление.
Жена Ольга говорит, что с трудом узнает мужа. Стал набожным, непривычно разговорчивым, дергается от резких звуков.
До всех событий, в 2013-м, Константин работал стоматологом и был депутатом городского совета Константиновки от Коммунистической партии. Он и сейчас депутат: осенью 2015-го выборы в приграничном с "ДНР" городе решили не проводить.
Той зимой Бескоровайный выходил на митинги против Майдана. Защищал памятник Ленину и выступал в поддержку пророссийских сил. После того, как Константиновка перешла на украинскую сторону в июле 2014-го, им заинтересовались правоохранители: стали вызывать на разговоры в полицию и службу безопасности. Константин своих взглядов не скрывал.
Однажды Бескоровайный говорил по телефону с давним товарищем, который живет в Донецке. Они обсуждали военных ВСУ, и он или сгоряча, или в шутку сказал, вот бы пойти и прохлорировать водоем, куда военные ходят. Товарищ добавил: "ага, цианидом".
Чуть позже, тогдашний советник главы СБУ Маркиян Лубкивский, заявил, что "безумный коммунист вместе с другими преступниками, которые тоже задержаны, планировал отравление цианистым калием водозаборных водоемов города".
Он указал, что Бескоровайный действовал "во взаимодействии с другими членами хорошо организованной и законспирированной сети" и "запланировал осуществление терактов против сил АТО и гражданского населения своего родного города".
Бескоровайный подписал все, что от него требовали в харьковском СБУ. Ему пообещали, что за это дадут четыре года условно. Но суд не состоялся.
Потом он уже просто надеялся, что его отправят на обмен, но в список на обмен он так и не попал. А на запросы его жены в СБУ и других ведомствах отвечали, что такого гражданина не задерживали.
Все эти 15 месяцев она провела в неведении, думая, что ее мужа уже нет в живых.
"В Харьков меня везли вместе с еще двумя ребятами, – вспоминает Бескоровайный. – Один из них – ландшафтный дизайнер Юра Тищенко с Дружковки. Его задержали возле дома по подозрению в шпионаже: прострелили замок в калитке и увезли. Пытали, били трубой по спине. А однажды пришли в камеру, принесли водки с огурцом и сказали: извини, не подтвердилось".
Бескоровайный говорит, что его и других людей держали в изоляторе временного содержания на втором этаже здания СБУ на Мироносицкой 2.
Первая камера, в которую его посадили, была площадью примерно 30 квадратных метров, содержалось в ней 13 человек. Поначалу там стояло пять двухъярусных коек и две одноярусные, а потом, когда количество заключенных увеличилось, койками заставили всю комнату так, что негде было ходить.
"Среди нас было очень много пожилых людей и людей с инвалидностью, – говорит Константин. – Был, например, мужчина с пластиной в черепе, отец двоих детей. Ему во время пыток отбили почку, и потом ее пришлось удалять. Этот человек до сих пор не вышел на свободу".
Среди сокамерников были и "харьковские партизаны", обвиненные в организации терактов в городе, и обычные граждане, которых случайно задержали где-нибудь на вокзале и нашли в телефоне изображение с флагом "Новороссии". Многих набирали просто для количества – на обмен.
Бескоровайный вспоминает самый массовый обмен 26 декабря 2014-го.
Тогда на второй этаж харьковского СБУ "привезли очень много людей". Все выстроились в коридоре и после переклички пошли к автобусам. Среди тех, кого меняли, оказался житель Мариуполя Лев Лазарев (со слов Бескоровайного). Он попал в СБУ уже после суда.
Официально суд выпустил его под домашний арест, но на выходе его скрутили люди в масках, надели пакет на голову и отправили в Харьков, на обмен.
"Насколько я успел понять, в Харькове сделали центральный обменный пункт, всех перегоняли через это помещение СБУ", – говорит он.
10 апреля 2015-го, вспоминает Бескоровайный, заключенным дали команду собрать вещи и ждать. Думали, что будет обмен, но вместо этого всех развели по разным кабинетам, приказали сесть на пол, а "оперативные сотрудники зачем-то стали рассказывать, что они не звери".
"За то время, что мы провели у оперов, наши камеры убрали и проветрили, – говорит Константин. – Видимо, туда собирался прийти с осмотром кто-то из международных миссий, а СБУшники показали, что у них никого нет".
26 февраля этого года Бескоровайного вызвали в кабинет для допросов и сказали, что обмена не будет – его отпускают просто так.
Но поставили условие: никому нельзя говорить, что он здесь был. Даже семье.
"Скажешь, что ты опасался за свою жизнь и прятался у знакомых", – приказали ему, отвезли на автовокзал и выдали 200 грн на дорогу до Константиновки.
Когда Бескоровайный добрался домой, долго не мог привыкнуть к свободе, и был рад, что его отпустили, а не отправили против воли, как многих его сокамерников, по обмену в "ДНР" – туда он точно не хотел.
Жене, конечно, рассказал сразу, где пропадал 15 месяцев. Поначалу говорить публично о том, что с ним произошло, он не собирался: став в заключении религиозным, он решил, что нужно всех простить.
"А потом пришло понимание: я ведь как бы террорист? А значит, моя жена – это жена террориста? – говорит Бескоровайный. – Я решил, что нужно как-то реабилитироваться. Бороться за свои права, обращаться в международный суд. Кроме того, чтобы жить тут в безопасности, нужна публичность, иначе кто знает, что они еще захотят со мной сделать?.."
Таких людей, как Бескоровайный, в застенках харьковского СБУ, по его предположениям, остается не меньше шестнадцати. Тем временем, обменный "минский" процесс уже давно зашел в тупик: обещанная формула "всех на всех" не работает.
"Ситуация чрезвычайно нас удручает, – говорит замдиректора программы Amnesty International по Европе и Центральной Азии Денис Кривошеев. – Мы не можем проводить расследование как таковое в юридическом смысле.
Если власти выбирают путь отрицания, то с этим трудно спорить. Во всех странах нарушаются права человека. Но недопустимо не реагировать, когда такие факты вскрываются. К сожалению, тут мы упираемся в очень серьезную проблему. То, что власти страны, официально признанные, имеющие законы и взявшие на себя обязательства согласно международному праву, прибегают к практике, расходящейся с международным правом, вызывает большое сожаление. Они должны срочно предпринять меры с тем, чтобы иметь некое моральное превосходство над другой стороной. На сегодня его нет, и это обидно".
СБУ ранее опровергала заявление ООН о секретных тюрьмах и пытках людей. "Служба безопасности Украины действует в рамках законодательства и о секретных тюрьмах на территории страны не может быть и речи", - заверяла пресс-секретарь ведомства Елена Гитлянская.
Катерина Сергацкова, для УП
